Корона последней принцессы - Антон Леонтьев

– Вы расскажете западным журналистам, как вам хорошо живется в коммунистической Герцословакии, поведаете и о том, что работаете… к примеру, в детском доме или школе. Что товарищ Хомучек не винит детей в грехах их родителей. И что даже принцесса получает у нас второй шанс.

Это звучало до такой степени мерзко, что у Василисы свело челюсти. Неужели негодяи и правда надеются, что она станет орудием пропаганды бесчеловечного режима?

– Нет! – заявила принцесса резко. – Я не пойду на такое! Ни за что!

Женщина, остановившись напротив, выпустила ей в лицо дым и усмехнулась:

– Боюсь, Василиса Георгиевна, у вас нет иного выхода.

– Я знаю, что вы рано или поздно убьете меня, – чуть спокойнее заговорила принцесса, – поэтому не вижу смысла помогать вам обманывать весь мир. Товарищ Хомучек хочет предстать перед Западом в роли доброго правителя? Но все равно ему никто не поверит…

Женщина вздохнула и, стряхнув на пол пепел, заметила:

– Что же, несмотря на то что вы являетесь дочкой самого бездарного за всю историю Герцословакии короля, вы не так глупы… Да, подобная сентиментальщина никому не нужна. Однако вы нужны нам! И знаете, по какой причине?

Дама схватила ее одной рукой за лицо, а другой поднесла к глазу принцессы тлеющую сигарету.

– Что, боишься, тварь? – прошипела она злобно. – Моего первого мужа убили сторонники твоего отца – замучили насмерть! Ты должна за это поплатиться!

Тлеющая сигарета прикоснулась к лицу Василисы, и она ощутила жгучую боль. А ее мучительница ухмыльнулась:

– Это только начало! Думаешь, мы не умеем уламывать таких строптивых, как ты? Кстати, ты ведь считаешь себя вдовой… Вынуждена тебя разочаровать – твой супруг, товарищ Яков Гопак, все еще жив. И сейчас ты сможешь встретиться с ним.

Садистка покинула комнату для допросов. Василиса чувствовала, что у нее занемели руки, а щека кошмарно зудела. Значит, Якова не убили…

Через некоторое время дверь комнаты распахнулась, и двое солдат втащили седого человека, лицо которого представляло собой сплошную рану. Василиса не могла поверить, что видит Якова. Однако перед нею был ее муж, превратившийся из уверенного в себе молодого мужчины в трясущегося старика.

– Ну, приступайте! – скомандовала, входя, та же садистка. Солдаты принялись избивать коваными сапогами беспомощного Якова. Василиса закрыла глаза, однако мучительница подскочила к ней и пальцами подняла ей веки.

– Смотри, твое королевское высочество, смотри внимательнее!

До Василисы как сквозь вату доносились глухие удары, тихие стоны Якова и матерная ругань солдат.

– Его ведь могут так и до смерти забить! – выкрикнула садистка. – Ты ведь не хочешь этого? Стоит тебе только принять наше предложение, как все закончится!

Наблюдать за ужасным спектаклем было выше сил Василисы. И пусть Яков оказался обманщиком, пусть использовал ее и в течение десяти лет скрывал от нее правду о том, что принимал участие в расстреле ее близких...

– Остановитесь! – прошептала Василиса.

Мучительница отдала короткое приказание, и солдаты вытащили из комнаты окровавленного Якова.

– Значит, мне удалось убедить тебя? – заявила особа, закурив новую сигарету. – Я всегда знала, что вы, аристократы, хлюпики и идиоты. Стоит немного надавить на вас, воззвать к вашей гнилой совести, как вы сразу предадите свои идеалы! И ты, королевская дочурка, вовсе не исключение! Ну что же, мое дело сделано. С тобой будет говорить один чрезвычайно важный человек...

Чрезвычайно важный человек оказался невысоким лысым типом, облаченным во френч цвета хаки. На носу субъекта сидели круглые позолоченные очки, делавшие его похожим на старорежимного бухгалтера.

Ему не пришлось представляться, потому что Василиса много раз видела его портрет. Субъекта звали Еремей Бочка, и он был верным псом товарища Хомучека, главой гигантского аппарата лагерей и тюрем. Несмотря на то что Еремей Бочка не занимал должность наркома и даже не был членом ЦК, он считался вторым человеком в государстве – после самого вождя. Бочку боялись буквально все, в том числе могущественные маршалы и надменные партийные чинуши. Товарищ Хомучек души в нем не чаял, ласково называл «наш Гиммлер» и, когда очередной соратник впадал в немилость, отдавал его на растерзание Бочке. Товарищ Еремей умел выбивать показания и устраивал блестяще срежиссированные публичные процессы.

– Добрый вечер, товарищ Гопак! – произнес он мягким, шелестящим голосом. – Или предпочитаете, чтобы я титуловал вас «ваше королевское высочество»? Могу заверить, что ваш муж, жалкий предатель Яков Гопак, все еще жив. Однако очень страдает. И вы можете облегчить его мучения. Или, наоборот, сделать так, что он будет страдать еще сильнее.

Василиса понимала: пощады не будет. Бочка отличался особой, утонченной жестокостью, и про него говорили, что он с большим удовольствием собственноручно пытает заключенных. Причем не ради торжества социализма, а потому, что ему это очень нравится.

– Итак, вы, как я понял, согласны сотрудничать с нами? – произнес он со странной улыбкой. – Мудрое решение, ваше высочество! Представляете, какой был шок для нашего любимого товарища Хомучека, когда он узнал, что на Западе объявилась принцесса Василиса? Ладно бы самозванка, нам бы до нее не было дела, но ведь вы – подлинная! Ваш супруг все рассказал. И о том, как спас вас, и о том, как в течение десяти лет использовал вашу амнезию… Жуткий человек, не так ли? Вообще-то он заслуживает смерти, но ведь вы привязаны к нему. Все же он отец вашего ребенка, хотя бы и умершего…

Солдат внес стул, и Еремей Бочка уселся напротив Василисы.

– Вначале я был в некоторой растерянности, а в подобном состоянии я пребываю крайне редко, ваше высочество! Некоторые товарищи предлагали просто не обращать на вас внимания – мало ли самозванок морочит голову буржуям. Ведь вам все равно никто не верил! Другие товарищи предлагали послать за границу нескольких человек, которые бы вас ликвидировали, и дело с концом. Но именно я выступил против! Так что вы обязаны мне своей жизнью. Впрочем, ваше высочество, можете не благодарить, я человек скромный…

Еремей Бочка говорил тихо, интонации у него были дружелюбные, он не хлестал Василису по лицу, не гасил о ее щеку сигареты. Однако Василисе все равно казалось, будто она находится в одной комнате с чертом.

– И много мне не требуется – всего лишь хочется знать, что мы утерли нос капиталистам. Конечно, если вдруг выяснится, что принцесса королевской крови стала пламенной коммунисткой, это будет хорошим рекламным ходом! Однако нам нужны дивиденды иного рода… Думаю, вы понимаете, к чему я клоню, ваше высочество…

Принцесса не отвечала, так как у нее не было сил и желания вступать в беседу с товарищем Еремеем. Но того ее молчание вовсе не смущало.

– Вы, наверное, горите желанием узнать, что же вы можете сделать для нас? Лучше подумайте о том, что мы можем сделать для вас! А мы можем даровать вам жизнь. И жалкому предателю, Якову Гопаку, тоже, хотя вообще-то он заслуживает того, чтобы его немедленно расстреляли. А от вас требуется сущая безделица – вернуться на Запад и объявить всем, кем вы являетесь в действительности. Только теперь за вами будем стоять мы! И мы поможем вам доказать, что вы в самом деле являетесь принцессой Василисой!

– Зачем это вам? – обронила женщина.

Товарищ Бочка добродушно рассмеялся.

– А вы проницательны, ваше высочество! Конечно, речь идет не только о торжестве коммунистической доктрины и о том, что даже принцессы способны принять новую идеологию. Более того, вам не придется корчить из себя коммунистку – наоборот, вы будете изображать из себя неприступную аристократку. Уверен, вам удастся добиться всеобщего признания! Ведь еще живы ваши многочисленные родственники, бывшие слуги… Да и пропагандистская работа будет вестись с нашей стороны. Мы поможем вам с документами, свидетелями, деньгами. Что же касается вашей тетки Зои… Если понадобится, ее устранят.

– А потом устранят и меня, – усмехнулась Василиса. – Почему вы хотите, чтобы меня признали принцессой?

Еремей Бочка кашлянул.

– Не по доброте душевной, тут вы правы… Хорошо, я объясню. Если вы будете признаны дочкой Георгия Любомировича, то автоматически станете его единственной наследницей. Конечно, все, что находится на территории Герцословакии, давно стало народным достоянием. Но ведь ваш батюшка обладал рядом заграничных счетов! А где-то в английских, американских и швейцарских банках хранятся еще и предметы искусства, драгоценности. Все это получите вы, ваше высочество, и только вы!

Василиса начала понимать, зачем она вдруг понадобилась товарищу Хомучеку.

– Москва нам помогает, однако денег, как всегда, катастрофически не хватает, – вздохнул Бочка. – Вы откроете нам источник дополнительных, причем практически неисчерпаемых, финансовых средств. Вы, ваше высочество! Потому что вы как дочка короля предъявите права на все несметные богатства. Вам они не нужны, ведь мы подарим вам нечто гораздо более ценное – вашу жизнь!