Стань моей свободой - Ольга Арунд

— Если бы! Сказал, что вашему счастью мешает лишь твоя работа, — криво улыбается Алла. — Надеялся, что найдётся такой человек, которому можно будет доверить «Саркани», и тогда ты целиком посвятишь себя семье. А спустя несколько встреч предложил мне стать таким человеком. Тем более, я уже работала управляющей, и ничего не стоило перехватить инициативу…

Как бы хваталка не треснула!

— С возможностью выкупа бизнеса, — добавляет она.

Вот чего он хотел? Отстранить меня от дел, а потом уговорить на продажу? И я бы может, удивилась, если бы не перегорело.

— И как, получилось? — откровенно злорадно издеваюсь я, не имея никакого желания жалеть мерзавку.

— Да я!.. — Алла бросается вперёд, наверное, с намерением вцепиться мне в лицо. Забыв про разделяющий нас стол и мою далеко не безобидность.

— Да ты ничего, — усмехаюсь я, глядя как Женя, которого я пригласила на разговор, стискивает её объятиях, прижимая руки к туловищу.

— Всё нормально? — тревожно интересуется он, не отрывая от меня взгляда.

О, да! Всё, как всегда. Просто изумительно!

— В зале много народа? — Мрачнее меня только тёмная туча, затянувшая половину города. Он коротко мотает головой.

— Тогда, Жень, сделай доброе дело, — поднявшись, я обхожу стол и подхожу к окну, — выведи эту дамочку и повесь на дверь технологический перерыв. И собери всех у меня.

— Что-то случилось?

— Я случилась.

Глава 33

— Я не буду начинать долгую и нудную речь. — Присев перед ними на край собственного стола, я обвожу по очереди всех пятерых, работающих сегодня, сотрудников. — Все мы знаем, что зарплата сама себя не заработает.

Слышатся понимающие смешки, Катя с Аней весело переглядываются, Женя, как обычно, смотрит только на меня.

— Женя? — жестом я прошу его занять место рядом со мной. — Итак, дорогие мои коллеги, с сегодняшнего дня место управляющего этим магазином займёт Карежин Евгений Алексеевич. Любить и жаловать не прошу, с этим вы прекрасно справляетесь и без меня. — Кивнув не сильно довольному Жене, я отпускаю его обратно. — Алла больше не работает в «Саркани» и я обращаю на это ваше особое внимание! — с нажимом заявляю я притихшим сотрудникам. — Если я узнаю, что кто-то по доброте душевной пропустил её дальше торгового зала… — Мой тяжёлый мрачный взгляд обводит всех, от кладовщика Ильи Петровича до, собственно, Жени. — Я буду наказывать. Это понятно?

— Понятно, — вразнобой откликаются они.

— Отлично. Теперь перейдём к более важному вопросу. — Женя хмурится, Катя вскидывается, а Илья Петрович, как всегда, непробиваем. — Недавно мне стало известно, что те, кому я доверяю важнейшую часть своей жизни, — недвусмысленно указав на пол, я не отвожу от них взгляд, — позволяют себе безнаказанно склонять моё имя в моём же магазине. — Поднявшись, я отряхиваю несуществующую пылинку с юбки.

— Да мы…

— Мы бы никогда…

Подняв руку, я останавливаю поднявшийся ропот.

— Любить меня необязательно. — Практика показала, что и невозможно. — Но! Я требую к себе уважения, как минимум как ваш работодатель… и зарплатоплатитель, — с усмешкой добавляю я. — Среди вас нет новичков, вы знаете меня и знаете, что именно я от вас требую. Никаких сюрпризов, мне нужна ответственность, исполнительность и честность, и да, я не буду работать с человеком, который мне не нравится, даже если его зовут Илон Маск.

— А если Владимир Владимирович? — хмыкает Илья Петрович, 1964 года рождения.

— К этой работе меня обяжет Конституция, — в том же духе отзываюсь я, и царящее в кабинете напряжение снижается. — В связи со всем вышеперечисленным я, также относясь к вам честно, прошу тех, кто не может со мной работать, сказать об этом прямо.

Тишина и переглядывания, все, как и предполагалось.

— Срок — до завтра. Я здравомыслящий человек, — местами, — и понимаю, что никто ни под кого не обязан подстраиваться. Тех же, кто решит уйти, я не заставлю увольняться прямо завтра. Для начала переведу в другой филиал, на месяц, чтобы хватило времени найти новую работу.

Молчание после моих слов становится гробовым.

— Алиса Константиновна, вы серьёзно? — неверяще спрашивает Аня.

— Как никогда. — Найти бы рецепт того успокоительного, которое мне когда-то выписывал психолог. — «Саркани» — моя душа, моё детище и мой дом. И я не позволю топтаться в нём и по нему.

— Вы же наша Мат… — запнувшись, Лера оглядывается на коллег. — В смысле, всегда за нас горой! — Она всегда была из них самой сентиментальной.

Но да. Когда у Ильи Петровича случились проблемы с Пенсионным фондом, я попросила отца дать ему бесплатную подробнейшую консультацию. Когда Олиных родителей сократили с одного и того же завода, и она рыдала в дальнем углу склада, приятельнице в кредитовавшем их банке звонила тоже я. Всякое было и мне никогда не было сложно позвонить, узнать или притормозить. Как тогда, когда на, уволившуюся в прошлом году, Ирину едва не повесили долг отчима.

— Я не мать Тереза и далека от благотворительности. — Многозначительно хмыкает Женя, всегда работающий в детские дни, знающий гораздо больше того, о чём я говорю. Уже потому, что сам когда-то был воспитанником Марии Николаевны. Она сама мне рассказала. — А ещё у меня отвратный характер, но своих людей я ценю уже за то, что их мало. Настолько, что почти все они здесь, — без тени смеха я обвожу рукой стоящих передо мной людей.

— А Алла? — вступает Катя.

— С ней у нас возник ряд разногласий, которые не удалось решить. — Она хотела моего мужчину, мой бизнес и мою жизнь. Непреодолимые разногласия. — Поэтому мы решили расстаться. В общем, так, — хлопнув в ладони, я заставляю их вынырнуть в реальность, — Женя, пожалуйста, доведи всё, что мы тут обсудили, до завтрашней смены и на этом закончим. Прошу всех разойтись по своим рабочим местам.

Медленно и словно нехотя, Катя, Оля и Илья Петрович выходят из кабинета, оставляя мне двоих своих, не стремящихся к работе, коллег.

— Жень, я догадываюсь что ты хочешь мне сказать, — не испытываю я восторга, — откройся, пожалуйста, а потом поговорим.

— Как скажете, Алиса Константиновна, — тоже