Волчий камень - Петр Заспа

«Поразительно, — глядя на английскую команду, думал Гюнтер. — Никто не прыгнул в панике в воду, никто не бежит к спасательной шлюпке. Напротив, деловито, будто им каждый день приходится перестреливаться с подводными лодками, пушкари выглядывали в порты поверх стволов, прикидывая на глаз расстояние, и с фитилями в руках готовились сделать первый залп».

Дергаясь всем телом вместе со стволами орудия, зенитчик выкрикивал ругательства, пытаясь удержать галеон в сетке перекрестия. Гюнтер наблюдал, как превращались в щепки резные борта. Затем рядом с галеоном из воды поднялись фонтаны, и теперь снаряды исчезали в трюме корабля на уровне ватерлинии.

«Возьми выше!» — хотел он прокричать зенитчику. Но в ту же секунду, разламывая корабль на две части, в небо взлетел огненный смерч. Яркий шар пламени и дыма скрыл галеон от глаз. Запоздало докатился жуткий грохот, и мостик лодки обдала волна раскаленного воздуха. Облако дыма оторвалось от воды и поднялось в небо белым грибом, оставив на поверхности лишь часть кормовых кают и обломки мачт. На волнах раскачивался десяток голов. Те, кто в момент взрыва был в носу корабля или далеко на корме, оглушенные, теперь еле держались на воде, пытаясь схватиться за плавающие рядом обломки. Остальная команда вместе с капитаном исчезла вместе с галеоном.

«Жуткая развязка!» — подумал Кюхельман.

— Командир! Нам теперь два корабля в зачет! — засмеялся второй помощник.

Но Гюнтер взглянул на него так, что Герберт поперхнулся собственными словами.

— В пороховой погреб попали, — произнес Отто.

Гюнтер молча смотрел на то место, где всего минуту назад был красавец корабль с бесстрашной командой на борту.

Затем он увидел, как из бухты появилась лодка. Гребцы выкладывались изо всех сил, а на носу в полный рост стоял губернатор. Одной рукой он придерживал трепещущую на ветру шляпу, в другой держал обнаженную шпагу. Волны, ударив в борт, едва не свалили его. Расставив пошире ноги, дон Диего указал гребцам на ближайшую голову матроса, плывущего к берегу. Шлюпка закрыла от Гюнтера моряка, он лишь увидел поднятые руки, пытавшиеся вцепиться в борт. Англичанин решил, что его хотят спасти.

Но губернатор взмахнул шпагой — и руки исчезли. Дон Диего, пританцовывая на носу лодки, направлял гребцов к следующей жертве. Взмах руки — и от качающейся на волнах головы осталось лишь кровавое пятно. Два замаха весел — и рядом еще одна, пытающаяся закрыться рукой голова.

Над водой раздался жуткий победный вопль губернатора. Сделав круг на месте, где утонул галеон, гребцы подняли весла. Дон Диего встал во весь рост и, закрываясь рукой от солнца, высматривал очередную жертву.

И вот он увидел, как из последних сил в сторону корабля чужаков плывет последний из оставшихся в живых английских моряков.

Гюнтер решил, что не отдаст его губернатору на расправу. До подводной лодки англичанину оставалось чуть больше десяти метров, а до шлюпки губернатора — почти пятьдесят, и Гюнтер был уверен, что моряк спасется. Он даже дал команду приготовить веревку и помочь англичанину забраться на борт. Но дон Диего перехитрил его. Он поднял со дна лодки мушкет и тщательно прицелился.

Стрелял губернатор хорошо. Появилось облако дыма, и через секунду голова с длинными намокшими волосами взорвалась, разбросав по воде кровавое месиво.

От этого зрелища у Гюнтера подкатил ком к горлу.

Через минуту к борту подплыла шлюпка. Дон Диего внимательно осматривал черные бока лодки. Так близко корабль чужаков он еще не видел.

— Капитан! Поздравляю вас с великой победой!

— Ничего великого в этой бойне я не вижу! — перевел Вилли ответ командира.

— Напрасно. Впрочем, как хотите. А вот я выбью сегодняшнюю дату на дверях своего дома, чтобы всегда помнить, как мы вместе, рука об руку, разгромили англичан.

Дон Диего различил на бортах ржавые потеки и понял, что корабль чужаков из железа. У него вытянулось лицо.

— Капитан, позвольте подняться к вам на борт!

— Нет!

Губернатор с минуту помолчал, переваривая обиду. С трудом справившись с ударившим в голову давлением, он криво улыбнулся и, приказав грести к берегу, на прощание крикнул:

— Сегодня великий день! И мы будем его праздновать. Присоединяйтесь, капитан! У меня еще есть бочонок рома, а джина столько, что неделю пить хватит. Мы будем вас ждать!

Гюнтер промолчал. Экипаж лодки выбирался из рубки и заполнял палубу. Всем было ясно, что пришло время уходить. Зеленая гора, как и в первый день их появления, зацепила вершиной облако и теперь терпеливо ждала, когда оно потемнеет и прольется на джунгли дождем. Открытой раной, еще не затянутой травой и деревьями, торчали камни на месте разрушенного утеса. Мрачную память оставляли о себе пришельцы из будущего. Многие понимали, что не так следовало бы им уходить. Может, и должен был состояться совместный прощальный ужин, но слишком разными они были со средневековыми испанцами. Уничтоженная бригантина, пролитая кровь англичан, да и натянутые отношения в последние дни — все это вынуждало с грустью смотреть на зеленый берег. Понимая, какая пропасть пролегла между ними, и в то же время благодарить судьбу за эти дни. Удивительные, странные и необычные дни.

Гюнтер чувствовал настроение команды.

— Мы уходим! — громко обратился он к строю. — Мы должны вернуться в свое время, всех нас там ждут! Помните об этом, и это должно придавать нам силы. Верьте, что все у нас получится, и тогда у нас действительно все получится!

Из рубки появился доктор, спустился на палубу и, протолкавшись сквозь строй к командиру, прошептал ему на ухо несколько слов.

— Спасибо, док! Это первая хорошая новость за сегодняшний день. Док говорит, что пришел в себя Пауль. Он будет жить, и это хороший знак!

Гюнтер уже хотел дать команду: «По местам!» — но вместо этого машинально спросил:

— У кого есть вопросы?

Он был уверен, что вопросов не будет, и с удивлением посмотрел на вытянутую вверх руку. Из второй шеренги, несмело подняв ладонь, пытался привлечь внимание боцман.

— Что случилось, Мартин? Ты хочешь что-то сказать?

— Да, герр командир.

Боцман вышел, встал напротив Гюнтера и произнес:

— Я вот что вас хотел спросить. Скажите, зачем нам куда-то плыть? Что вы хотите найти? Может, те эсминцы, которые нас не добили? Или рветесь выполнять очередной приказ фюрера?

Гюнтеру показалось, что он ослышался.

— Мартин, я тебя не понимаю. Ты что, пьян?

— Нет, герр командир, я трезв и, как никогда, взвешиваю каждое свое слово. Вы можете отдать меня под суд! Да только где этот суд? И где наш фюрер? А вон там, — боцман указал рукой на бухту, — там, всего лишь на глубине двух десятков метров, лежат огромные богатства. Почему вы постоянно твердите: вернуться! А почему никто ни разу не подумал о том, чтобы остаться? Вы всегда, командир, думаете за нас. Вы умный! Но почему вы ни разу не задумались над тем, какая мы здесь сила. Да мы с нашей лодкой — ураган, способный стирать с лица земли государства!

Мартин, распаляясь, уже не говорил, а кричал, размахивая кулаком:

— Командир, вы хотите стать королем Англии или Франции и Испании? Или всей Европы, вместе взятой? Так станьте им! Мне бы хватило баронского замка да крепостных душ триста. Куда вы нас ведете? А вы спросите команду: хотим ли мы возвращаться? Спросите, спросите! Может, и мы хотим сделать свой выбор?

Гюнтер был потрясен. Бездействие на острове разлагающе повлияло на команду, и боцман был тому примером. Первым желанием было выхватить пистолет и застрелить Мартина. По вытянувшемуся лицу Герберта он понял, что еще немного, и лейтенант так и сделает. Но затем ему стало интересно: есть ли у боцмана единомышленники?

— Кто еще хочет остаться? — спросил он, обведя взглядом строй. — Кто хочет стать бароном или графом?

Моряки, улыбаясь, смотрели ему в лицо. Не заметив ни одного потупившегося взгляда, Гюнтер тоже улыбнулся.

— Ты один, Мартин. Так что займи свое место и готовься к отплытию. А мы все сделаем вид, что ничего не слышали.

Боцман замер с каменным лицом. Казалось, он был раздавлен. Будучи уверенным в своей правоте и рассчитывая на поддержку товарищей, Мартин чувствовал себя униженным и осмеянным всей командой.

Командир снисходительно похлопал его по плечу, подталкивая к трапу. Неожиданно боцман отпихнул преграждавшего ему путь лейтенанта Вагнера и с разбегу бросился в воду. Вынырнув в десяти метрах от лодки, широко загребая руками, он поплыл к берегу.

Герберт выхватил пистолет.

— Не надо, — остановил его Гюнтер. — Это его выбор!

— Он дезертир!

— Он сам себя наказал.

Неожиданно кто-то робко сказал сзади:

— Герр командир!

Гюнтер обернулся. Перед ним, опустив голову, стоял штурман.

— Что, Вилли? И ты?