Убить кукловода - Елена Малиновская

— А чей покой могли потревожить крики и стоны в данном случае? — Луциус с презрением фыркнул. — Сами видите, что дом стоит в глубине парка. Семьей Ринуальд не успел обзавестись, а скорее всего — просто не захотел. Поэтому на спокойствие своих домочадцев ему тоже было плевать. К тому же, как было написано в его биографии, Ринуальд любил наслаждаться окружающим пейзажем, пока очередная его жертва корчилась на дыбе или же медленно запекалась на огне.

— Фу, какая гадость! — в сердцах сплюнула я, вся передернувшись от отвращения.

Почудилось, что моя слюна так и не долетела до пола. Мрак вокруг недовольно взбурлил, словно оскорбленный моим поступком. Неожиданно перехватило дыхание. Такое чувство, будто сам Ринуальд только что послал мне весточку с того света, убедительно попросив соблюдать правила приличия в стенах его дома.

— Жестокое время, жестокие нравы, — пробормотал Луциус. — Тогда подобное было в порядке вещей. Правда, Ринуальд все-таки перещеголял многих, оставив о себе весьма недобрую память.

— О, а я вспомнил кое-что интересное! — неожиданно воскликнул Стефан. — Ну конечно же, как я мог забыть! Пыточная действительно располагалась на первом этаже. Говорят, когда музей только открывали, то хотели воссоздать в этом зале атмосферу того жуткого места. Так сказать, пощекотать нервы впечатлительным посетителям лицезрением всяческих… хм-м… приспособлений для развязывания языков, так сказать. Люди любят вещи, которые горячат их воображение и заставляют кровь стынуть в жилах. И какое-то время эта комната действительно весьма успешно функционировала в музейной экспозиции. Любопытствующие посетители сюда просто валом валили. Но потом доходную лавочку пришлось закрыть. В зале произошло несколько весьма загадочных несчастных случаев, увы, с фатальными исходами. На одного мужчину обрушился железный гроб. Ну, тот самый, у которого внутри острые шипы. Другой малолетний балбес решил попозировать на фоне гильотины. В поисках как можно более красочной позы встал на колени, положил голову… Думаю, дальше можно не продолжать. По непонятной причине механизм сработал, хотя смотрители зала клялись, что это невозможно. Была еще парочка смертей, подробности которых описывали местные газеты…

— Хватит! — взмолилась я, невежливо перебив его. Жалобно скривилась. — Иначе меня сейчас стошнит.

— Ох, прости, Доминика, — виновато проговорил Стефан. — Больше не буду, просто расскажу конец истории. Какое-то время зал был закрыт для посетителей, но экспозицию не убирали. А потом…

И тут же умолк, по какой-то непонятной причине не решившись продолжить.

— Потом одного из охранников постигла незавидная участь тех бедолаг, — мягко произнес Луциус, великодушно не вдаваясь в подробности. — Расследование ничего не дало. Это действительно были несчастные случаи, а не убийства. Фатальные стечения обстоятельств. Тогда было решено разобрать экспозицию. Некоторое время в зале висели картины одного известного художника. Но потом оказалось, что посетители упорно обходят стороной эту выставку. Да что там посетители, даже служители музея старались лишний раз не заглядывать сюда, хотя должны были следить за соблюдением порядка. Администрация пыталась воздействовать на сотрудников, даже ввела график своеобразных дежурств, но тогда последовал вал увольнений. В конце концов, зарплаты музейных работников никогда не были настолько высокими, чтобы изо всех сил держаться за место и рисковать при этом жизнью. И администрация сдалась. Зал не стали закрывать, поскольку по доброй воле сюда все равно никто не заходил. Просто оставили пустым.

— Кажется, я читал про это, — произнес Стефан. — Вроде бы последний несчастный случай тут произошел не так уж и давно — где-то полгода назад.

— Ясно, — пробормотала я, растирая виски, в которых ядовитой змеей зашевелилась пробуждающаяся мигрень.

— Я действительно был здесь, — проговорил Луциус. — После того, как заполучил в свои руки биографию этого мерзавца. Записи на ее страницах указывали на это место. По преданию, именно здесь Ринуальд заключил сделку с Итирусом. И по преданию, именно здесь ткань между двумя мирами настолько истончилась, что можно перешагнуть грань и получить в свои руки секрет всемогущества. Но, как ни печально признаваться, я так и не понял, что именно надлежит сделать. Да, мне было здесь не по себе, но и только. Я осмотрел весь зал, чуть ли не на коленях обстучал пол и стены. Благо, что по вполне понятным причинам никого не заинтересовали мои действия. Посетители и служители музея по-прежнему держатся в стороне от этого помещения. Сначала я страшно разозлился из-за неудачи. Стоило затевать такую масштабную аферу, рисковать положением и добрым именем, стремясь получить книгу в свои руки, чтобы в итоге потерпеть сокрушительное поражение. Но затем я вдруг понял причину. Я не верю в богов. По моему мнению, это самые обычные люди, загадочным образом получившие доступ к беспредельному запасу сил. Я маг вне категорий, то есть в каком-то смысле почти бог. Мне не хватает для этого звания лишь самой малости. А те, кого мы зовем богами, нашли способ получить эту малость. Итирус не отзовется на мой призыв. Зачем ему конкурент? Но он обязательно услышит того, кто в него искренне верует. То есть он обязательно услышит тебя, Доминика.

Я опустила голову. Вокруг по-прежнему было темно, однако мне казалось, что Луциус способен увидеть мою саркастическую усмешку. Удивил дракона голым рыцарем, как говорится. Я уже давно поняла, зачем ему понадобилась.

— Подожди-ка! — вдруг вмешался в его затянувшийся монолог Стефан. — Итирус — бог мертвых. Доминика, по пути сюда ты спрашивала меня, какие жертвы были принято ему приносить. То есть я и Элмер нужны для того…

Стефан не успел договорить. Мрак зала вдруг разрезала ярко-алая молния парализующих чар, направленная ему прямо в грудь. А в следующее мгновение такая же ударила в Элмера. Это произошло так неожиданно, что никто из них не успел отреагировать. Краткий промежуток времени, уложившийся между двумя биениями моего зашкаливающего от волнения пульса, — и мои спутники рухнули на пол.

— А я все гадала, когда же ты воспользуешься магией, — пробормотала я.

Почему-то мне не было страшно. Исподволь на меня наползало странное оцепенение. Словно мрак, плескавшийся вокруг, медленно отравлял мою кровь, вселяя в душу чувство неизбежного краха.

— Я боялся, что меня засекут, — пояснил Луциус. — Как ты прекрасно знаешь, каждый человек вкладывает в чары индивидуальные особенности. Но теперь это уже неважно. Мы на месте. И никто не успеет помешать нам.