Самый страшный зверь - Артем Каменистый

Лишь бы черный маг не проснулся раньше времени. Если Бартолло не соврал перед смертью, этот выкормыш Конклава только делает вид, что никогда не спит. Набивает себе цену, они все помешаны на том, чтобы выглядеть в глазах окружающих если не богами, то кем-то очень близким к ним. В эту пору он точно не притворяется, поскольку до сих пор не предупредил остальных о том, что беглец скрывается на расстоянии вытянутой руки. Ведь его амулет не ошибается.

Может быть, выпустить стрелу в черного и уйти в лес? Тогда спайдеры не смогут выслеживать Дирта. Это и советовал Бартолло, пусть он целую вечность страдает в самом страшном уголке загробного мира.

Нет, так нельзя. Когда еще выпадет столь подходящий случай освободить хеннигвильцев? Водить спайдеров по лесам и холмам бесконечно Дирт вряд ли сможет, а перебить всех до единого не получится, ведь стрел почти не осталось.

Надо сделать это прямо сейчас.

Бодрствующий спайдер поднялся, склонился над кучей сушняка. Вот и долгожданный шум. Дирт выскользнул из-за дерева, лунный свет блеснул на клинке. Плохо, что серебряный, наполовину обрезанный диск так не вовремя выглянул из-за облака. Но разворачиваться не стоит, раз уже начал что-то делать, доводи работу до конца.

Тем более что света от луны не очень-то много.

Десяток шагов до лежащего часового Дирт преодолел чуть ли не бегом, заранее убедившись, что на этом пути нет сюрпризов, вроде не вовремя подвернувшейся под ногу сухой ветки. Уже занося руку для удара, вздрогнул от душераздирающего крика:

– Стой! Дирт, назад! Беги! Беги отсюда!

Преподобный Дэгфинн, чтоб ему неладно было, в своем амплуа! Как положено фанатичному дмарту, решил возмутиться намечающимся перед его носом кровопролитием. Вот уж с какой стороны Дирт не ждал никакого подвоха.

Крик преподобного не остановил движение карающей руки, кинжал ударил туда, куда Дирт и задумывал. Часовой успел открыть на удивление не сонные глаза и даже рот разинул, дернувшись, но присоединиться к воплям Дэгфинна не смог, лишь забулькал, пуская горлом кровь.

Все произошедшее заняло считаные мгновения, но Дирт успел поменять первоначальную точку зрения на происходящее. Похоже, преподобный поднял крик не только из-за человеколюбия. Скорее даже вовсе не из-за него. А потому, что Дирт во многом ошибался, столь нагло забравшись в лагерь врага. Спайдеры оказались не настолько беспечными, как ему казалось. Скорее даже наоборот, они специально старались создать о себе такое впечатление, изо всех сил усыпляя бдительность.

Теперь нечего и думать освобождать пленников, сейчас бы свою шкуру спасти. Справа лагерь, где врагов больше десятка, слева обрыв, на который вскарабкаться не успеть, спереди бурелом, через который даже днем непросто перебраться, а сзади…

Сзади подозрительный шум.

Он, как последний идиот, забрался в капкан.

Сколько их за спиной? Глаз между лопаток нет, по шуму тоже не понять. Он ведь всех пересчитал, и тех, кто в основном лагере, и одиночного часового у костерка. Так кто же затаился позади, только сейчас выдав свое присутствие? Может, ошибка в подсчете? Пропустил одного? Наверное.

Хорошо, если пропустил не пару…

Мысль скрыться через бурелом отбросил сразу, слишком рискованно. Мало того что ногу можно сломать, в лунном свете он будет прекрасной мишенью для арбалетчиков. Взбираться по обрыву – еще хуже, они по два-три болта выпустить успеют, а он даже увернуться не сможет.

Если за спиной один противник, Дирт его обойдет, не ввязываясь в драку с неясными перспективами. Он быстрее и в ловкости превосходит всех этих гремящих железом увальней. Пара десятков шагов, и растворится в непроглядном мраке. Там кусты и деревья, там, даже если вслед будут стрелять, вряд ли заденут, пускать болты придется практически вслепую и через растительные преграды.

Дирт рванул вбок, разворачиваясь. Краем глаза увидел тех, кто до последнего таился позади, ухитрившихся остаться незамеченными. Проклятье! Да их двое! Ну как он мог так дико ошибиться при подсчете! А это что такое?! Еще один! И еще!

Дирт не понимал, откуда взялась вся эта орава, зато понимал, чем ему угрожает промедление.

Вбросил кинжал в ножны, и через миг в освободившейся руке появилась стрела. На миг остановился, отпустил тетиву. Ближайший враг вскрикнул, отшатнулся. Дирт даже не понял, хорошо ли ему прилетело, сразу помчался дальше, проклиная луну, ее опять начало затягивать, риск споткнуться о коварно выбравшийся из земли корень или камень резко возрос.

Спотыкаться Дирту нельзя.

Забегая под укрытие заросшего кустами участка леса, он не сдержал кривой, нервной улыбки. Есть! Получилось! Он ушел! Почти ушел! Этим гремящим железом недотепам ни за что его не догнать! Он – рыба в море; он – птица в небе! Попробуйте теперь поймать!

В этот момент нога зацепилась за что-то упругое, непонятное. Он покатился по земле, продолжая дурацки растягивать застывшие губы, еще не осознавая толком, что произошло, но понимая: что-то пошло не так. Неправильно. Непредвиденно. Ведь он споткнулся не о корень, и не о ветку. Это нечто, чего в лесу быть не должно. Это дело рук человеческих. Чья-то хитрость. Уж очень похоже на хорошо натянутую веревку.

Веревки в лесу не растут, это и последнему тупице известно. И просто так ее привязывать не станут. А вот если предполагали, что она окажется на пути беглеца, то привязать не грех.

Откуда они могли знать, куда он помчится?

Где-то Дирт ошибся по-крупному. И что хуже всего, враги предполагали, что он оплошает, и тщательно подготовились на этот случай.

Хоть падение было полной неожиданностью, Дирт, заваливаясь, успел сгруппироваться и инстинктивно отбросить лук в сторону: не слишком прочное оружие можно повредить, если навалиться на него всем телом. Вскочить на ноги не успел, из мрака навалилась тяжелая, воняющая застарелым потом туша, правую руку начали выкручивать. Левой выхватил из ножен кинжал, тыкнул вслепую дважды, нащупав что-то податливое, надавил. Противник заорал, задергался, кто-то другой, невидимый, сжал запястье, не давая им даже пошевелить. Дирту осталось одно – брыкаться в надежде заехать как следует по чьей-то неосторожно подставленной роже.

А затем и на ноги навалились, лодыжки начали обвивать веревкой. Туша, закрывавшая лицо, убралась в сторону, в свете выглянувшей на представление луны Дирт увидел обступивших его врагов и то, как сразу двое связывают его руки. Один из спайдеров хорошо знакомым, донельзя омерзительным голосом выдал:

– Ну что, сучий выкормыш, добегался? Прощайся со своими ушами.

Больше Дирт ничего не увидел и не услышал, сильнейший удар по затылку погрузил его во мрак.