Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности - Самюэль Хантингтон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Полуселенцы» и двойное гражданство
«Я торжественно клянусь: 1) соблюдать конституцию Соединенных Штатов Америки; 2) отказаться полностью и навсегда от любой зависимости и верности всякому иностранному князю, потентату, сюзерену или государству, которому прежде был подданным; 3) защищать конституцию и законы Соединенных Штатов Америки от всех врагов, внешних и внутренних; 4) хранить искреннюю веру конституции и законам США; 5а) когда требует закон, брать в руки оружие и выступать на защиту Соединенных Штатов; 5б) когда требует закон, нести иную службу в Вооруженных силах США; 5в) когда требует закон, выполнять любую работу общенационального значения под руководством гражданских лиц». (INA section 337 (2), § U. S. Code section 1448 (a)).
Эту клятву американский Конгресс своим решением от 1795 года сделал обязательной для всех, кто хотел стать гражданином Америки. Спустя двести лет клятва приносится по-прежнему, хотя федеральные чиновники в 2003 году и выступили с призывом переписать ее. В своей первоначальной форме эта присяга воплощала два важнейших принципа гражданства. Во-первых, гражданство — это привилегия: человек может сменить гражданство, но не может обладать несколькими гражданствами одновременно. Во-вторых, гражданство — особый статус, передаваемый человеку правительством страны вместе со всеми правами и обязанностями, которые отличают гражданина от негражданина.
В конце двадцатого столетия оба этих принципа подверглись комбинированной атаке массовой иммиграции и деконструкционистского движения. Принцип привилегированности был умален в значимости благодаря возникновению могущественных политических сил, ратующих за двойное гражданство, двойные лояльности и двойные идентичности. Принцип особенности претерпел схожее воздействие благодаря распространению гражданских прав и привилегий на неграждан и притязаниями на лишение понятия гражданства национального статуса: ныне считается, что гражданство не передается конкретному человеку правительством той или иной страны, а является неотъемлемой характеристикой личности вне зависимости от места ее (этой личности) обитания. Данные тренды присутствуют как в Европе, так и в Америке, причем, в силу особенностей американской национальной идентичности, в Америке они проявляют себя в значительно большей степени, нежели в других западных обществах. В последние десятилетия количество иммигрантов, принявших американское гражданство, неуклонно сокращалось, зато постоянно возрастало количество натурализованных граждан, сохранивших гражданства других стран. Вместе эти тренды оказывают серьезное влияние на обесценивание американского гражданства.
Сегодня многих иммигрантов, прежде всего — из стран бывшего коммунистического блока, можно назвать прозелитами, новообращенными. Другие — сейчас их меньше, чем в прошлом — претендуют на право называться «лицами временного пребывания». А третьих — сколько их точно, неизвестно — называют «полуселенцами». Один из последних заявил: «Такие, как мы, — лучшие люди двух миров. У нас два дома, две родины. Нам не имеет никакого смысла выбирать между ними. Мы принадлежим обеим. Это не конфликт, это факт». Ученые называют «полуселенцев» по-всякому: «вечные бродяги», «трансмигранты», «транснационалы», «люди меж двух наций», «мигранты», но никогда не употребляют по отношению к ним терминов «эмигранты» или «иммигранты», «поскольку они не меняют одного общества на другое и стоят обеими ногами в двух мирах»{326}. По географическим причинам большинство «полуселенцев» прибывает в США из Латинской Америки и стран Карибского бассейна. Возможность съездить на выходные на историческую родину или в любой момент позвонить родственнику означает, «что для латиноамериканских иммигрантов время и пространство приобрели иное значение, недоступное европейским переселенцам… Статуя Свободы олицетворяет собой европейскую иммиграцию и символизирует рубеж между двумя мирами. Для латиноамериканских иммигрантов такого рубежа, такого барьера попросту не существует»{327}.
Создать и поддерживать транснациональное сообщество «полуселенцев» тем проще, чем больше процент мигрантов в общем населении страны. Во всяком случае об этом свидетельствуют данные по странам Западного полушария. В 1990 году в США находились мигранты из следующих стран (в процентах к общему населению этих стран){328}:
Таблица 4
Численность мигрантских сообществ и процентное соотношение мигрантов и остального населения в немалой степени способствует сохранению связей мигрантов с исторической родиной; при этом инициатива поддержания этих связей двунаправлена: она исходит как от самих мигрантов, так и от правительств их родных стран.
Исторически мигранты из одной местности в стране А селились в одной местности в стране Б. Сегодня представители обеих местностей становятся частью единого транснационального сообщества. Страна происхождения воспроизводится в Соединенных Штатах. Две трети семей в Мирафлоресе (городок с населением четыре тысячи человек в Доминиканской республике) имеют родственников в окрестностях Бостона. Они доминируют в районе Джамайка-Плейн, где «воссоздали доиммиграционный образ жизни в той степени, в какой позволяло новое физическое и культурное окружение», и их дома украшены так, как принято украшать здания в Мирафлоресе. Контакты между Мирафлоресами северным и южным постоянны и интенсивны. «Поскольку кто-нибудь всегда едет из Бостона на остров или обратно, налицо непрерывный обмен товарами, новостями, информацией. В результате когда кто-либо заболевает, изменяет жене или мужу, наконец получает визу, новости об этом распространяются в Джамайка-Плейн так же быстро, как и в Мирафлоресе»{329}. Схожим образом «население Чинантлы (Мексика) делится пополам между этим крохотным городком и Нью-Йорком; при этом жители Чинантлы считают себя единым сообществом — просто 2500 человек живут здесь, а другие 2500 человек — там». На протяжении 1990-х годов более половины из 5800 жителей мексиканского городка Касабланка перебрались в Талсу, штат Оклахома, так что даже возникли сомнения, не обезлюдеет ли Касабланка окончательно. В 1985 году 20 процентов населения Интипуки (Сальвадор) жили в Адамс-Морган, в окрестностях Вашингтона, округ Колумбия{330}. В Маршаллтауне, штат Айова, тридцать тысяч жителей; урожденные обитатели Вильячуато (Мексика, население пятнадцать тысяч человек) занимают девятьсот из 1600 рабочих мест на мясокомбинате «Свифт энд Компани», крупнейшем предприятии Маршаллтауна. «С точки зрения этих работников, — указывал Райан Риппел, — Айова воспринимается исключительно как удаленное от дома место работы, а не как новое местожительство», а «мясная индустрия Маршаллтауна» кажется им жизненно необходимой для существования Вильячуато{331}.
Транснациональные поселения объединяются социальными, религиозными и политическими связями, существующими в обеих «половинках» этнических сообществ. Особенно важны контакты, инициированные в «половинке» страны-адресата с целью помощи «половинке» страны-адресанта. Бостонские мирафлоресианцы создали Комитет развития Мирафлореса, дабы обеспечить развитие родного города. С 1992 по 1994 год этот комитет собрал 70 000 долларов в качестве благотворительной помощи и передал эти деньги доминиканскому Мирафлоресу. Наибольшую активность в подобного рода действиях проявляют транснациональные мексиканские сообщества. Около двух тысяч ассоциаций
