Боги и человек (статьи) - Борис Синюков

Гамак из чистого шелка, с которого начинается постройка, — только основа для сооружения из песчинок. Его можно сравнить с дугами, которые применяют при постройке сводов и карнизов. По окончании работы дуги убирают, и свод держится своей собственной крепостью. Так и здесь. Когда кокон окончен, шелковая поддержка исчезает: нежный гамак отчасти поглощен песком, отчасти просто разрушен от соприкосновений с грубыми песчинками. Не остается никаких следов от этого замечательного приема, при помощи которого из столь подвижного материала, как песок, выстроено здание очень правильной формы.

Полукруглый колпачок, прикрывающий вход в кокон, сработан отдельно. Эта крышечка прилажена к кокону, и, как бы хорошо это ни было сделано, она не соединяется с коконом так прочно, как при постройке всего здания сразу. Однако это совсем не недостаток постройки, наоборот, — это ее достоинство. Стенки кокона так крепки, что вышедшему из куколки бембексу было бы очень нелегко выбраться наружу. Крышечка легко отделяется, открывая выход.

Кокон бембекса — очень прочная постройка. Ему не могут повредить обвалы и оседания песка, его не раздавишь, даже при самом сильном надавливании пальцами. А потому неважно, что потолок норки, вырытой в песке, может обвалиться, не страшно даже, если на это место наступит прохожий. Кокон все это выдержит. Не опасна и сырость. Я по две недели держал коконы бембекса погруженными в воду и никакой сырости внутри них не обнаруживал.

Как жаль, что у нас нет таких материалов для постройки домов! Кокон бембекса не только прочен: он очень красив. Он сработан так изящно, что выглядит скорее произведением искусства, чем работой личинки. Замечательны коконы, построенные у меня в коробочке из песка для высушивания чернил. Не знающий, что это такое, может принять их за крупные бусы, усеянные золотистыми точками по голубому полю, изготовленными для ожерелья какой–нибудь красавицы» (конец цитаты).

Доказывать вновь и вновь, скрупулезно и последовательно разбирая каждое действие личинки, что все это строительство не может быть выполнено по инстинкту, а если может осуществиться по инстинкту, то инстинкт намного выше человеческого разума, мне уже надоело. Лучше я заострюсь на том, что яичко, личинка, куколка и взрослый бембекс – суть один и тот же организм, примерно как у нас внутриутробное развитие, детство, юношество, активная жизнь и старость.

В связи с этим я хотел бы напомнить, что, если на каком–то этапе этот организм чего–то там недоделал, то все равно недоделанную работу этот организм доделает на следующем этапе жизни. Мама–сфекс ленивая, примерно как стрекоза по сравнению с муравьем в басне Эзопа–Крылова. Поэтому личинка–сфекс, едва отъевшись за две недели, делает за маму гигантскую работу, и вы про нее только что читали. Зато мамаша–сфекс готовит для своей личинки такой богатый запас пищи, что ей его просто некуда девать, если она не займется как следует своим коконом. То есть, природа насекомых чрезвычайно гибка, и у этого должны быть хорошие основания, докапываться до которых в такой небольшой по задумке, но разрастающейся как снежный ком, статье невозможно. Поэтому продолжу цитировать, авось нападу на что–нибудь более основательное.

«На свой лад делает каждое насекомое и свой кокон. Тахиты, бембексы, стизы и другие роющие осы делают сложные коконы, состоящие из шелковой основы, густо инкрустированной песчинками. Мы уже видели все процессы этой работы у личинки бембекса. Приемы работы личинки тахита совершенно иные, хотя готовый кокон ничем не отличается от кокона бембекса.

Личинка тахита начинает с того, что окружает себя пояском почти посредине тела, изготовленным из шелка. Поясок этот поддерживают на месте и соединяют со стенками ячейки многочисленные нити, протянутые без особой правильности (ибо правильность тут излишня – мое). На этих подмостках личинка складывает вблизи себя кучку песка. Начинается работа каменщика, причем песчинки — это камни, а выделения шелковых желез — цемент.

По краю пояска личинка укладывает первый венец постройки из зернышек, слепленных шелковистым веществом. На затвердевшей окраине первого венца она укладывает второй, потом третий, четвертый. Один за другим укладываются кольцеобразные слои песчинок, пока кокон не достигнет половины своей длины. Тогда личинка закругляет его конец в виде колпачка и заделывает его. Своей работой личинка тахита напоминает мне каменщика, строящего круглую трубу или узенькую башенку, внутри которой он находится. Поворачиваясь вокруг себя, он в конце концов оказывается окруженным как бы каменным чехлом.

Так же окружает себя чехлом из песчинок и личинка тахита. Чтобы построить вторую половину кокона, она поворачивается головой в противоположную сторону и опять начинает укладывать кольцеобразные слои. Примерно через тридцать шесть часов кокон готов.

Два работника из одного цеха — бембекс и тахит — применяют различные приемы, чтобы достигнуть одинаковых результатов. Личинка бембекса делает сначала чистую шелковую основу, а потом уже выкладывает ее изнутри песчинками. Личинка тахита — более смелый архитектор.

Она экономит шелк и ограничивается лишь шелковым пояском — подвеской для самой себя. К этому пояску приклеиваются песчинки, кольцо за кольцом. Одни и те же строительные материалы, одно и то же помещение, в котором совершается эта работа: шелк и песчинки, ячейка в песке. И однако, каждый строитель работает по–своему» (конец цитаты).

Я потому прервал ее, что мне важнее не одинаковость и сложность постройки (я об этом уже язык свой намозолил), а разделение труда между мамой и деткой. Забыл, как называется насекомое, ибо из их названий у меня в голове уже форменная каша, но мама этого забытого насекомого (вы его и сами выше найдете) сама сделала каменную башню для дитяти. И ему остается только немного покрыть его шелком изнутри, чтобы не поранить свое новорожденное тельце. А потом в спокойной обстановке превращаться из червячка во взрослое насекомое. Я потому обращаю на это внимание, что как раз в этом и должно заключаться совершенствование вида и вступление с другим видом в соревнование за соответствующий кусок нашей необъятной Земли, называемый естественным отбором. И именно сейчас цитату можно продолжать.

«Род пищи оказывает на строительное искусство личинки небольшое влияние. Примером может послужить стиз рыжеусый, тоже строитель шелковых коконов, покрытых песком. Эта сильная оса роет норки в мягкой глине. Она охотится на богомолов почти взрослых, обычно на богомола религиозного, и укладывает в ячейку по три — пять штук дичи.

По размерам и прочности кокон стиза может соперничать с коконом самого большого бембекса. Однако он отличается от него с первого же взгляда, и я не знаю другого случая такой странной особенности. На боку кокона выдается кучка склеенных песчинок. Происхождение этой кучки объясняется способом постройки кокона. Личинка стиза начинает с того, что делает конический мешочек из чистого белого шелка (как и личинка бембекса). У этого мешочка два отверстия: одно очень большое — спереди, другое маленькое — сбоку.

Через переднее отверстие личинка втаскивает песок, которым и покрывает внутренность кокона. Так строится весь кокон и колпачок, закрывающий его спереди. До сих пор работа шла так же, как и у бембекса. Сделав все это, личинка начинает подправлять внутреннюю обкладку стен, а для этого нужен песок. Его–то и достает она через боковое отверстие, достаточное для того, чтобы личинка слегка высунулась из него. Когда и эта работа закончена, личинка закрывает отверстие: вкладывает в него изнутри комочек склеенных песчинок. Так образуется бугорок, торчащий на боку кокона.

Из приведенных сравнений, мне кажется, следует сделать такой вывод. Условия существования, которые в настоящее время считают источником происхождения инстинктов, — среда, в которой проводит жизнь личинка, материалы, находящиеся в ее распоряжении, род пищи и другие условия — не влияют на строительное искусство личинки» (конец цитаты).

Мне кажется этот вывод поверхностным. И произошел он оттого, что энтомологи привыкли рассматривать жизнь, так сказать, по–объектно, тогда как рассматривать ее надо во взаимосвязи всего и вся. Вот, если бы одни личинки ели железо, а другие – камушки, то род пищи тут мог бы играть кое–какую роль. Но все личинки и даже травоядные, к которым я вскоре перейду, едят в основном белок (протеин), иначе бы им не из чего было бы не только шелк произвести, но даже и себя вырастить от яичка до червяка, то есть раз в сто–триста. А потом, не съев даже атома чего бы–то ни было, преобразоваться месяцев за восемь–десять прямо во взрослую осу, безумно сильную, выносливую, изящную и с такой талией, что всех манекенщиц сразу же должны бы уволить с работы.

Из разнообразия методов строительства я бы сделал лишь вывод о том, что на каком–то этапе эволюции предки насекомых пошли разными путями, но слишком родственными, чтобы их таковыми считать. Примерно как мы ныне делимся на рабочих и крестьян, оставаясь гомо сапиенс. Кроме того, я бы обратил внимание на то, что у ленивых матерей вырастают трудолюбивые дети. И не потому, что они, насмотревшись на ленивую маму, застеснялись и решили стать трудягами, а потому, что иначе помрут с голоду.