Прыжок в ничто - Александр Беляев

— Каким же об-образом мы уззнаем, что мможно есть и чего нельзя ддаже нюхать? — спросил барон.

Текер пожал плечами:

— А каким образом первобытные люди научились отличать съедобные растения от ядовитых? Опытом. Только опытом.

— Расплачиваясь за опыт жизнью?

— Разумеется, многие гибли. Если бы в моем распоряжении была оборудованная химическая лаборатория…

— Недурная пперспектива! Заахочешь сорвать лук, а он скрутит тебя; ппонюхаешь мясо — свежее ли оно? — и подохнешь от одного только запаха.

— Я не переступлю порога ракеты! — решительно заявила леди Хинтон.

— Охотой и рыбной ловлей можно заниматься, живя в ракете. Зачем нам переселяться в долину? Не правда ли, барон? — И Стормер хлопнул по плечу Маршаля.

Тот брезгливо поежился от такой фамильярности.

— Разумеется. Наше дело стариковское. Леди Хинтон, мистер Стормер, я, профессор, епископ, во всяком случае… кх… кх…

Цандер воспользовался паузой.

— Это невозможно, — прервал он речевые потуги барона. — Все работоспособные будут работать в приморской долине на поле, и носить вам сюда продовольствие никто не будет.

— Но у меня есть прислуга Мэри.

— А у меня Жак.

— Здесь, на Венере, нет личной прислуги. Нам предстоит тягчайшая борьба с суровой, незнакомой природой. И мы должны напрячь все наши силы, создать крепкий трудовой коллектив.

— Ком… ком… коммуну?

— Дело не в словах, барон.

— От… отказываюсь.

— Не отпущу от себя Мэри!

— А я иду! — воскликнул профессор Шнирер. — И мы все должны идти. Работать на земле, а жить на лоне природы. Среди мирных животных и растений…

— Хороши мирные животные и рас… рас…

— …Обрабатывать землю. Собирать урожай. Пасти стада. Питаться плодами земли. И никаких машин, никаких рабочих вопросов, никаких революций.

— Нне пойду.

— Отказываюсь, — вторила леди Хинтон.

— Что за тупоумная публика! — тихо сказал Винклер Гансу.

— Погоди, они сами побегут. «Кто не работает, тот не ест». Кроме того, у меня есть верное средство выгнать их на работу, — так же тихо ответил Ганс.

Под шум спорящих он вынул большой бриллиант и, будто нечаянно, начал катать его по столу перед глазами леди Хинтон.

— Откуда это у вас? — подозрительно спросила она, мигом переменив тон.

— Нашел на дороге, леди Хинтон.

— Бриллианты на дороге не валяются.

— Венерианка обронила, может быть? — с насмешкой спросил барон.

— Возможно, — ответил Ганс. — И венерианки, очевидно, очень рассеянные женщины. Такие камушки мы встречали на всем пути. Вот, не угодно ли полюбоваться? — Ганс засунул руку в карман и высыпал горсть крупных самоцветов. Затем вынул из походной сумки большой слиток золота и небрежно бросил на стол. — Они здесь валяются, как булыжники.

— Золото! Алмазы! Бриллианты! Изумруд! — воскликнула леди Хинтон, наваливаясь на стол и протягивая руки к груде самоцветов.

Стормер покраснел, барон стал бледен. Глаза епископа блеснули алчностью. К драгоценностям потянулись дрожащие руки: толстые, поросшие рыжими волосами — Стормера; бледно-синие, с вздувшимися венами — барона; пухлые — епископа; тонкие, с длинными пальцами и розовыми ногтями — Делькро… Толстые, худые, красные, белые пальцы сбились в шевелящийся клубок. Пассажиры тяжело дышали, разгребали кучу, отталкивали чужие жадные руки.

— Бриллиант! Шестьдесят каратов!

— Восемьдесят!

— Дайте мне!

— Да не отнимайте же!..

— Я только посмотрю!

— А вот этот! Какая прелесть!

— На пятьдесят тысяч фунтов!

— Миллион!

Леди Хинтон зажимала в левой руке бриллиант чистейшей воды. Даже Эллен забыла о своей печали и смотрела на это неожиданное богатство как зачарованная.

Камни быстро разошлись по рукам. Из-за самородка золота разгорелась горячая ссора.

Ганс рассмеялся.

— Не жадничайте, господа, — сказал он. — Уверяю, что каждый из вас может набрать этих камней и золота целый мешок. Сомневаюсь только, что эти стекляшки обогатят вас.

— Это не стекляшки, молодой человек! — наставительно произнесла леди Хинтон, не понявшая Ганса. Она все еще жила в мире земных ценностей.

— Где вы это нашли? — спросил Стормер, прижимая под полою пиджака к животу слиток золота.

— Я уже говорил вам: на дороге. По пути к заливу. И если мы переселимся туда…

— Разумеется!

— И возможно скорее! Что вы скажете, леди Хинтон? Вот так Венера! Вот так планета! Недаром ее назвали именем богини красоты. Нет, ради этого стоило полететь в звездолете. Черт возьми, мы будем богаты как крезы! Да что крезы! Крезы будут нищими по сравнению с нами…

— А завтра нам нечего есть, мистер крез, — вернул Цандер разгоряченные головы к печальной действительности.

— Долой золото! Долой драгоценности! — вдруг закричал Шнирер. — Это валюта! Мать спекуляции! Это борьба! Это кровь!.. — И он снова заговорил о своей пасторальной идиллии. — Но я против коммуны, против централизации населения.

— У нас будут Англия, Франция, Германия, — сказал Стормер. — Что ж, это неплохо! — И начал подсчитывать в уме народонаселение будущих государств. Англия: он, Стормер, Хинтон, Эллен, Уэллер, Пинч, Мэри… Жаль, что погиб Блоттон, он олицетворял бы английскую армию. Военный министр. Итого: Англия — шесть человек… Германия: трое Текеров, Шнирер с дочерью, Цандер, Винклер, Фингер. Восемь, больше, чем в Англии. Но им что! Германию будет ослаблять классовый антагонизм. Франция: Маршаль, Делькро, ну и Жак в качестве колониальной части империи. Франция нисходит на роль второстепенной державы. — «Золотые россыпи достанутся Англии, то есть мне. Что может сделать одна женщина и дохлый барон!» — Да, это неплохая мысль, — продолжал Стормер уже вслух. — «Правь, Британия!», «Боже, храни короля!». Я думаю, толковый король…

— Может найтись и толковая королева, — величественно возразила леди Хинтон со своего троноподобного кресла. — «Тоже подбирается к золотым россыпям!» — подумала она.

— Это решит выбор! — ответил Стормер. И он начал подсчитывать шансы: «За меня: я сам, конечно, голос Пинча, — припугну щенка, обещая в крайнем случае должность министра… гм… и только… А за Хинтон: Уэллер, конечно, Эллен, Мэри обработают… Хорошо, что нет Блоттона… Как бы не прошла королевой! Нет, лучше без голосования, напролом, по-наполеоновски».

— Эти дела «государственной важности», — с иронией сказал Цандер, — мы пока оставим. Собирайтесь в дорогу. Не берите с собою ничего лишнего. Помните, что личных слуг на Венере не существует. Завтра выступаем на рассвете.