Опасное искусство (СИ) - Кэмерон Кальтос

— Если смогу снова держать меч.

Её устроил такой ответ. Она объяснила:

— Я беру эти мази у нашего лучшего алхимика, так что рана быстро затянется. Разминай руку, тренируйся. Калекой не останешься.

— И не такое переживал.

Аркуэн поднялась на ноги и занялась другими его ранами, более мелкими. Бутылка стремительно пустела.

— Для тебя будет работа. Но не сейчас. Какое-то время ты останешься здесь, тебе нужно будет основательно подготовиться.

— Я должен вернуться в Убежище. Надо поговорить с Леонсией.

— Не надо, — неожиданно отрезала Аркуэн. — Плату за твой контракт я тебе выдам. Остальных разговоров быть не должно.

Рэл зачем-то улыбнулся, хотя происходящее ему не нравилось.

— Запрёшь меня здесь?

Аркуэн посмотрела на него совершенно недопустимым взглядом и шёпотом заверила:

— Если понадобится, то на цепь посажу.

Габриэль не успел придумать ответ. Он заметил, как к ним приближался человек, и к своему удивлению узнал в нём Люсьена. На лице имперца читалась настоящая ярость, а нервная быстрая походка выдавала его дурное настроение. Аркуэн взволнованно обернулась. Она не ждала сегодня других гостей.

— Ты не посмеешь взять его в Душители, — грозно объявил Лашанс, ещё даже не приблизившись.

Альтмерка же оставалась спокойной.

— Уже взяла.

— Ты хоть знаешь, кто этот парень? — Люсьен остановился перед ней, ростом оказавшись ничуть не ниже высшей эльфийки, и, наклонившись к её уху, прошептал: — Родной сын Терребиуса.

Аркуэн испуганно отстранилась от него и бросила недоумевающий взгляд на Габриэля. Он молча смотрел на неё, удивляясь, что она не знала, что Дамир — его отец.

— Именно поэтому, — осторожно начала альтмерка, — он должен стать моим Душителем. А от тебя держаться как можно дальше.

— Возьми себе девчонку. Она прекрасно со всем справится, да и промыть мозги ей будет проще. А Габриэля избавь от своих проповедей.

Рэл переводил взгляд с одного Уведомителя на другого и решился спросить:

— О чём вы? Какую девчонку? Леонсию?

Его проигнорировали. Как и следовало ожидать.

— Я знаю своих людей. — Аркуэн стояла на своём. — Она справится, но потом от неё ничего не останется. А у Рэла большой потенциал.

Люсьен прыснул:

— Ты даже не знала, кто он на самом деле.

— А это важно? Он обычный убийца.

— Он кто угодно, но не обычный убийца! — Голос коловианца прогремел по форту холодным эхом. — Ты действительно думаешь, что он останется равнодушным?

Габриэль вновь попытался привлечь к себе внимание, на этот раз настойчивее:

— Да какого даэдра тут происходит?

На него даже не обернулись. Он допил содержимое пузатой бутылки.

— Не знаю, чего ты хочешь добиться, — Аркуэн продолжала говорить спокойно, — но прошлого это всё равно не исправит.

На этот раз Люсьен ответил не сразу. Посмотрел на Габриэля, на его окровавленную одежду на полу, на снятые с пояса ножны с мечом, а потом вновь обернулся на эльфийку и проникновенно отозвался:

— Зато исправит будущее. Рэл, собирайся. Идём.

Аркуэн кивнула, признавая поражение, потом помогла Габриэлю одеться и коротко произнесла:

— Что ж, надеюсь, ещё увидимся.

— В чём дело?

— Твой Уведомитель всё тебе расскажет.

— Аркуэн…

— Извини, Габриэль.

Она молчала, но её взгляд кричал о том, что назревает нечто страшное. Стало не по себе. Рэл пообещал:

— До встречи. Если смогу, то загляну к тебе.

— Было бы кстати. Нам придётся о многом поговорить.

Габриэль пристегнул ножны, поправил их и пошёл следом за Люсьеном, который уже ждал у выхода. Рейлес они покинули другим путём — через пещеры, выводящие на юг, ближе к городу. Именно этой дорогой пользовалась сама Аркуэн, и Габриэль понял, почему она не упомянула об этом в письме: найти вход в грот было крайне непростой задачей.

На улице уже действительно было утро. Дождь прекратился, и сквозь пасмурную дымку неба начинали проглядывать острые солнечные лучи. Лесная свежесть была прохладна и пробуждала в теле лёгкую неконтролируемую дрожь. Впрочем, Люсьену, кажется, совсем не было холодно.

— Что случилось? — Он поинтересовался об этом, только когда они вышли на тракт и пошли в противоположную от Коррола сторону. В Чертоги.

— Столкнулся с блуждающим огнём. И поймал болт плечом.

— Сражаться сможешь?

— Сейчас вряд ли.

Люсьен кивнул, хотя такие события точно не входили в его планы. Но он не стал озвучивать то, что думает, и почему-то спросил:

— Сколько дней ты не спал?

— А это-то здесь причём?

— Мне не нужен Душитель, который окажется неспособен трезво мыслить.

— Со мной всё нормально.

Люсьен мгновенно выхватил меч, и сверкающее лезвие замерло у самой шеи Габриэля. Тот запоздало отшатнулся.

— Если бы всё было нормально, я бы даже не стал останавливать клинок, — холодно объяснил Уведомитель. — Тебя бы попросту уже не было на этом месте.

Рэл был вынужден признать ошибку. Люсьен вернул оружие в ножны, и они продолжили путь в тишине. Это дало Габриэлю время обо всём подумать, и он всё же согласился с тем, что Лашанс прав. Думать получалось плохо: Габриэль уже запутался в течении времени, плохо помнил, что было вчера, а что — два дня назад.

— Я добрался из Бравила за четверо суток, — признался он Люсьену через какое-то время. Тот заинтересованно слушал. — Уснуть не получилось. Прибыв в Коррол, я получил письмо от Аркуэн и сразу же отправился к ней. В последнее время у меня бывает бессонница. Я привык.

— Вчера лило весь день, — угрюмо вспомнил Люсьен. — Ты не стал заходить в Убежище.

— Не стал.

— Хорошо.

Что в этом было хорошего, Габриэль не понял, но уточнять не решился. Вскоре они добрались до айлейдского города, и никакой иллюзии на этот раз у входа не было. Рэл лишь на мгновение придал этому значение, но сразу же забыл об этой странности.

Внутри было холодно и тихо. Когда они дошли до тренировочного зала, то обнаружили Тавэла в одиночестве пьющего из своей фляги, и вид у вампира был такой, что не оставалось никаких сомнений: дело плохо.

Оргистр рассматривал потрет, нарисованный тушью на помятом листе бумаги. Похоже, этот рисунок скомкали и выбросили, а Тавэл нашёл и до сих пор бережно хранил. Подойдя ближе, Габриэль узнал на портрете самого Тавэла. И узнал стиль Леонсии.

— Вы долго, — тихо заметил он, не отрывая взгляда от листа бумаги.

— Пришлось задержаться. — Люсьен не стал вдаваться в подробности. — Рэлу нужна твоя помощь.

Чародей только сейчас поднял взгляд и, кажется, без лишних слов понял, что именно случилось. Он внимательно осматривал раны, менял повязки и использовал сильную магию, время от времени прикладываясь к фляге. Габриэль впервые видел Тавеэла таким подавленным и нетрезвым.

Вампир вдруг безразлично спросил Люсьена:

— Что ты намерен делать потом? Когда всё закончится?

Такой вопрос, похоже, выбил Уведомителя из колеи. Это было странно.

— То же, что и всегда. Как обычно.

— Нет, — почему-то не согласился Оргистр. — Ты должен уже во всём разобраться и довести дело до конца. Теперь ты будешь не один.

— А что собираешься делать ты?

— Вернусь в Убежище. Какой смысл прятаться? Какой вообще будет смысл, если…

Люсьен строго прервал его монолог:

— Тавэл! — и больше не сумел ничего сказать.

Оргистр закончил с ранами, и Габриэль не выдержал:

— Мне хоть кто-то объяснит, что происходит?

— Объясню, — пообещал Лашанс. — Но позже. А сейчас тебе надо выспаться. Когда проснёшься, сразу же отправляйся в Чейдинхол и жди меня в “Мосте”. Тавэл, усыпи его.

Альтмер поднял руку, и Габриэль даже не успел возразить: разум погрузился в тёплую глубокую безмятежность, в которой не было ни боли, ни тревоги, ни докучливых мыслей обо всём, что происходит в последнее время.

*

На этот раз Габриэль не торопился, хотя странное чувство тревоги неизменно подгоняло холодным ветром в спину. Совет Люсьена оказался действенным: после долгого крепкого сна Рэл в самом деле чувствовал себя намного лучше, а благодаря магии Тавэла раны перестали беспокоить нескончаемым зудом. Рука по-прежнему не слушалась, но он не переставал разминать её в течение дня — до того было непривычно столь длительное бездействие. Ножны пришлось перевесить на правый бок.