Вредная профессия (сборник) - Олег Дивов

– Кто?! Фамилия?! – удивился подполковник. – А, это ты…

– Сообщите противнику, что, согласно Вашингтонскому договору 2013 года, занимаемая им территория должна быть возвращена под юрисдикцию Республики Москва!

Криворучко почесал в затылке.

– Вам перевести, товарищ подполковник? – спросил Иванов.

Криворучко показал ему кулак. Поднял мегафон.

– Значит, так, чурки! – крикнул он. – С вами говорит командующий танковыми войсками Республики Москва подполковник Криворучко! Тут советник от пиндосов уверяет, что вы обязаны убраться с моей земли добровольно. А вы об этом знаете?!

– Скажи пиндосу – я его мама имел! – попросили из-за баррикады.

– Лейтенант! Переведи!

– Answer is negative.

– Сдается мне, ты не все перевел, – заметил Криворучко.

– Answer is negative and fuck you, – поправился лейтенант.

– Так-то лучше, – согласился подполковник.

Моргенштерн, сидя на корточках, хлопал глазами и качал головой. Потом склонился над переводчиком.

– Сообщите противнику, что, согласно Вашингтонскому договору 2013 года, в случае отказа освободить незаконно удерживаемую территорию, войска НАТО оставляют за собой право расценить отказ как недружественное действие.

– Наконец-то, – Криворучко удовлетворенно крякнул и проорал: – Ну, теперь вешайтесь, чурки!

– Хорош врать! Чего пиндос говорит? – раздалось из-за баррикады.

– Вот это самое и говорит!

– Не может быть!

– Очень даже может! Всем чуркам вешаться согласно Вашингтонскому договору 2013 года!

– Пиндосские свиньи! – взвизгнул бригадный генерал Хухуев.

– Моджахеды не сдаются! – подсказал ему Криворучко.

– Сам дурак!

– Повторяется, – Криворучко улыбнулся. – Занервничал, чучмек.

Иванов скрылся в люке, потом выбрался обратно с пластиковым стаканчиком. Перегнулся вниз, протянул стаканчик подполковнику.

– Кофе.

– А мне? – железным голосом спросил переводчик.

Криворучко от неожиданности подпрыгнул.

– Тьфу, черт, – сказал он, принимая стаканчик. – Сделай пиндосу тоже. Только послабее.

Моргенштерн отстегнул от пояса рацию и что-то в нее забормотал.

– Жалуется, падла, что ему первому кофе не дают, – объяснил Криворучко лейтенанту.

– Может, ему еще туалетной бумаги отмотать? – бросил Иванов презрительно.

– Даже не вздумай.

– И в мыслях не было, товарищ подполковник.

Криворучко допил кофе, вернул стаканчик лейтенанту, дождался, когда снова нальют, и передал мутную жидкость Моргенштерну.

– Ну, что делать-то будем? – спросил он советника. – А? Чего молчишь, пиндосина? Давай, жри наш русский кофеек. Авось подавишься и сдохнешь.

Моргенштерн подавился, облил себя кофе и принялся мучительно кашлять. Подполковник зашел за танк и от души треснул советника кулаком по спине.

– Не сдох, – констатировал он, возвращаясь на открытое место.

Из-за баррикады показалась бритая голова.

– Русские! Скажите пиндосу – договор неправильный!

– Какая разница?! Нам по хрену ваши договоры с пиндосами! Вешайтесь, чурки!

– Вы же войска НАТО!

– А нам по хрену!

– Вы же русские…

– И поэтому нам по хрену!!!

Голова исчезла. Иванов снова курил, разглядывая баррикаду.

– А то стрельнуть разок? – спросил он. – Для острастки.

– Тогда пиндос точно сдохнет. В Вашингтонском договоре про стрельбу ни слова. Там написано, что, как только приходят войска НАТО, все негодяи сами разбегаются.

Моргенштерн за танком чихал и плевался. Иванов курил. Криворучко ждал.

– Эй, русские! – позвали из-за баррикады. – Слушай, ехали бы вы домой, а?

Иванов выматерился и полез в башню.

– Лейтенант! – прикрикнул Криворучко.

Иванов высунулся обратно.

– Ты мне брось эти еврейские штучки, – посоветовал Криворучко миролюбиво.

– Вы бы потом сказали, что я случайно задел спуск.

– Ага, сапогом… Отставить, лейтенант. Спокойнее.

Моргенштерн снова бубнил в рацию.

– Теперь жалуется, что я его ударил, – предположил Криворучко. – Чмо.

Из хвоста колонны прибежал вестовой.

– Товарищ подполковник, идите завтракать.

– Принеси сюда. Мне и лейтенанту.

– Есть.

Моргенштерн закончил общение с рацией и взялся за переводчик.

– Сообщили ли вы противнику, что войска НАТО оставляют за собой право…

– Уже два раза, – перебил Криворучко.

– Twice, – перевел лейтенант.

– And fuck you, – добавил подполковник. – Ой, блин. Само вырвалось. Я этого не говорил.

Моргенштерн впал в задумчивость.

Пришли бойцы в поварских халатах и шапочках. Через пару минут посреди дороги красовался стол, накрытый белоснежной скатертью и уставленный посудой. Принесли два стула. Иванов слез с брони.

– Что у нас сегодня? – спросил Криворучко, усаживаясь. – Опять яичница? Ладно, ладно. Лейтенант, присоединяйся.

– Русские! – крикнули из-за баррикады. – Водки хотите?

– Точно нервничает, чурка, – подполковник усмехнулся. – Ишь, заигрывает.

Некоторое время ничего не происходило. Офицеры завтракали, Моргенштерн тупо глядел на свой переводчик.

– Русские! А русские!

– Чего надо? – невнятно спросил Криворучко, жуя.

– Вы сколько тут еще будете?

– А у тебя что, намаз? Иди, мажься! Мы тут надолго. Навсегда.

– Вот же свиньи… – раздалось из-за баррикады.

Подполковник запил яичницу огромной кружкой кофе, откинулся на спинку стула и задумчиво оглядел свой живот.

– Кончится война, – сказал он, – займусь спортом. Бегать буду. Каждое утро. Ну, не каждое, но по выходным точно. По воскресеньям.

Моргенштерн вышел из прострации и снова взялся за радиопереговоры.

– А я в деревню уеду, – сообщил Иванов, доставая сигареты.

– Уволишься, что ли? Брось. Между нами, тебе следующая звездочка вот-вот капнет.

– Спасибо, конечно, но… Надоело пиндосам служить. Заведу лучше пасеку, медовуху буду гнать. Вы в гости приедете.

– Ты не пиндосам, а Родине служишь! – заявил подполковник твердо. – Как говаривал товарищ Сталин, Гитлеры приходят и уходят, а русские остаются.

– М-да… – сказал Иванов. И больше ничего не сказал.

Стояло ясное утро. Солнце все выше поднималось над Москвой. Иванов курил, пуская дым в небо. Криворучко неодобрительно щурился на торчащую из-за Кольцевой дороги бетонную иглу Останкинского минарета.

Моргенштерн издал неясный звук, пытаясь привлечь внимание.

– Что тебе? – спросил Криворучко. – Жрать охота? Увы, совсем ничего не осталось.

– В связи со сложившейся кризисной ситуацией командование дает приказ отступить для проведения консультаций и перегруппировки сил! – объявил переводчик.

– Ну и отступай, – добродушно согласился Криворучко.

Советник прицепил на пояс рацию, убрал переводчик в карман и короткими перебежками ускакал в хвост колонны, к своему «Хаммеру».

– Пиндос, – совершенно без выражения сказал подполковник.

Подумал и добавил:

– Вот ведь послал нам бог дурака. Уж и кормить его перестали, вторую неделю сухпаем давится, а все никак не поумнеет.

Подошли бойцы, начали собирать со стола.

– Слушай приказ, – сообщил подполковник, ни на кого не глядя. – С этой минуты пиндосу кофе ни грамма. Довести всему личному составу.

– Есть.

Бойцы забрали посуду, подхватили стол и удалились.

– Эй! – крикнул подполковник вдогонку. – А узнаю, что кто-то дал пиндосу туалетной бумаги, – разжалую и посажу!

Иванов встал, потянулся, забрался на танк и сказал в люк:

– Завтракать идите.

Из машины полезли заспанные танкисты.

Иванов оглянулся на Москву, посмотрел на Криворучко.

– Ну так что? – спросил он. – Развернем лагерь прямо здесь?

Криворучко закинул ногу на ногу, почесал серую щетину на подбородке и произнес:

– …И назовут это позже «Стояние на реке Москве». Ты готов войти в историю, лейтенант?

– Вляпаться в историю не готов, – быстро ответил Иванов. – А войти – всегда пожалуйста.

Подполковник встал и принялся расхаживать туда-сюда поперек шоссе.

– Русские! – позвали из-за баррикады. – Ну чего вы тут застряли? Почему не отступаете?

Криворучко покосился на лейтенанта.

– Пиндос настучал, – сказал тот. – Зуб даю.

Подполковник заложил руки за спину и хмуро уставился на баррикаду.

– Водки подарим ящик! – крикнули оттуда. – На посошок!

Подполковник щелкнул пальцами. Лейтенант быстро протянул ему мегафон.

– Ну два ящика! – надрывались за баррикадой. – Больше нету, мамой клянусь!

Криворучко задумчиво покачивал мегафоном.

– Два с половиной ящика! Больше точно нету! Только уезжайте уже, Христа ради!

Иванов на башне обидно захохотал.