В плену желаний - Фиби Конн

– Ты еще не сосчитал сегодняшний день, – съязвила Сьюзан. – А теперь хватит трепаться.

Кейси стало ясно, что деваться некуда, и он пожалел, что не обладает даром художника, иначе его записки были бы более выразительными. Он изобразил широкими штрихами: «Ты не чувствуешь хоть немного жалости ко мне?»

– Нет! Ты проявил чудеса храбрости, защищая Мэтта и совершенно не заботясь о своей безопасности. Я горжусь тобой и не думаю, что ты достоин жалости. Теперь отправляйся домой, а то я начну брать с тебя арендную плату.

Кейси нарисовал улыбающееся лицо и написал: «Я готов заплатить!»

– Давай поворачивайся!

Сьюзан посторонилась, чтобы дать ему дорогу, но, едва поднявшись, он заключил ее в бурные объятия. Она обвила его руками и скользнула ладонями по его голой спине. Закрыв глаза, она подумала, что Кейси определенно чувствует себя хорошо, и это был огромный плюс в его пользу. Она наслаждалась теплом его тела, пока не высвободилась из его рук.

– Увидимся в субботу вечером, – сказала она ему. – Позвони мне раньше, если тебе не будет слишком трудно говорить. А еще лучше напиши мне письмо.

Кейси вздернул брови.

– Вот именно! Напиши любовное письмо. Я не получала их тридцать лет.

Кейси слегка нахмурился, выражая тем самым мысль, что ее последнее замечание вызывает у него сожаление. Кивнув, он открыл новую страничку и нарисовал большое сердце, а в нем – свои инициалы, затем вырвал листок из блокнота и протянул его ей.

– Да, я знала, что ты способен на это. Сьюзан в последний раз поцеловала его в щеку и удалилась в кухню, чтобы просмотреть оставшуюся почту, пока он собирается. Она проводила его до машины и помахала на прощание, но не прошло и пятнадцати минут после его отъезда, как она начала скучать по нему. Она не ожидала, что испытает эту светлую грусть.

– Наверное, надо было позвать его на обед в пятницу, – подумала она вслух, но затем решила, что разлука до субботы пойдет им обоим на пользу.

Сьюзан была достаточно умна, чтобы не пытаться готовить для Кейси. Она закажет креветки с грецкими орехами на меду в «Панда Инн» и, может быть, еще какие-нибудь их особые блюда. Да, она подаст такую восхитительную еду, что уже будет неважно, каким образом она скажет, что слишком рано думать о браке: он все равно согласится с ней.

Вернувшись в банк после ленча, Эми ответила на несколько звонков, прежде чем решила в привычной деловой манере набрать номер Лаборатории реактивного движения.

– Простите, могу ли я поговорить с Гордоном Эшбахом? – спросила она.

Затаив дыхание, она со страхом ждала, что ее попросят повторить имя или тут же ответят, что такой человек в ЛРД не работает. Вместо этого оказалось, что ее звонок попал в точку:

– Офис доктора Эшбаха, у телефона мисс Рейни. Незамедлительный ответ внезапно заставил Эмми понять, как слабо она верила в то, что Гордон окажется там. Стыдясь за себя, она пролепетала:

– Извините, мисс Рейни, я перезвоню. Я поговорю с Гордоном позже.

– Он сейчас находится здесь.

– Спасибо, но нет, не сейчас.

Эми положила трубку и, чувствуя себя чрезвычайно глупо, подошла к окну. Ее офис был недавно заново отделан в холодных голубых тонах с вкраплениями терракоты. Обстановка чудесным образом успокаивала, но сейчас Эми предпочла отвлечься на пеструю суматоху уличных красок.

Вероятность того, что человек, живущий на Хилл-крест-авеню и работающий в Лаборатории реактивного движения, может оказаться мошенником, была крайне ничтожной. В таком случае она и Гордон просто по недоразумению не поняли друг друга в субботу, и, считая это в большей степени своей ошибкой, нежели его, Эми почувствовала, что должна взять на себя исправление положения. Теперь ей захотелось узнать, так ли молода и привлекательна мисс Рейни, как ее голос.

– Он сейчас находится здесь, – тихо повторила она.

Что ж, у нее в машине лежит рубашка Гордона, и Эми может по пути домой забросить ее к нему с кратким письменным извинением. Она вернулась к столу и продолжала просмотр заявок на оплату, но ее глаза слишком часто устремлялись к часам.

Хиллкрест-авеню пересекала Оук Нолл прямо за отелем «Риц Карлтон». Улица расширялась к востоку изящным изгибом и затем делала петлю обратно на Оук Нолл. Находящееся на границе Сан-Марино и Пасадины, это место изобиловало красивыми домами. Продвигаясь вперед с адресом Гордона в руке, Эми сгорала от любопытства, какой же из этих домов принадлежит ему, к все-таки она была ошеломлена, наконец увидев его.

За несколько лет до первой мировой войны братья Чарльз и Генри Грин, исключительно одаренные архитекторы, построили в Пасадине несколько шедевров в стиле «модерн». Когда Эми обнаружила одно из них по адресу Гордона, она устремила свою машину к обочине. Расположенный в прекрасном месте, великолепно отделанный гонтом дом красовался парадными дверями со стеклами от «Тиффани», и Эми предположила, что и все остальные детали этого чудесного здания также изысканны.

Очарованная замечательным домом, она в нерешительности сидела в машине, соображая, отдать ли ей рубашку или сразу уехать. Но в этот момент Гордон подрулил сзади на своем «мерседесе» и тут же направился к ней. Эми отчаянно боялась, что он все еще слишком сердит на нее, чтобы выслушать ее извинения, как бы тактично они ни были сформулированы.

Глава 15

Эми медленно опустила стекло, чувствуя, что от страха ее желудок болезненно свело.

Гордон был без пиджака; наклонившись к Эми, он ослабил узел галстука.

– Вы даже не представляете, как я рад вас видеть! – воскликнул он. – Я был чересчур резок в субботу и все это время старался найти способ помириться с вами. Прошу вас, давайте войдем в дом.

Он открыл дверцу ее машины и со смущенным видом взял рубашку, которую она протянула ему.

– У меня и в мыслях не было, чтобы вы занимались стиркой моих вещей.

Билл отдавал свои вещи в прачечную, так что вот уже двадцать пять лет Эми не стирала и не гладила мужские рубашки. Рубашка же Гордона была омыта ее слезами: «Это последняя в моей жизни». Она отбросила записку, которую намеревалась оставить вместе с рубашкой, вышла из машины и прислонилась к дверце:

– Я приехала извиниться перед вами. У меня была причина сделать такое, по вашим словам, нелепое предположение об обмане, но ведь вы не могли этого знать. Вы так же мало знаете обо мне, как и я о вас, и наши проблемы никогда не кончатся, если мы и дальше будем делать вид, что пробел длиной в тридцать пять лет не имеет никакого значения для нашего знакомства.

Гордон был так счастлив видеть ее, что согласился бы со всем, что бы она ни сказала, но так уж случилось, что в ее словах он увидел истину.