Viva la Doppelgänger, или Слава Доппельгангеру - Игорь Олегович Давыдов

Он обхватил талию девушки рукой с текилой и повёл прочь от стойки, совершенно не заботясь о том, что та осталась без персонала. За этим будет, кому проследить.

Самого же “номера один” больше занимал процесс пения. Правда, с учётом того, что тристишье было вырвано из контекста произведения, оно слабо воспринималось окружающими:

Малый ты боевой!

Мнѣ какъ разъ вотъ такой,

Расторопный такой слуга и нуженъ!

Закончив декламировать отрывок, он повернулся к своей спутнице.

— Тебе имя Труффальдино о чём-нибудь говорит?

— Я не фанатка оперы. Только если рок-оперы.

— Рок-опера “Слуга двух господ”. Звучит, как нечто отбитое. Мне по душе, — он кивнул. — Зовут-то тебя как.

— Приса.

— Эх, Присуша, нам ли быть в печали? Учишься где?

— Уже умею, — рассмеялась та, после чего обхватила губами трубочку. Но быстро поняла, что потреблять таким образом текилу — задача отнюдь не тривиальная.

Увидев, как морщится, прячет голову в плечи и машет рукой перед лицом девушка, Дарк дружелюбно расхохотался.

— Не умеешь ты ни хрена, Присуша! Ничего, научишься. Я в людях разбираюсь. Знаешь, на надо кое-что сделать, чтобы ты не потерялась в ходе этого хаоса… Ваця, подержи!

Едва лишь добравшись до принца богемийского, “номер один” тотчас же вручил ему бутылки, а затем задумался, отошёл на два шага назад и окинул Лотарингского изучающим взглядом.

— Так вот, зачем мне было нужно две! — с осознанием в мутноватом взгляде произнёс Даркен.

— Ипщи-и-ить! — раздался высокий крик со стороны нежащегося в тёплых мягких грудях трёх “заботливых дам” Букля.

— Не осуждай! — поднял палец пан Маллой, после чего полез за мобильником.

Вацлав рассмеялся.

— Я смотрю, у тебя прямо тяга к одевающимся мрачно и неформально девочкам, — он указал горлышком бутылки с абсентом на Прису. — Но я думал, что ты предпочтёшь что-то из-под знака антимони. Барменша — это даже как-то скучно.

— Не “барменша”, а “камеристка”, — поправил его Дарк и, активировав камеру, прицелился объективом в свою спутницу. — Сделай ахегао.

— Что? — не поняла девушка.

Раздался звук имитации щелчка затвора и “номер один” задумчиво склонил голову, изучая снимок.

— Отвратительное ахегао, я хочу заметить.

Принц тем временем старательно морщился, всем своим видом изображая тяжкую работу мысли, вынужденной продираться к цели через затуманенный алкогольными парами мозг.

— Камеристка? — наконец родил пан Лотарингский вопрос.

— Камеристка, Ваця! — Дарк медленно, неторопливо, с большими паузами между нажатиями, выбирал контакт пани Ковальской. — Это для Ёлко.

— Шикарно. Может ты ещё подаришь щенка бойцовской породы кошатнице? Она же из себя старательно парня строит.

— Шо, правда? — усмехнулся Дарк.

— Никаких камеристок. Всегда сама за рулём…

— …никаких женственных причёсок, ненависть к платьям, короткие волосы… — продолжил ассоциативный ряд “номер один”.

Принц всерьёз задумался.

— Это ты к чему?

— До того, как я официально назвал её своей любовницей, Ёла косила под парня куда как больше.

— Думаешь, рано или поздно дойдёт до платьев с кринолином?

— Рано или поздно даже я начну одеваться в классику и вести себя подобающим образом, — усмехнулся Дарк. — Эти изменения накапливаются постепенно.

— Твой дед не начал.

— Откуда ты знаешь? Форгерия видела только его сравнительную молодость, а затем сразу старость с впадением в детство. Вдруг там вна Антарктиде он был приличным представителем фамилии Маллой?

— Тонко, — прищурился Вацлав.

— А то!

— А если твоя Ёлко обидится на такой подгончик?

Даркен идиотски улыбнулся во все зубы.

— Она такая милая, когда злится!

— Может тогда уже отошлёшь будущую… возможную будущую камеристку своей любовницы подальше? — принц скосил взгляд на Прису. — А то я знаю их. Они все те ещё закладчицы. Заложат по полной. А у нас тут, как бы, мальчишник, вся прелесть которого в том, что мы за собой абсолютно не следим.

Даркен вжал кнопку “отправить” на сообщении, адресованном экономке, и спрятал мобилу в карман.

— Так, Ваця, ты совсем не следишь не только за собой, но и за мыслью.

— Допустим, — красноречиво мотнул головой Лотарингский.

“Номер один” обхватил наследника престола за плечо, забрал у него из руки бутылку с абсентом и начал пояснять.

— Во-первых, я уже сказал, что Ёлко очень милая, когда злится.

— Предположим.

— А во-вторых, она, курва, мой самый информированный аналитик из всех. У неё дома на полочке стоит шкатулка для яиц всех тут присутствующих и тех, кто оказался слишком ссыклив, чтобы приехать на самую клёвую тусу на свете. Пытаться от неё что-то скрыть, всё равно, что бабе с шестым размером в сауне спешно прикрываться полотенцем для рук, когда она случайно зашла на мужскую половину. Это, конечно, очень мило, но нелепо — аж жуть.

— Ты преувеличиваешь, — почему-то Вацлав выглядел настолько обеспокоенным, что, кажется, начал трезветь.

— Я преуменьшаю! — фыркнул Дарк. — Все человеческие самки в курсе, что происходит на мальчишниках. Просто они делают вид, что это не так. А мы делаем вид, будто бы не знаем, что они знают. И все довольны. Ты, кстати, вообще думал, зачем я сюда нагнал столько лекарей, которые, вроде как, нужны в других местах?

Принц понимающе кивнул, но “номер один” всё равно продолжил:

— Чтобы всё, что произошло на мальчишнике, осталось на мальчишнике. Сразу поссорились. Сразу сразились. Сразу отмыли оскорбление кровью. И все счастливы. Я тебе так скажу: кое-кто даже специально прибыл сюда именно для того, чтобы в такой обстановке обсудить свои важные политические вопросы.

— У тебя в программке, вроде бы, было написано, что это запрещено.

— А сколько пунктов между этим правилом и первым, где написано “никаких правил”? — поинтересовался Дарк, а затем начал старательно грызть горлышко бутылки.

У него это получалось очень хорошо. Стекло крошилось, хрустело. Обиженно звякала металлическая крышка, сминаясь под напором челюстей некромага. Капельки крови стекали с губ на подбородок. Некоторые уже успели смешаться со жгучим зелёным пойлом.

А Вацлав молча смотрел на это и размышлял: когда и какие именно заклинания Даркен успел применить, и успел ли вообще, или же сейчас жевал стекло просто на силе собственных пафоса и юношеской лихости.

Даже на принца это производило впечатление. Чего уж говорить про Прису?

Даркен ненадолго задумался, затем сплюнул стекло и кровь в ближайшую урну, подражая крутым ковбоям из знакомых с допопаданческого детства фильмов, что подобным образом поступали с табаком, приложился к бутыли с абсентом, обжигая все свежие ранения ядрёным алкоголем. Молодого человека бодро так тряхануло. Он зажмурился, а затем коротко взвыл, подражая волку.

— Чё-то какая-то унылая туса! Надо бы её как-то разнообразить.

— Кхм-кхм, — вежливо прокашлял подошедший к откуда-то со стороны Елецкий. — Тут разнообразие как раз подкатило.

Поймав вопросительно-заинтересованный взгляд Даркена, мужчина одними лишь глазами указал на