Колокольчиковый колодец - Любовь Рыжкова

– И, кажется, они соглашаются с нами! – восторженно заметила Женя, но теперь говоряуже гораздо тише.

– Значит, действительно, все хорошо, – отметила Лиза.

– И значит, мы с тобой справились с заданием, – сказала Женя, – а интересно, сколько все-таки прошло времени?

– Давай заглянем в сад, – предложила Лиза, – посмотрим, что там творится, вдруг, где-нибудь остались Серые Срули?

– Давай, – сказала Женя, – но сначала я хочу сказать ему несколько слов.

И низко наклонившись к Колокольчиковому Колодцу, она сказала:

– Спасибо тебе, Злой Зайтан, за то, что ты поступил как Денница.

Вода в колодце даже не шелохнулась.

– Ой, – воскликнула Кошка, – ты же назвала его на «ты»!

– Даже не знаю, как у меня это получилось, – ответила Женя, – как-то само собой. Ну, ладно, пойдем.

И они, снова взявшись за руки, вошли в сад, но и здесь было свежо и зелено. Все благоухало – распускались цветы, правда, почему-то уже более поздние, сильно разросся щавель. Кусты малины были усыпаны крупными пунцовыми ягодами, а росший рядом крыжовник совсем склонился до земли, видно, под тяжестью плодов. Даже вишня была уже совсем темной.

– Как странно, – сказала Женя, – ягоды уже почти все спелые, будто сейчас конец июля или начало августа.

– Может, все эти дни жара была сильной, вот они и созрели раньше времени, – предположила Лиза, – хотя похоже, что пока нас не было, здесь шли дожди. Вон как все благоухает.

– Раньше какого времени? – спросила девочка, – если мы даже не знаем, сколько мы путешествовали.

– И никаких Серых Срулей нет и в помине, – сказала Лиза, – даже выжженного пятна около малинника не осталось.

– Я тоже обратила внимание, что там свежая зеленая травка, – заметила Женя.

– Слушай, пойдем домой поскорее, – предложила Лиза.

– Пойдем, – согласилась девочка, и они пошли по знакомой дорожке, что вела к их дому. Но и здесь все было тихо и спокойно. По дороге им навстречу попалась какая-то собака, видно, из тех, что жили здесь, на дачах. Лиза даже ухом не пошевелила и не приостановилась, зато собака, издали завидев их, замедлила свой шаг, а поравнявшись с Лизой, присела, словно в удивлении или немом почтении. И пока они шли мимо, она сидела и смотрела на них, а проводив взглядом, быстро куда-то побежала, весело вильнув хвостом.

Наконец, они подошли к дому, и уже можно было рассмотреть свои окна.

– Вот мое любимое окошко, – сказала Лиза.

– А наши сейчас спят, – заметила Женя.

– Конечно, спят, – согласилась Кошка, – рано еще очень, сейчас почти все еще спят.

– Нет, не все, – возразила Женя, – мне показалось, вон на той лоджии кто-то стоял у окна.

– Не мудри, – сказала Лиза, – кому нужно в эту рань стоять и выглядывать на улицу? Чего здесь высматривать, когда спать хочется.

Они остановились под своим балконом, натерли руки и лапы волшебной пыльцой Золотой Стрекозы Златы и плавно поднялись в воздух. Подлетев к своему балкону, они так же плавно влетели в комнату. И в этот момент раздался чей-то крик.

– А-а-а-а-а! – несся откуда-то раздирающий душу вопль, причем, это было где-то совсем радом.

– Значит, тебе не показалось, – шепнула Лиза, – там действительно кто-то стоял.

– Но мы же не виноваты, – сказала Женя, – и мы совсем не хотели кого-то испугать. И вообще, – она сладко потянулась и зевнула, – я ужасно хочу спать.

– И я тоже, – согласилась Кошка, – давай завалимся.

– Давай, – ответила Женя, – только примем душ.

– И я? – с опаской спросила Лиза.

– И ты, – сказала девочка, – не переживай, я буду купать тебя осторожно, ты только не пищи, а то всех разбудишь, ладно?

– Постараюсь, – неохотно ответила Кошка и тут спохватилась, – слушай, а ведь у меня есть волшебная Белая Жемчужина, и я теперь совсем не боюсь воды.

– А что же тогда испугалась?

– Так, по привычке, – ответила Лиза.

Женя быстро искупала Лизу, и к ее удивлению, та с удовольствием подставляла бока под теплую струю воды, правда, все время следила за ушами. После душа они улеглись на Женину кровать и, свернувшись калачиком на мягкой постели, блаженно уснули.

«Кыш отсюда!»

Леонид Семенович процветал, фирма с новым названием «Амнезия» стала приносить ощутимую прибыль, ему даже пришлось расширять площади. И впереди замаячила жизнь, полная небывалых финансовых перспектив.

Но однажды случилась неприятность – к нему внезапно нагрянули из налоговой инспекции, хотя он был уверен, что все бухгалтерские документы у него в порядке, по крайней мере те, которые велись уже при нем, а что было до него – ему было известно мало. Проверка, однако, не выявила никаких нарушений, и можно было спокойно жить дальше.

И тем не менее Леонид Семенович сильно перенервничал, у него на теле даже высыпала какая-то странная сыпь. Он как врач предположил, что это нечто вроде нейродермита, но постепенно успокоился и зажил по-прежнему, решив, что надо привести в порядок свои нервы.

Конечно, ему было за что переживать, – ведь ему даром достался готовый бизнес. Бориса Ефимовича и Людмилу Львовну он теперь в расчет не принимал, всем было известно, что с ними приключилась самая настоящая беда. Кто-то сочувствовал им, кто-то посмеивался, а кто-то и злорадствовал. Но более всего судачили о самом Леониде Семеновиче. Двор был взбудоражен последними событиями.

Женщины в который раз перемывали всем соседям косточки и на разные лады обсуждали новости. Мужики по-прежнему сидели во дворе за своим столиком, резались в карты, судачили и пили что попадя. Они тоже нашли новую тему, которая, впрочем, всколыхнула не только постоянных обитателей двора, но и всех жильцов дома номер 6 по улице масона Кутузова. Правда, толком никто ничего не знал, зато слухи ходили самые разные.

Говорили, что Жадовские вляпались в какую-то историю со строительством дома, отдали бешеные деньги, а их кинули, а самой фирмы и след простыл – исчезла, как будто ее и не было. Вот он и свихнулся.

– Это тебе, Андрюх, похлеще, чем в куропатку превратиться, – говорили собутыльники своему незадачливому соседу. Андрюх Куропаткин в ответ только морщился, вспоминая недавнее приключение.

– Да, – думал он, – знали бы вы, что я пережил, тогда бы так не говорили. Интересно, кто мне это подстроил, кабы узнать, да дать бы ему в рожу, чтобы добрых людей зря не обижал.

– А ты не пей, сволочь, – раздалось у него над ухом.

Андрюх зажмурился, но голос раздался снова, и он даже затряс головой, чтобы это прошло.

– Допился, – подумал он.

– Ты чего башкой трясешь, дурень? – спросили мужики.

– Да так, померещилось, – ответил он.

– Завязывать тебе пора, а то совсем с катушек слетишь, – посоветовали ему, а кто-то добавил, – тут теперь всем что-нибудь мерещится.

– Да не говори, – подхватил Денис Таратайкин, что стоял рядом, – уж я вляпался, так вляпался, по самое некуда. Моя до сих пор не верит, говорит, что это я все сам придумал, чтобы из дому смыться. Тебе, говорит, просто надо было с дружками пузырек раздавить.

– А то ты здесь не раздавишь, – загоготали мужики.

– Я ей так и говорю, – сказал Таратайкин, – все равно не верит.

– Слушайте, мужики, – спросил кто-то из них, – а чего это сосед наш новый Семеныч тоже таким нервным стал? Недавно, говорят, «Скорая» к нему приезжала за ночь два раза, и вчера тоже.

– А кто вызывал-то, кто? Люська же его того… – поинтересовался другой.

– Чего того?

– В психушке она, в дурдоме, вслед за муженьком отправилась, – уточнили мужики.

– Да это мы знаем, – ответили ему.

– Так кто «Скорую»-то вызывал? – настойчиво поинтересовался тот же сосед.

– Может, сам? – предположил кто-то.

– Ну, хорошо, если так, а то, я слышал, он тоже чуть концы не отдал, – добавил еще кто-то, – ему все какая-то белая кошка мерещится.

– Да это у Ромашиных живет, кошка как кошка, вечно на окне сидит, – вставил свое слово Таратайкин.

– Захапал чужое барахлишко, вот и глючит теперь мужика… – добавил Куропаткин.

– А тебя что, тоже глючит? – снова раздалось над ухом у Куропаткина.

Он еще сильнее затряс головой.

– Да ты, Андрюх, совсем плохой стал, – заметили мужики.

– Станешь тут, – тихо произнес он и замолчал, прислушиваясь к разговору мужиков и к тому загадочному голосу, который ему только что померещился.

– У него недавно, говорят, проверка была из налоговой, может, что и нашли, вот он и струхнул? – предположил Таратайкин.

– Да, уж эти могут навести шороху, – поддакнул кто-то.

Но мужики только догадывались, как обстояли дела Леонида Семеновича. На самом деле, после того, как он остался один, он вдруг почувствовал всю прелесть новой жизни. Жизни, свободной от ненужных обязательств, лишних забот и каких бы то ни было материальных трудностей. Его дела пошли так хорошо, что он подумал о том, что неплохо было бы не только расширить площади, но и приобрети еще один складик. И в самом деле приобрел его в ближайшее время.