Черный Город - Фернандо Гамбоа

— Не переживайте, — сказал я, подтягивая ремни своего рюкзачка, — туда пролезу я.

Больше ничего не говоря, я вскарабкался на огромный прямоугольный камень, с которого, насколько я понял, можно было добраться до узкого прохода, имеющегося в нагромождении колонн, которые были либо наполовину, либо полностью разрушены.

Мне пришлось сильно пригнуться, чтобы можно было пролезть под большой плитой, которая весила, наверное, сотни тонн и которая, похоже, держалась лишь на потрескавшейся и полуразвалившейся внутренней стене. Эта стена, в свою очередь, удерживалась в вертикальном положении довольно слабыми контрфорсами, сложенными из разносортного камня, и у меня возникли вполне обоснованные опасения, что стоит только эти контрфорсы слегка толкнуть — и вся обветшавшая конструкция рухнет… Чтобы выкинуть из головы эту мысль, я полез на четвереньках по проходу, который по мере моего продвижения становился все более узким и все более темным, но при этом радовался хотя бы тому, что в заброшенном городе, насколько мы успели заметить, не водятся змеи. В конце концов проход стал таким узким и низким, что пришлось продвигаться ползком, и, когда мне уже показалось, что я вот-вот застряну и что пора поворачивать назад, в тусклом свете, просачивающемся в трещины между камнями, я увидел, что направо ответвляется еще один лаз.

Я, пыхтя от напряжения, проскользнул в этот лаз, который, к моей радости, постепенно расширялся, и я вскоре смог приподняться и перемещаться на корточках, а затем, когда лаз превратился уже в проход, смог выпрямиться во весь рост. К сожалению, в эту часть прохода не проникал дневной свет и мне пришлось идти в абсолютной темноте.

Мысленно начав ругать себя за то, что не предусмотрел подобного развития событий, я вдруг вспомнил, что в одном из карманов у меня лежит зажигалка, которую я достал и, выставив перед собой, зажег.

— Иисус, Мария и Иосиф! — раздался за моей спиной чей-то голос.

Я обернулся и увидел, что прямо за мной стоит Кассандра, а из темноты за ней постепенно прорисовывается фигура медленно приближающегося профессора Кастильо.

— Но… — пробормотал я, удивленно таращась то на одного, то на другого. — Я думал, что вы не…

И тут я замолк, заметив, что, хотя я и обращался к ним, они оба смотрели отнюдь не на меня: их внимание было приковано к чему-то такому, что находилось прямо за моей спиной.

Проследив за их взглядом, я при тусклом свете, исходившем от пламени зажигалки, увидел колонны, которые были исписаны какими-то странными значками и которые, похоже, простояли уже далеко не одно столетие. За этими колоннами в полумраке угадывалось помещение, похожее на большой зал, потолок которого тоже удерживался многочисленными колоннами.

— Давайте сделаем факелы, — предложил я, всматриваясь в темноту и зная наверняка, что моим друзьям уже пришла в голову та же самая идея.

46

Пятнадцать минут спустя, выбравшись наружу по все тем же небезопасным проходам и лазам, набрав необходимых веток и смолы, сделав факелы и вернувшись с зажженными факелами назад, мы снова оказались на пороге этого зала, в котором было, конечно же, темно, немного прохладно и очень тихо — еще тише, чем снаружи, в безмолвных джунглях.

Спустившись по короткой и скользкой каменной лестнице, мы оказались в огромном подземном зале, размеры которого оценить в полумраке было довольно сложно. Его потолок подпирали несколько десятков толстых колонн, от основания и до самого верха покрытых клинописными значками. Профессор Кастильо стал проводить по этим значкам подушечками пальцев со смешанным чувством радости и разочарования.

— Я сейчас отдал бы полцарства за фотоаппарат… — задумчиво пробормотал он. — Полцарства — за фотоаппарат…

И тут вдруг я, наступив в полумраке на какой-то валяющийся на полу предмет, подвернул ногу, потерял равновесие и упал на колени. Больно ударившись о каменный пол, я громко чертыхнулся и выронил факел, который отлетел на пару метров вперед и погас.

— Что случилось, приятель? — послышался позади меня голос мексиканки. — С тобой все в порядке?

— Да, спасибо. Я просто на что-то наступил, подвернул ногу и… упал.

— Ну, это неудивительно.

— Я, понимаешь ли, ничего не вижу в темноте, — ответил я, начиная слегка злиться из-за того, что Кассандра то и дело намекает на мою бестолковость. — Никто не совершенен.

Потерев ушибленное правое запястье, пострадавшее при падении больше всего, я поднялся на ноги и, охваченный чувством мести, долбанул ногой по предмету, из-за которого упал.

К моему удивлению, когда отлетевший в сторону предмет ударился о каменную колонну, раздался отчетливый металлический звук, а потому я, заинтригованный происшедшим, наклонился и, пошарив по полу руками, нашел этот предмет и поднял его. Он весил примерно четыре или пять килограммов, и на ощупь я определил, что он стальной. К тому же он имел такую характерную форму, что я и в темноте сразу же догадался, что это такое.

— Мне кажется, вам следовало бы на это посмотреть, — позвал я своих друзей, которые к тому моменту уже прошли дальше.

— А что там? — спросил профессор.

— Думаю, будет лучше, если вы посмотрите на это сами.

Два ярко пылающих факела стали медленно приближаться ко мне, и, когда они оказались достаточно близко для того, чтобы можно было хорошо меня видеть, с уст профессора и Кассандры не сорвалось ни единого слова, но вот лица у них обоих одновременно вытянулись от удивления.

Точно такое же выражение наверняка появилось бы и на моем лице, если бы я вдруг увидел у кого-нибудь из них в руках старый заржавленный автомат.

— Это… Как по-вашему, что это? — озадаченно спросила Кассандра.

— Он, по-видимому, пролежал здесь довольно долго, — ответил я, — но у меня нет ни малейших сомнений, что это — оружие. А точнее, автомат.

— Оружие… 1940 года? — предположил профессор, вспомнив о дате, указанной на одном из крестов.

— Я в этом деле не специалист, но, тем не менее, мне кажется, что то, что вы говорите, вполне может соответствовать действительности. Конструкция выглядит довольно старой.

— А как могли оказаться военные в этом уголке мира? — вслух спросила сама себя мексиканка. — Им тут вроде бы делать абсолютно нечего.

— В сороковые годы Бразилия, вообще-то, участвовала во Второй мировой войне, — сказал профессор. — Возможно, тут есть какая-то связь.

— Бразилия? — спросил я, думая, что профессор пошутил. — Во Второй мировой войне?

— Именно так, друг мой. Бразилия вступила в войну на стороне антигитлеровской коалиции в 1942 году, и в 1945 году она все еще пребывала в состоянии войны. Возможно, командование сухопутных войск прислало сюда свой отряд, но по какой-то причине не стало сообщать об открытии этого города.