Попаданкам не изменяют, дорогой дракон, или Замуж за истинного - Ева Кофей

И даже в хрустальном бокале со скотчем, приготовленным специально для повелителя зла я себя не обнаруживаю.

Хотя все эти сбивчивые образы и мелькают перед внутренним взором.

Через десятки разноцветных миров, к которым у фэйри есть ключи, за руку меня проводит один из аспидов. В конце концов, перед нами появляется до боли знакомая мне дверь. Слегка обшарпанная уже дверь в мою квартиру.

Только когда она открывается и мы входим в прихожую, где ни одна деталь не изменилась с последнего моего пребывания в этой иллюзии, я словно отмораживаюсь, прорезается голос, прорывается возмущение.

— Издеваешься надо мной? — я знаю, что всё это — сотканный из моей же памяти мирок, что всё не по-настоящему, что у этого аспида, черноволосого, красивого жуткой, нечеловеческой красотой, в руках вся власть, вся моя жизнь — в его холодных пальцах. Но всё равно хватаюсь за зонтик, свисающий с вешалки, и выставляю его против ухмыльчивой твари. — Что тебе от меня нужно? Значит, вы всё-таки забираете отмеченных по второму разу?

Прям местные пришельцы, ей-богу!

Он улыбается в ответ. Странно улыбается, будто пытается спроецировать на гладком лице человеческую эмоцию. Выходит жутко. Или жути эта тварь и пытается нагнать?

Замахиваюсь… если не выживу, то пусть он хоть по морде получит!

Вот только зонт рассыпается облаком цветной пыли, аспид окидывает меня насмешливым, снисходительным взглядом, проходит в (мою!) гостиную, заломив руку за спину и кивнув, мол, иди за мной.

Убегать смысла нет. Я только надеюсь, что он сам — реален. Что чего-то хочет от меня, а не просто вытягивает вместе со своими сородичами жизненные соки, воспользовавшись тем, что Ричард далеко.

Если я снова стала якшмой, мне уже не спастись…

Он вальяжно располагается в кресле и указывает мне взглядом на диван напротив. Я вместо того, чтобы припарковать свою пятую точку, начинаю ходить из стороны в сторону и рассматривать старый турецкий ковёр под ногами. Ещё бабушка покупала… Бросаю взгляд в окно. Там ничего странного, мой двор, мой мир, моя ускользнувшая жизнь…

Становится горько, но я держусь.

На этот раз знаю, что я всё в том же мире. Пусть и пространство, слой, скорее всего, изменился. Со мной играют, меня хотят вывести на эмоции. Зачем?

Чтобы повеселиться?

Насколько я поняла, это основное занятие фэйри — веселиться. Веселиться за чужой счёт, разумеется.

— Знаешь, что я попаданка. Почему в прошлый раз ничего не сказал Ричарду?

Он облизывается и, наконец, произносит:

— Я говорил. Он не услышал. В конце концов, он всего лишь драконы. Они слышат только себя.

— А то фэйри прислушиваются. Ни к чужим желаниям — точно!

— Зови меня Багулом, — отвечает он. Я выгибаю бровь, потому что об этом и не спрашивала. — Обычно людей интересуют такие формальности, как имя. Метка на твоей коже — моё имя. И ты — моя.

Хочется придушить его. Хоть один мужчина в этом мире скажет мне что-нибудь новенькое? Все сплошь и рядом куда ни плюнь думают, что имеют право на притязания разного характера…

— Почему твоё лицо иногда похоже на сморщенный фрукт? Возрадуйся, дитя. Я думал съесть тебя, но разве это не расточительно? Теперь, когда ты одна из нас, когда мы знаем все твои секреты, мы можем следить за тобой.

— Следить? — меня передёргивает.

Он говорит про каких-то «мы», и мне уже кажется, что комната переполнена фэйри. Я их просто не вижу. Зато чувствую сотню взглядов разного характера.

Багул вдруг оказывается за моей спиной на диване, растягивается там, словно кот и так же сладко и страшно зевает клыкастой пастью.

Его глаза мерцают неестественно ярко.

— Значит, — с опаской спрашиваю я, — ты не собираешься меня убивать?

Он смеётся. Стекольно. Холодно. Откровенно.

Чувствую, как кровь бурлит в моих жилах.

— Сейчас? Нет. И всё ещё нет. Нет, нет, нет, нет, нет… Сейчас, — через каждое мгновение у него меняется выражение, — нет… Хотя… Возможно. Может быть, ты бы хотела умереть здесь, на своей кровати. Или на этом ковре. Может быть. Хотя нет… Всё же нет. Я чувствую, что тебя ведёт дорога приключений. Чувствую причастность, ведь ты теперь — дочерь моя. Мне интересно. Я хочу узнать… Хочу узнать, что дальше. Но ты можешь спросить меня ещё. И ещё. И ещё. И я скажу тебе правду.

Передать сложно, насколько это жутко. Эти существа не знают, что такое любовь, что такое печаль, что такое сочувствие. Я — одна из них. Отмеченная его именем. Теперь и вне Ночи Золотого Рога он может прийти ко мне. И по поверьям людей эти встречи не должны приносить плохого. Но люди ошибаются, а планы фэйри, как и их настроение — очень переменчивые.

Кажется, мой список дел расширяется.

Нужно избавиться от сделки с Рио, избавиться от Виктории.

Разорвать истинную связь с Ричардом.

Отделаться от королевской семейки.

И теперь ещё и от фэйри…

Что-то подсказывает мне, что последнее — самое сложное.

Впрочем, может, я смогу быть достаточно забавной, чтобы меня не трогали.

Имитирую его жуткий смех. И на удивление у меня получается. Словно тысячи стеклянных шаров падают на мраморные ступени бесконечной лестницы. Запрокидываю голову и… прыгаю на него.

Втайне надеюсь, что что-нибудь ему поврежу.

Даже жаль, что новое тело куда легче.

На удивление Багул не рассыпается разноцветной пыльцой, пылью или чем-то ещё. Я чувствую его твёрдое, привлекательное, но холодное тело. Он проводит ладонью по моей шее, чуть сжимает, заглядывает в глаза.

Моя напускная весёлость испаряется.

Длинным языком Багул проходится по моей нижней губе, затем ослабляет хватку.

Я не дёргаюсь. Не свожу с него взгляда. Уверена, не нужно слов, чтобы объяснить свою позицию — я готова на многое, готова побороться за свою жизнь, даже если ради этого придётся стать одной из них…

— У меня здесь каждый день приключения — это точно. Ни минуты покоя. Можете подключаться и любоваться интригами двора, разговорами с демонами и драконами. Только не сведите меня с ума. Не стоит залазить мне в голову.

— Отчего же?

Улыбаюсь хищно.

— Если я сломаюсь на половине пути, вы так и не узнаете, чем закончится моя история.

— Скучную книгу можно закрыть и на половине, — отзывается аспид холодно.

— Скучно точно не будет, — обещаю, потому что ничего другого мне не остаётся.

— Что ж… ты нравишься мне больше второй, — он подмигивает и