Незримые нити - Александр Нетылев

— Наследник Цзао Вэйдун приветствует старшую сестру Цзао Лянмян.

— Заклинательница Цзао Лянмян приветствует младшего брата Цзао Вэйдуна, — в тон ему ответила девушка.

И лишь когда брат и сестра остались наедине, они вновь перешли на «ты».

— Это правда? — Вэйдун аж весь подался вперед от любопытства, — До нас доходили слухи из Тьянконджичена. Тот, кто убил дядю Тенгфея. Это был не принц? Это был демон?

Лянмян устало улыбнулась.

— Никто не знает точно, — ответила она, — Объявили, что это так. Возможно, что это правда. Некоторые, однако, шепчутся, что таким образом Его Величество хотел оправдать единственного оставшегося сына.

Наследник Цзао аж содрогнулся, пораженный услышанным.

— Но... как же?.. Разве в этом есть смысл?..

От возмущения он на какие-то секунды утратил способность формулировать законченные мысли.

— Разве мог Его Величество поступить подобным образом? Разве можно помыслить о том, чтобы носитель Мандата Неба был способен на такое?

— Отец говорит, что возможно, династия Шэнь давно уж утратила Мандат Неба.

Эти слова прозвучали подобно раскату грома. Воцарилась тишина. Будь в покоях хоть один человек, не принадлежавший к клану Цзао, возмутился бы он крамольным речам и при первой возможности донес о них во дворец. Целые семьи уничтожались за куда меньшее.

Но сейчас никого, кроме них двоих, здесь не было. Даже слуг заклинательница Цзао предусмотрительно отослала прочь.

Зная заранее, что речь пойдет о вещах, слышать которые не дозволено даже простонародью.

— Так говорит отец, — повторила Лянмян, будто оправдываясь, — Но у него на то действительно есть причины. Ты же видишь, что происходит. Династия Шэнь угасает. Его Величество скончался, и двое из трех его сыновей тоже. Единственный оставшийся наследник — одержим и не может править. Вместо него на троне — регент, выскочка, не имеющий отношения к династии и занимающий свое место не по праву. Так говорит отец.

— Потому что отец считает это место своим, — отметил Вэйдун.

Встретив холодный взгляд изумрудных глаз, он предпочел не развивать эту мысль. Неприемлемо сыну критиковать отца.

— Это неважно, — заверила Лянмян, — Важно то, что династия Шэнь уже не правит этой страной. Её силы угасли, и время её закончилось. Когда-то, восемнадцать лет назад, наш клан помог им удержаться на престоле. Но время идет, и ситуация развивается...

— Что конкретно ты имеешь в виду? — не удержался наследник.

Он все больше хмурился. Не нравилось ему то направление, в котором шла беседа.

Если отец задумал мятеж, это шло вразрез со всем, чему Цзао Гуангли когда-либо сам учил своих детей. Будущую опору трона, вернейших и надежнейших слуг Его Величества.

Вместо ответа Лянмян достала из рукава запечатанное письмо.

— Никто не должен этого видеть. Вообще никто, даже самые доверенные люди. Здесь инструкции от отца. Ты должен распечатать письмо, когда увидишь синий фейерверк, и выполнить в точности все, что тут написано. Слышишь? В точности.

— Слышу, — растерянно повторил мальчишка, держа письмо осторожно, как ядовитую змею, — А ты сама? Ты останешься со мной? Ты мне поможешь?

Девушка покачала головой с искренней печалью, тут же скрывшейся за вежливой маской. Она не желала, чтобы брат понял, что когда отец озвучил свое решение, она проплакала весь вечер.

— Я хотела бы. Но не смогу. Мне предстоит новое путешествие. Пожелай мне... быть сильной.

Во времена своего безоблачного детства Дан видел в одном старом фильме, как один из персонажей упал с большой высоты. Затем его сбил автобус. Затем переехал дорожный каток. И напоследок по нему промаршировал военный оркестр.

Для полноты картины, фильм был комедией.

Почему-то именно эту сцену вспомнил Дан первым делом, когда пришел в себя настолько, чтобы более-менее воспринимать окружающий мир и ощущать собственное тело. Не то чтобы у него что-то болело. Нет, совершенно не так. Не «что-то». Он болел весь.

Как Колобок после пьянки.

— Проснулся, Спящий Красавец? — послышался рядом знакомый насмешливый голос.

Сюин, уже в своем настоящем облике, оглядела его скептически:

— Хотя знаешь, на красавца ты сейчас вообще не тянешь. Тебе стоит поскорее зарастить прорехи в своем теле. А то с таким женихом стыдно показаться на публике.

Дан прикрыл глаза и через силу улыбнулся:

— Перед таким аргументом я пасую. Я постараюсь. Где мы?

Полутемное помещение со стенами из необработанного камня казалось смутно знакомым.

— Не узнаешь? — продолжала ухмыляться девушка, — Это логово Миншенга в горах Йинчен. Тут, правда, уже завелась новая мелкая банда, но я убедила их, что молодой паре нужно уединение.

Даниил хмыкнул, прекрасно понимая, что это было за «убеждение». Но сейчас судьба разбойников мало его волновала.

— Троих я связала и оставила в живых, — продолжила Сюин, — Тебе пригодятся. Потому что исцеляться будешь сам, и на это потребуется много духовных сил. А на мои не рассчитывай: я с тобой не лягу, пока хотя бы не избавишься от этих уродливых ожогов.

— Тогда мне точно следует избавиться от них поскорее, — слабо улыбнулся Дан.

Хотя оба прекрасно понимали, что изувеченные ноги с разорванными сухожилиями мешают здесь как минимум не меньше.

Опершись на выступ в стене, Даниил попытался подняться. Израненное тело тут же выразило категорический протест. Усмешка сошла с лица девушки, она кинулась к нему, и в голосе её прозвучало искреннее беспокойство:

— Ты с ума сошел?! Тебе нельзя вставать!

— Можно... Просто у меня не получается, — выдохнул Дан.

После пары попыток он сдался.

— Я не хочу обременять тебя. Но кажется, выбора у меня пока нет.

Мысль о том, что придется неопределенный срок быть беспомощной развалиной, повергала его в отчаяние. А от осознания, что придется быть беспомощной развалиной на глазах именно у этой женщины, становилось совсем тоскливо.

Сюин не стала ничего говорить, не стала лживо заверять, что ей несложно. Молча поправила подушку и так же молча отвернулась, чтобы уйти, оставив его одного. И уже в спину ей Дан негромко произнес:

— Спасибо.

Наследница Фен вздрогнула всем телом. Как будто разряд тока пробежал по её позвоночнику.

— Мне никто и никогда этого не говорил, — призналась она, не оборачиваясь.

Но почему-то он знал, что щеки её покраснели.

— Тогда я скажу это снова.

Дан кое-как приподнялся, чтобы лучше видеть