Атомная подводная эпопея. Подвиги, неудачи, катастрофы - Леонид Осипенко

В некоторых отсеках повысилось давление, температура достигла 50°С. В пяти отсеках находилось 106 человек. Однако на них на всех была предусмотрена лишь половина комплектов индивидуальных дыхательных аппаратов, в аварийных бачках не оказалось пищи. Ситуация осложнилась на следующий день: 25 июня взорвалась аккумуляторная батарея второй группы, а еще через день— первой.

Поскольку всплывающая камера не работала, через торпедные аппараты первого отсека удалось отправить на поверхность двух опытных мичманов с запиской о состоянии личного состава и материальной части лодки. Их подобрал надводный корабль, который оперативный дежурный, не получив в назначенное время сообщения с лодки, направил на ее поиски. Тот, обнаружив вырывающиеся на поверхность воздушные пузыри, остался на этом месте и вызвал подкрепление.

В течение 44 часов, начиная с 23.00 25 июня с лодки эвакуировался экипаж (индивидуально-дыхательные аппараты подавались для них сверху водолазами). Два человека погибли при выходе (один — от сердечной недостаточности) и 14 человек в четвертом отсеке.

Прежде чем покинуть лодку, экипаж по мере возможности постарался выполнить все мероприятия, необходимые для последующего ее подъема.

Виновными в этом происшествии, которое кажется невероятным из-за нагромождения элементарных ошибок, следует считать командование, скомплектовавшее экипаж для выполнения учебных задач более чем импровизированно. Сказалась также низкая профессиональная подготовка отдельных специалистов и отсутствие координации в действиях главного командного пункта.

Одна из отличительных черт русского характера — героизм. В борьбе за живучесть и выход с аварийной лодки на поверхность экипаж и его командир действовали слаженно, а отдельные офицеры, мичманы и матросы — героически. Впоследствии лодку удалось поднять.

Однако, похоже, этот случай ничему не научил: после проведения ремонта лодка снова затонула у стенки завода.

За девять месяцев до Чернобыльской трагедии в Приморском крае на судоремонтном заводе произошел взрыв реактора на атомной подводной лодке, производившей перезарядку ядерного топлива. О взрыве и масштабах катастрофы, повлекшей за собой человеческие жертвы и радиоактивное загрязнение акватории и территории, не сообщалось.

Как же развивались события?

10 августа 1985 г. в полдень начали подъем крышки реактора. В реакторном отсеке обслуживали работу по подъему крышки десять человек. Поднимали ее осторожно, миллиметр за миллиметром, строго горизонтально, следя за тем, чтобы вместе с крышкой не поднять и компенсирующие элементы. Вдруг перекос... и завод потряс мощный взрыв. Клубы бурого дыма и огня стояли над лодкой, в воздухе пахло озоном. Часа через два пожар потушили. И тогда поняли, что это — не простой взрыв и не простой пожар: произошел выброс радиоактивного топлива.

Крышка реактора, весом в несколько тонн, улетела на сотню метров, а десять человек, которые работали в реакторном отсеке, исчезли. И только на следующий день в заливе обнаружили останки человеческих тел. Исследование золотого кольца, надетого на пальце одной из жертв, показало, что во время аварии излучение достигло 90000 Р/ч. Для ликвидации последствий приехало много начальства, оно приняло первоочередные меры — срочно взяли подписки о неразглашении государственной тайны с участников и свидетелей аварии. Был «компенсирован» нанесенный ущерб в виде выдачи справок на получение впоследствии одежды вместо зараженной. Справка лишь констатировала: во время хлопка находился там-то. Об ущербе получившим дозу и его компенсации речь не шла. Главное — замять дело.

Останки погибших захоронили в шурфах, лодку вытащили на отмель и бросили, радиоактивные территории в лесу обнесли забором.

Впоследствии специалисты сделали вывод, что происшедшая в губе Чажма авария была крупнейшей в Военно-морском флоте за последние три десятилетия. Был разработан солидный план «ликвидации», «предупреждений» и т.д., который не мог быть выполнен, так как не имел под собою главного — финансирования.

Экипаж лодки не обследовался, в медицинских документах, военных билетах ничего не фиксировалось — под покровом секретности можно все.

Авария в губе Чажма явилась прелюдией к Чернобылю, однако ее горькие уроки на пользу не пошли.

Пять месяцев спустя после Чернобыльской катастрофы в советских газетах появилось короткое сообщение ТАСС: «Утром 3 октября на советской атомной подводной лодке с баллистическими ракетами на борту в районе примерно 1000 км северо-восточнее Бермудских островов в одном из отсеков произошел пожар. Экипажем подводной лодки и подошедшими советскими кораблями производится ликвидация последствий пожара. На борту подводной лодки есть пострадавшие. Три человека погибли. Комиссией специалистов в Москве проанализирована сложившаяся ситуация. Комиссия пришла к выводу, что опасности несанкционированных действий оружия, ядерного взрыва и радиоактивного заражения окружающей среды нет.»

Через три дня, 7 октября 1986 г. ТАСС сообщает следующее: «В течение 3-6 октября экипажем нашей подводной лодки, на которой произошла авария, и личным составом подошедших советских кораблей велась борьба за обеспечение непотопляемости. Несмотря на предпринятые усилия, подводную лодку спасти не удалось. 6 октября в 11 часов 03 минуты она затонула на большой глубине. Экипаж эвакуирован на подошедшие советские корабли. Потерь в составе экипажа, кроме тех, о которых сообщалось 4 октября 1986 г., нет. Обстоятельства, приведшие к гибели лодки, продолжают выясняться, но непосредственной причиной является быстрое проникновение воды извне. Реактор заглушён. По заключению специалистов, возможность ядерного взрыва и радиоактивного заражения среды исключается».

Сообщение вызвало у меня настоящее потрясение. Я был участником создания и освоения этих ультрасовременных стратегических кораблей и знал, что потопить эту лодку практически невозможно. В качестве флагманского инженер-механика и члена правительственной комиссии по испытанию и приемке в состав ВМФ этого проекта РПКСН (ракетный подводный крейсер стратегического назначения), я подписался в акте под словами, характеризовавшими его как «лучший корабль современности». И это не было лишь громкой фразой — лодки данного проекта подтвердили нашу оценку безупречным выполнением поставленных задач в течение 20 лет.

Других публикаций в прессе, как это было принято в то время, не появилось. Я же в это время находился в заключении и не располагал иным источником информации, кроме газет. Лишь позднее мне удастся наладить доставку необходимой документации, однако предпочитаю не уточнять, каким образом.