Джек Ричер, или Средство убеждения - Ли Чайлд

– Не имея официальных полномочий, – добавил Элиот.

– Это уже мелочи.

– Так в чем же мы ошиблись?

– Вы построили карточный домик, – сказал я. – Допустили в самом начале одну маленькую ошибку. Но эта ошибка аннулировала все ваши последующие рассуждения.

– Какую именно?

– И я должен был заметить эту ошибку гораздо раньше.

– Что же это?

– А вы хорошенько подумайте, почему в компьютерах нет никаких следов горничной.

– Она тоже действовала неофициально. Это единственное объяснение.

Я покачал головой.

– Она действовала совершенно официально. Она фигурирует во всех архивах. Я нашел ее записи. Ее статус не вызывает сомнений.

Даффи пристально посмотрела на меня.

– Ричер, к чему ты клонишь?

– У Бека работает механик. Что-то вроде слесаря. Чем он занимается?

– Понятия не имею, – сказала она.

– Я даже не задавался этим вопросом, – усмехнулся я. – А следовало бы. Хотя на самом деле я должен был бы догадаться обо всем еще до того, как встретил этого чертова механика. Но я попал в колею и не мог из нее выбраться. Как и вы.

– В какую колею?

– Бек знает розничную цену кольта «анаконда», – продолжал я. – Знает, сколько он весит. У Дьюка был «Штейр СПП», редкий австрийский пистолет. У Энджела Долла был ПСМ, редчайший российский пистолет. А у Поли есть пулемет НСВ, вероятно единственный в Соединенных Штатах. Бек никак не мог взять в толк, почему во время инсценировки нападения мы были вооружены «узи», а не «хеклерами». Он может отличить «Беретту 92ФС» от обычной М-девять армейского образца.

– Ну и?

– Он не тот, за кого мы его принимали.

– Так кто же он? Ты сам только что подтвердил, что он определенно является крупным импортером и дистрибьютором.

– Совершенно верно.

– И?

– Даффи, ты искала не в том компьютере. Горничная работала не на Министерство юстиции, а на Министерство финансов.

– В секретной службе?

Я покачал головой.

– В Бюро по контролю за продажей алкоголя, табачных изделий и оружия.

В комнате наступила тишина.

– Бек не наркоторговец, – закончил я. – Он торговец контрабандным оружием.

Молчание длилось долго. Даффи переглянулась с Элиотом. Затем оба посмотрели на Виллануэву. Тот отвернулся к окну. Я ждал, когда до них дойдет главное последствие этой ошибки. Пока что они еще ничего не поняли.

– Так чем же занимался тот тип из Лос-Анджелеса? – наконец спросила Даффи.

– Изучал образцы, разложенные в багажнике «кадиллака». Как вы и предположили. Но только это были образцы оружия, которое предлагал Бек. Можно сказать, он сам во всем мне признался. Он пожаловался на то, что наркоторговцы подвержены влиянию моды. Гоняются за всем новым. Постоянно меняют оружие, всегда стремятся получить новейшие образцы.

– Он тебе это сказал?

– Если честно, я его не слушал, – признался я. – Мне чертовски хотелось спать. И это заявление затерялось среди разглагольствований о кроссовках, машинах и часах.

– Дьюк работал в Министерстве финансов, – сказала Даффи. – После того, как ушел из полиции.

Я кивнул.

– Вероятно, тогда Бек и познакомился с ним. И подкупил его.

– А каким боком сюда подходит Куин?

– По моим предположениям, он руководил конкурирующей организацией, – сказал я. – Вероятно, Куин занялся оружием с тех самых пор, как сбежал из больницы в Калифорнии. У него было полгода на то, чтобы составить планы на дальнейшую жизнь. И оружие для такого человека подходит гораздо больше, чем наркотики. По всей вероятности, на определенном этапе Куин увидел в Беке опасного конкурента. Может быть, захотел перехватить у него связи с наркоторговцами. Или Куину просто понравились ковры. Прикрытие это замечательное. И он перешел к действию. Пять лет назад Куин похитил Ричарда и добился подписи Бека в нужном месте.

– Но ведь Бек сказал тебе, что те ребята из Хартфорда – его клиенты, – сказал Элиот.

– Сказал, – подтвердил я. – Но только покупали они у него не наркоту, а оружие. Вот почему Бека поставили в тупик «узи». Вероятно, он только что продал хартфордским ребятам крупную партию «хеклеров», и вдруг они используют «узи»? Он никак не мог это понять. Должно быть, он решил, что они обратились к другому поставщику.

– Какими же тупыми мы были! – вздохнул Виллануэва.

– Самым тупым оказался я, – сказал я. – Я был просто поразительно туп. Улики были у меня перед носом. Для наркоторговца Бек недостаточно богат. Конечно, он зарабатывает большие деньги, и все же до миллиона в неделю ему далеко. Бек заметил крестики, которые я нацарапал на барабанах кольтов. Он знал стоимость и вес лазерного прицела, который устанавливается на «беретте». Когда мы отправились на одно дело в Коннектикут, он захватил с собой пару «хеклер-и-кохов», новеньких, с иголочки. Вероятно, достал из только что пришедшей партии. У него есть коллекция антикварных «томпсонов».

– А для чего Беку нужен механик?

– Механик готовит оружие к продаже, – сказал я. – По крайней мере, это моя догадка. Проверяет, регулирует, подгоняет. Среди клиентов Бека есть такие, кому нужен товар только высшего качества.

– Мы таких не знаем, – заметила Даффи.

– За ужином Бек говорил об М-шестнадцать, – продолжал я. – Черт побери, человек за ужином рассуждает об автоматической винтовке! А перед этим он просил меня сравнить «узи» и «хеклер-и-кох», причем его очень интересовало мое мнение. Сначала я решил, что Бек просто помешан на оружии, но на самом деле он проявлял профессиональный интерес. У него есть доступ к компьютерам завода «Глок» в австрийском городе Дойч-Ваграм.

Все молчали. Я закрыл глаза, снова открыл их.

– Потом тот запах в подвале, – сказал я. – Я должен был его узнать. Это был запах картона, пропитанного оружейной смазкой. Он появляется, когда коробки с новым оружием пролежат в помещении неделю.

Все молчали.

– И наконец, цены в каталоге компании «Большой базар», – продолжал я. – Низкие, средние и высокие. Низкие – это боеприпасы, средние – пистолеты, а высокие – винтовки и экзотика.

Даффи сидела, уставившись в стену, и напряженно думала.

– Ладно, – сказал Виллануэва. – Полагаю, все мы были хороши.

Даффи повернулась к нему. Затем посмотрела на меня. Наконец до нее дошло главное последствие.

– Это дело находится не в нашей юрисдикции, – сказала она.

Все молчали.

– Этим должно заниматься БАТО, а не УБН.

– Мы совершили ошибку, но с кем не бывает, – заметил Элиот.

Даффи покачала головой.

– Я имею в виду не прошлое, а настоящее. Мы не имеем права вести это дело. Нам необходимо немедленно выходить из игры.

– Я никуда не выхожу, – сказал я.

– Ты должен. Потому что мы должны. Мы должны свернуть палатки и убраться. А ты не можешь оставаться здесь сам по себе и без поддержки.

Совершенно новое определение ситуации «один и без прикрытия».

– Я остаюсь, – решительно произнес я.

В течение целого года после того, как это случилось, я копался у себя в душе и в конце концов пришел к выводу, что дал бы такой же ответ, даже если бы Коль, задавая свой роковой вопрос, не сидела рядом со мной в полутемном баре, благоухающая, в одной тонкой блузке на голое тело. «Ты разрешишь мне самой произвести задержание?» Я ответил бы «да» в любом случае. В этом не было сомнений. Даже если бы вместо Коль передо мной в моем кабинете стоял бы по стойке «смирно» уродливый верзила из Техаса или Миннесоты. Коль проделала всю работу. Она заслужила награду. Конечно, я в те времена еще был смутно заинтересован в продвижении по служебной лестнице, возможно, в меньшей степени, чем большинство людей. Но все же любая структура, имеющая табель о рангах, подталкивает человека к стремлению расти вверх. Так что некоторая заинтересованность у меня была. Но я был не из тех, кто отнимает у подчиненных их победы, чтобы набавить себе цену. Я этим никогда не занимался. Если кто-то выполнял отличную работу, делал свое дело, я с радостью отступал в сторону, позволяя этому человеку пожинать плоды. Этому принципу я неукоснительно следовал в течение всей службы в армии. Достаточно было и того, что и на меня падал отраженный свет. В конце концов, эти люди служили под моим началом. В армии бывает такая вещь, как признание коллективных заслуг. Иногда бывает.

К тому же меня восторгало то, что сержант военной полиции одолела подполковника военной разведки. Я знал, что Куина это приведет в бешенство. Он воспримет это как величайший позор. Человек, покупающий «лексусы» и яхты, не потерпит, чтобы его арестовал какой-то сержант.

– Ты разрешишь мне самой произвести задержание? – повторила Коль.

– С радостью, – ответил я.

– Закон по этому поводу выражается совершенно четко, – сказала Даффи.

– Мне закон не писан, – сказал я.

– Мы не имеем права заниматься этим делом.

– Я работаю не на вас.