Над пропастью - Милау Элли

равно я его любила, а теперь я и не знаю, как можно быть таким? Как? Всю жизнь жить во лжи, обмане. Как после этого маме? Я тут всего чуть-чуть с Киром и то чувствую разъедающую душу боль, а как ей?.. Все, что истинно для нее, было всего лишь игрой манипулятора, держащего свою жену в узде. Надеюсь, она покажет ему, где раки зимуют. Хотя, зная ее и его, он найдет себе оправдание, а она в очередной раз простит. Я уже читаю их взаимоотношения. Они привыкли жить так. Один командует, вторая подчиняется, но я не буду такой.

Развод - это выход, ведь так? Кир, как и отец - манипулятор, лжец, но я не мама. Да и не было в ее жизни того, через что я прошла, она бы не смогла простить такое, да и я не знаю как... Мысли не дают покоя, воспоминания так и лезут в голову. Если первый раз - болезненный, грязный, уже как-то стерся из памяти, забылся, не вспоминается почти, то день рождения Вадима - нет. Иногда я закрываю глаза, и на меня накатывает видение. Я помню лицо Вадима, помню ту ненавистную похоть в его глазах. Ненавижу Кира за это. Ненавижу себя, что не могла дать отпор. Знаю, что была не в силах что-либо сделать, знаю, что бывают у людей ситуации и похуже. Я даже гуглила. Нашла какой-то форум, где писали о своих чувствах жертвы изнасилования, а я читала и не чувствовала себя таковой. Я не была жертвой, просто девушкой, муж которой решил поделиться, и тогда я натолкнулась на кое-что другое. Любовь втроем для многих это очень даже нормально, нормально обменяться партнерами или пригласить в свою спальню других. Так они подогревают отношения. Но разве наши отношения нужно было греть? Разве у нас было все настолько плохо? Мы же не успели надоесть друг другу за то короткое время, что у нас было. Ведь так? Да и перед этим все обсуждается, а вот так поставить перед фактом, когда он во мне и удерживает силой своего веса, когда держит, в прямом смысле. Так не делают, если по-настоящему, как он утверждает, любят. Он хотел отомстить. И ему это удалось, потому что узнай папа обо всем, это был бы удар даже для такого железного человека, как он, а еще большим ударом было бы то, что я и вправду бы согласилась. Сделала бы, как он хотел. Я могу себя оправдывать бесконечно, что из-за страха. Но нет, хоть и он тоже был. А из-за смирения его взглядам, его вкусам. В ту ночь я поставила его выше себя. Втоптала себя в грязь. И ради чего? Кого? Человека, который просто хотел унизить? Хорошо, что обошлось, что не пришлось проходить через все... Не знаю, смогла ли я жить со своим позором. Но в одном я уверена точно, что никогда снова не захочу такого... Я хочу тихого секса с выключенным светом, не хочу возле комода или на кухне в позе собачки. Хочу касаний, объятий, ласки, шепота на ухо. Хочу всего того, что Кир не смог дать тогда, а сейчас мне попросту страшно, что все повторится. Когда нет доверия - нет и отношений. "Я не уйду" утверждает. А что, если я хочу, чтобы он, наконец, ушел? Хочу защититься от него. Но как? Он никуда не исчезнет. У нас ребенок. Мне всю жизнь видеться с Киром. Мне от него не уйти просто так.

Я так и засыпаю на диване, даже толком не раздевшись, измученная, уставшая, разочарованная.

Жизнь не посыпает мою голову сахарной ватой, не жалеет. Она только и делает, что подставляет подножки, кочки, грабли, о которые я спотыкаюсь, больно бью коленки. Говорят, нужно учиться на своих ошибках, чтобы в дальнейшем их не совершать. Но как это сделать? Как не совершить? Когда выхода нет.

Утро наступает внезапно, звонок в дверь будит меня, и я, сонная, плетусь открывать. Не смотрю в глазок, попросту забыв, а там он. Кто думал, что он оставит меня в покое, расслабьтесь. Никогда. Я уже это поняла. Стоит, улыбается. В руках щенок. А я рыдаю. Просто разваливаюсь на части снова у него на глазах. Кир обнимает. Я слышу топот маленьких лапок и пискливый лай. Вдыхаю запах мужа. Не могу.

- Я не могу, Кир, - шепчу ему в плечо. - Просто не могу, - он не отпускает, гладит по голове, шепчет:

- Лер, давай попробуем, тебе просто нужно время, я не буду давить, - приподнимает мой подбородок, - я подожду.

Киваю от безвыходности. Щеки мокрые от слез. Как же больно. Он не отпустит. Не исчезнет.

Смотрю на белый комочек, который бегает под ногами.

- Ты говорил, что уйдешь.

- Не тогда, когда вижу в каком ты состоянии, - я молчу в ответ. Мне нечего сказать. Они оба виноваты, что я на пределе.

Щеночек, ластится к моим ногам, вырывая из мыслей. Он такой милый, что поневоле улыбаюсь.

- А это кто?

- Это тебе.

- Спасибо.

- Ну, я пошел?

- Да, и спасибо.

- Не за что, подумай о нас, пожалуйста.

А я, обещая подумать, закрываю дверь, прижимаюсь спиной к ней, держась за живот. Мне нельзя так переживать. Вдыхаю и выдыхаю через нос, делая дыхательные упражнения, считаю до десяти. Мне нужно привести свои мысли в порядок. Ничего из происходящего не идет на пользу моему ребенку. Не прощу себе, если из-за меня с ним что-то случиться. Держусь или, во всяком случае, пытаюсь. Звоню Алле, она умеет разрядить атмосферу, но разговор не клеится. Она огорчена из-за Оксаны, а я так и забыла спросить о ней у Паши. В итоге, она обижена.

- Ты думаешь только о себе, - заявляет. А я что? А ведь и вправду эгоистка. Но разве можно меня винить в излишней черствости, когда моя жизнь катиться в тартарары? Чувство вины съедает похлеще всего остального, поэтому набираю номер Паши.

- Привет.

- Лер, ты? Не верю. Первая позвонила. Не может быть.

- Оставь сарказм. Знаю, что я и перед тобой виновата, но на меня вины уже