Чужие миры - Анастасия Пак

В Рынске Велену, будто бы чудом уцелевшую при набеге на обоз, приняли настороженно. Время было такое – люди верили, что с новым человеком может прийти и новая беда. Столько лет прошло, а они так и остались чужаками. Сначала на красивую молодую женщину заглядывались, звали замуж, но Велена оставалась верна Донату, и от женщины отступили. Веяло от нее Силой, дремлющей, но могучей, и стали косо посматривать люди, сами не понимая причины. Вроде хозяйство маленькое, а ладное. Как же так? Дом уютный и дочь подрастает… такая же гордая, холодная – чужая. Зависть, обида на отказы копились. Непонятный, горящий, как крохотный черный огонек, страх жег душу, перерастая в тихую злость, затаенную ненависть…

Воислава, на ходу поигрывая тонкой стрелой, пошла с утра в лес. Здесь можно было бродить целыми днями, к тому же только среди деревьев создавалось ощущение полной защищенности. Осторожно сжав подаренную матерью медную пластинку, она ощутила душащий приток сил. Ей это нравилось, словно резкий холодный порыв ветра захватывал дух и подбрасывал в воздух опавшую листву. Легкий шум привлек ее внимание. Тихо ступая, Воислава натянула лук. Сорвавшаяся стрела пронзила длинноухого зверька, притаившегося за кустом. Подхватив добычу, она тут же спрятала ее в заплечный мешок и поспешила домой. Странно, но задерживаться сегодня не хотелось. Что-то тревожило, но что?

Нахмурившись, она выбралась из-за деревьев и пошла к дому, но на площади натолкнулась на путника, попросившегося вчера на ночлег к соседям. Его страшно изуродованное лицо напоминало разбитую и неумело склеенную глиняную миску… и что-то еще.

Он бил, превращая лица в кровавую маску, ломал, выворачивая кости наружу, а селяне обрушивались на него, превосходя силой, числом, били в грудь вилами, кольями, и рвались за спину, но он словно зверь, отшвыривал их назад, защищая, защищая…их?

Воислава так и не смогла забыть, как убивали отца. Сейчас это ярко вспыхнуло перед глазами, и среди мелькающих обликов селян она наткнулась на отлетевшего израненного человека с кровавым месивом вместо лица. Оно совместилось с лицом путника и застыло, приклеившись чертой к черте.

В темных глазах Воиславы мелькнул затравленный ужас, бросивший ее вперед, навстречу матери, все такой же хрупкой, с большими печальными глазами. Миг и та встретилась взглядом с прошлым, словно тонкой отравленной иглой проткнувшим их навсегда разлетевшуюся жизнь еще раз. Теперь окончательно.

Лицо путника перекосилось:

– Ведьма?! – его глаза расширились. – Ведьма!

Обернувшись он закричал:

– Ведьма! Ведьма!

Велена оцепенела – это был кошмар, много раз приходивший к ней во сне, безумная фантазия, внушенная страхом. Двенадцати лет как не бывало, она вновь стояла на дворе перед домом, спрятавшись за спину Доната, а люди кричали, обвиняя ее, тряся кулаками… Но Доната не было, зато толпа быстро собиралась, окружая путника и бросая на нее откровенно злорадные взгляды. Тот что-то объяснял, указывая на нее пальцем, голос срывался на визг, и лица людей темнели, черты искривлялись, выпуская на поверхность все таимые помыслы. Первым на Велену взглянул Милослав, когда-то тоже получивший отказ. Тогда его взгляд был гневным, теперь – злым и мстительным.

Повернувшись, он молча потащил из плетня кол. Велена побледнела, завертела головой в поисках дочери и Воислава прочитала по ее губам немой приказ: "Беги".

– Ведьма! – бросил Милослав и толпа занялась, как сухой стог сена. – Ведьма! Ведьма! Ведьма! Смерть!

Наплыв враждебных чувств оказался настолько силен, что стегал ее ненавидящими выкриками так ощутимо, словно это были вовсе и не слова. Она вновь застыла, как тогда, беспомощно глядя вперед, и крик, рвущийся с губ, пропал. Чувство близкой смерти, которой на этот раз не избежать, повисло в неожиданно наступившей оглушающей тишине.

Воздух холодно свистнул, мелькнуло черное оперение стрелы, выбив одного из строя селян, затем второго, третьего… Воислава покачнулась, не успев увернуться от кома земли, и тот ударил ее в плечо. Следом по виску скользнул острой гранью камень, рассек кожу, и горячая кровь заструилась по лицу. Тем временем влажные пальцы судорожно хватали воздух, словно надеясь извлечь из него стрелы. На лбу выступила испарина – колчан был пуст. Машинально поняв руку, девушка подергивающимися пальцами стерла струйку крови со щеки и ощутила мелкую предательскую дрожь, волной поднимающуюся из глубин подсознания.

Селяне прикрыли собой раненых и догадавшись, что стрел больше нет, заметно приободрились. Не отводя глаз от ее лица, Тритен, местный кузнец, нехорошо усмехнулся и взвесил на руке тяжелый молот.

Воислава невольно попятилась, но тут же совладала с собой и двинулась навстречу спокойным упругим шагом. Откуда-то пришла твердая уверенность, что именно сейчас в ее силах перевернуть всю деревню, смести, стереть десятки человеческих жизней. Дурманящее чувство захватило ее целиком, отдаляя реальность, и тем неожиданнее оказалось болезненное, грубое прикосновение земли к губам. Зрачки расширились, встретив темноту…

Велену сбили с ног градом камней, из рассеченной скулы потекла кровь, придавшая селянам трусливой смелости. Ее окружили, враждебные крики слились в один волчий вой, безумное требование смерти, и рядом не было никого, кто мог бы ее спасти. Взгляд Велены устремился к дочери, уткнувшейся лицом в землю, и она впервые пожалела о сделанном выборе.

"Где ты, Воля?!", – безнадежно прошептали губы.

Перед лицом на миг вспыхнули незнакомые зеленые глаза, полные искреннего сочувствия, и голос, будто всплыв из памяти, прошелестел: "Мне очень жаль, Велена. Прощай…".

Прохладная тень скользнула вбок и растворилась, возвращая ее в реальность. Тонкие руки скрестились, защищая лицо от прямых ударов, но внезапно бок словно резануло раскаленным лезвием. От невыносимой боли мир завертелся, превратившись в сплошное марево. Земля, поднявшись вертикально, ударила ее по коленям, а потом осторожно, почти ласково коснулась щеки. Перевернуться лицом к небу самой ей не дали, и женщина сжалась, приготовилась к новой оглушающей боли, но напрасно.

Селяне разошлись, повинуясь, чьему-то властному жесту. Милослав отступил на пару шагов, и широко размахнувшись, метнул в грудь Велене кол, пригвоздив поднимающуюся женщину к земле. Крик протяжный, жалобный полоснул людей, заставив отшатнуться. Изумрудные глаза, незаметные среди зеленой листвы, наполнились искрящимися слезами…

Воислава, еще раньше опрокинутая наземь, судорожно дернулась окровавленными пальцами к пластинке. Волна дурманящей Силы закружилась вокруг нее, втягивая в себя клочья разорванных туч и даже само небо.