Палестинский роман - Джонатан Уилсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кирш…
Кирш усмехнулся.
— Да-да, — добавил Габер, — очень хитро. Сатрапы и сброд — и те и те евреи. Верный способ нажить неприятности, как думаешь?
Кирш не знал, что сказать, и это настораживало. Он ехал в Палестину за приключениями, как в Цейлон, в Австралию или в любой другой форпост империи. О евреях он особо не задумывался: думал о себе, о брате и о родителях, о том, что не любит Наоми по-настоящему, ну и еще — что хоть на солнышке погреется. Кирш вспомнил, как зимой во время войны болел и за окном его спальни выросла огромная сосулька, свисала с кровли, как гарпун. А когда выздоровел, пришло известие о том, что убили Маркуса. Кирш поднялся наверх, открыл окно и колотил по сосульке, пока она не рухнула в сад, разлетевшись на тысячи кристалликов.
Он поглядел на Габера, потом на небо — там одинокой медузой плыла в темных волнах маленькая ущербная луна.
— Поехали, что ли, обратно, — сказал Габер.
Часа в два ночи Кирш — он так и не заснул — услышал какой-то шорох снаружи. Встал, открыл дверь. Майян стояла метрах в двадцати. Неизвестно, сколько она ходила тут взад-вперед, не зная, что лучше: бежать или вернуться. Он окликнул ее.
— Прости, — сказал он. — Заходи, прошу. Я ужасно себя вел. Прости, пожалуйста.
Размолвку они быстро уладили в постели. Позже, когда Майян заснула в его объятиях, Кирш, глядя на ее посеребренное луной лицо, вдруг подумал: что-то слишком быстро она его простила. На какой-то миг ему показалось, что он попал в западню, как на ужине у Бассанов, когда заподозрил, что его сватают. Но мысль эта как пришла, так и ушла. В конце концов, он не подарок, было бы за чем гоняться.
Осторожно потрогал шрамы у Майян на спине. Но даже это бережное прикосновение ее разбудило.
— Хочешь спросить, откуда шрамы? — спросила она, глядя в стену.
— Не хочешь — не говори.
— А ты что надеялся услышать? Что шрамы от казацкой нагайки?
— Я тебе не миссис Габер.
Майян потянулась за скомканной простыней, попыталась ее расправить, но не сумела и отбросила в сторону. Лежала на кровати, миниатюрная и изящная, все ее тело на виду.
— Казацкая сабля, мне было тогда шесть лет.
Кирш молчал. Слышно было, как где-то рядом жужжит электропроводка.
— Да ладно, никакая это не казацкая сабля. Мы с папой ехали в порт — забрать с таможни учебники английского. У евреев, отъезжавших в Америку, был большой спрос на них. Лил сильный дождь, на скользкой дороге фургон занесло, он врезался в стену. Стекло — вдребезги, меня поранило осколками. Мне было пятнадцать. А может, какой-нибудь местный антисемит запустил в стекло камнем, кто знает? Такой ответ миссис Габер явно больше бы устроился?
— Успокойся, — сказал Кирш и поцеловал ее в щеку.
— Завтра я возвращаюсь в Иерусалим. — сказала она. — На дежурство в больнице. А ты что собираешься делать?
Именно этот вопрос задал ему накануне Робин Габер. Тогда Кирш был в отчаянии: думал, что потерял Майян навсегда. Теперь она рядом, но он по-прежнему не знает, что ответить.
— А когда ты снова приедешь в Рош-Пинну?
— Может, на следующие выходные.
— Тогда, наверное, я останусь здесь, — сказал Кирш.
Он так и не понял, обрадовалась она или огорчилась.
Поспать им, похоже, так и не удалось: только они заснули, как за окном послышался голос:
— Мила, Мила! Твой автобус пришел!
Майян вскочила. Кирш сел, протирая глаза.
— Мила — это кто?
Майян судорожно одевалась.
— Это я, — сказала она. — Людмила, но об этом знает только Роза.
Кирш кивнул. Он знал, что еврейские иммигранты часто берут себе новое имя, на иврите. Как знак, что они окончательно закрепились на этой земле.
— Тогда я тоже буду звать тебя Милой.
Может, так он хотел показать, что жизнь в Палестине не для него? Кирш этого не исключал.
Маяйн, расправляя юбку, замерла на миг:
— Лучше не надо.
Роза опять окликнула ее, уже из-под самого окна.
— Иду, иду! — ответила Майян.
Быстро подошла к кровати, наклонилась и поцеловала Кирша в губы.
— Моя Мила, — сказал он, поддразнивая ее, но она не улыбнулась.
Вдали за окном светились фары утреннего автобуса. Водитель что-то крикнул на иврите, завел мотор. Предупреждал так пассажиров, чтобы поторапливались.
Когда автобус уехал, Роза пошла обратно к усадьбе, не удостоив его даже взгляда. Что ж, по-своему она права.
Облезлые стволы эвкалиптов, согретые утренними лучами, источали теплый смолистый запах. На столике в углу стоял надбитый кувшин и таз, Кирш склонился над тазом, плеснул воды на лицо, потом подставил под струйку голову. Он не слышал стука в дверь и понял, что в комнате кто-то есть, лишь когда молодой человек в форме подошел к нему вплотную.
— Капитан Кирш?
Кирш оглянулся, с лица капала вода.
— Да, а вы кто?
— Капрал Эдвард Хайстенд, сэр. Мне приказано доставить вас в Иерусалим.
Кирш вспомнил про записку от Росса. которую выбросил не читая.
— Я арестован?
— Я бы так не сказал, сэр. Вероятно, понадобится ваша помощь на допросе. Вам полчаса хватит, чтобы собраться, сэр?
— И кого я должен допрашивать? — спросил Кирш, хотя вопрос был излишним. Он понял все сразу, как только капрал сказал, что его вызывают в Иерусалим.
Хайстенд поглядел в сопроводительное письмо:
— Некую миссис Джойс Блумберг, сэр.
— А если я откажусь с вами ехать?
Капрал был явно озадачен. Видно, это его первое назначение и он не так давно в Палестине, подумал Кирш, глядя на его бледное веснушчатое лицо.
— Меня предупредили, что такое возможно, сэр.
— И что?
— Я не один тут, сэр. Нас трое.
— Ничего себе эскорт, учитывая, что я не арестант.
Хайстенд пожал плечами:
— По-видимому, вы профессионал своего дела, сэр. Поэтому вас так ценят.
— Это распоряжение сэра Джеральда Росса?
— Не могу сказать, сэр. Мне отдал приказ сержант Фиппс.
Кирш заметил, что капрал отводит глаза, стараясь не глядеть на его изувеченную ногу. Поставил кувшин на столик, сел на кровать и стал натягивать брюки.
— Через двадцать минут буду готов, — сказал он.
На полпути в Иерусалим они поравнялись с автобусом, в котором ехала Майян. Армейский автомобиль тащился за ним в хвосте минут двадцать, и только возле Дженнина, где дорога стала пошире, водителю удалось его объехать. Кирш, неловко примостившись на переднем сиденье, пытался разглядеть Майян, но снизу было плохо видно, к тому же стекла автобуса покрывал слой пыли.
36
Ночью Блумберг отправился в Хайфу.
