Оковы равновесия - Яна Алексеева

Иду, считая шаги, до круга пустоты, словно продавливая ставший неожиданно густым воздух, с трудом выдавливаю застывшее в легких желе, принуждая себя дышать.

Страшно?

Нет…

Странно.

Этот человек, мой отец, очень похож на того, который стоял надо мной, распятой на алтаре мага. Они родичи?

Мысль эта заметалась в пустой голове, холодом прошлась по спине, но так и не смогла скинуть с разума оковы отстраненного равнодушия, укутывающего меня ватным коконом.

Еще шаг.

Круг.

Точка.

Разворот.

В миг, когда мы замираем друг напротив друга в тишине такой звонкой, что кажется — это весь мир затаил дыхание, герцог, глядя мне в глаза, понимает, что здесь и сейчас не его дочь входит в круг, ступая на линии ритуальной вязи.

К лучшему ли, к худшему, но обратного пути нет, и с губ герцога срываются первые слова ритуала отречения. Снимая с головы простой, с поперечными насечками золотой обруч, отец протягивает мне его на ладонях. Старое золото мерцает, перламутровые отблески бегут по кругу. Сила древнего рунного договора течет по нему, разогревая воздух и обжигая кожу рук. Сила ворочается в крови, просыпаясь, струится по венам, расходится по телу… Сила…

Руки сами тянутся вперед, принимая главное — венец. Слова ритуала проходят мимо сознания, не уверена, что вообще что-то говорила. Это не главное. Немеющими пальцами перехватила, неловко подняла, и вот символ власти и равновесия мира лег на лоб, плотно обхватил виски, плотно прижимая уложенные в сложную прическу волосы.

Я приняла венец вместе с долгом, тяжелым бархатным плащом опустившимся на плечи.

Посмотрела на бывшего герцога, пока сердце мерно отсчитывало удары. Эти последние мгновения, тягучие, длинные, приторно-медовые, обернулись словами, завершающим гулким катреном разнесшимися по тронному залу.

Ритуал, для которого важно было лишь наличие наследника, завершился.

Сейчас начнется другой…

Сейчас прольется чья-то кровь…

Древние силы отступили обратно, за грань реальности, ушли, оставляя за нами право решать за себя.

Людское — людям…

А в следующий миг мир распался на череду резких, ярких картин, быстрых, словно вырванных из действительности, вспышками огня расцветающими на кончиках светильников.

Р-раз!

И в горле бывшего герцога возникает белая короткая стрелка. Тело, уже безжизненное, оседает в рунном кругу, взметнувшиеся было руки опускаются, короткий сип… Шаг в сторону.

Два.

Звон и грохот наполняют тронный зал.

Порыв ледяного ветра уносит свет, заодно выдирая меня из круга.

Стоять — смерти подобно.

Удар сердца спустя огни, чадно фырча, вспыхивают снова. Отблески алыми зубьями пляшут на стенах. Искрят сапфиры.

Кровь… под ногами.

В сторону.

Кто-то тащит меня за руку, выворачивая запястье. Куда-то.

К выходу?

Нет. Сквозь шум разбираю, как с грохотом захлопываются тяжелые створки.

Три.

Сталь блестит, летит, брызжет в лицо кровь, багряным узором ложась на кожу и на светлую ткань.

Свистят стрелы. Если я их слышу, значит, это в меня… Резкие хлопки тетивы.

Свалка. Все против всех.

Куда меня тащат?

Вспышка!

Лейр, хранитель, отшвыривает меня к стене.

Что-то выбивает осколки из камня совсем рядом. Мелкая крошка разлетается из-под ног, оставляя на коже царапины. За спиной — холодный мрамор, под ногами — скользкие ошметки…

Колени спеленал длинный подол. Это так мешает…

В центре зала свалка неожиданно затихает, темнота расступается, и из смутных теней воздвигается человек. Тот самый, старый знакомый, вкрадчиво шептавший у ритуального камня.

Рядом ругается хранитель, с хрустом вытягивая клинок из чьего-то тела.

А предатель и убийца, мерзкое отродье гнилозубой ведьмы и просто ублюдок, протягивает руку и говорит:

— Отдай мне венец, Ивон.

Вторая занята коротким мечом.

Он делает шаг вперед. Клинок описывает полукруг, веером разлетаются капли крови. Еще шаг.

Я медленно поднимаю руки. Зачем? Не понимаю!

Мир отдаляется. Краем сознания отмечаю чей-то предостерегающий вскрик.

Запястья обжигает будто огнем, перед глазами танцуют блеклые кляксы.

Хранитель, обернувшись, кинул на меня злобно-отчаянный взгляд. Он, он и его люди, которых осталось всего ничего, двое или трое, прикрывали меня, теснили к стене. Что за клятвы держат Лейра рядом со мной?

Некоторые тела на полу нашпигованы стрелами. Арбалетными? Откуда? С широких карнизов, скрытых за полотнищами флагов.

Я снова поднимаю руки? Зачем?

Люди застывают, словно мухи в меду.

Замирает мир на кончике иглы.

Так что мне надо сделать?

Да…

Встряхнув ладонями, сдернула с пальца перстень с родовой печатью и закричала, срывая голос в хрип:

— Отрекаюсь! От крови и рода творящих обман!

Я швырнула кольцо прочь, и оно кануло во Тьму.

Мир снова закружился в бешеном танце, размазываясь в цветные полосы. Только и успела заметить, как на лице требовавшего венец человека сменяются друг за другом маски превосходства, удивления, ярости и безумной злобы.

Порыв ледяного ветра рассыпался веером серо-стальных искр. Плиты пола застлал густой туман, он выбрасывал вверх чадные черно-желтые щупальца, опутывая еще живых людей.

Вспышка, темнота.

Торжествующий вопль, грохот падающих камней, блеск стали, вихрящейся в причиняющем боль глазам остром узоре.

Мы куда-то пятились, хранитель отражал удары, и казалось, вот-вот что-то изменится…

Вырвемся?

Но под скользкими от крови пальцами поехала, куда-то проваливаясь, стена. В шею кольнуло болью; расцвечивая мир фееричными цветами, вспыхнули огненные круги. Меня мотнуло в сторону, отбрасывая на пол, протащило по плитам, сверху складками легли обрывки огромного гобелена. Придавило, словно плитой.

Сознание плывет.

Я вижу, как Лейр, развернувшись, отражает чей-то удар и оседает от подлого удара в спину. От последнего своего солдата, а тот падает, поймав в лицо короткий белый болт…

И снова…

Темнота, тишина…

Тишина…

На этот раз звонкая и какая-то объемная, полная звуков, гуляющих от стены до стены.

Подземелья?

Сознание медленно всплывало из глубин. И снова холод, боль и отрешенное спокойное ожидание.

Опять на алтаре?

Нет, у стены. Онемевшие руки вздернуты над головой, запястья закованы в холодные браслеты. Обрывки платья едва прикрывают тело, спину холодят шершавые камни, вывернутые плечи тупо ноют от веса тела, а ноги едва касаются пола кончиками пальцев.