Исповедь демона - Сьюзен Райт

В течение столетий лишь изредка случалось так, что Глори и Векс делили один город. Согласно рассказам Ревэла первым постоянным местом жительства обоих стал Рим, и именно из-за них он оказался разрушен варварами.

На остановках Верхнего Вест-Сайда я улавливала вибрации знаков других демонов. Их было гораздо больше, чем обычно. После Центрального парка поезд въехал в Гарлем, и все, чьи знаки я чувствовала отныне, принадлежали к клану Глори.

На 116-й я вышла из вагона и поспешила вдоль бетонного туннеля, мимо турникетов к выходу на тротуар. Дорога блестела влагой в свете фонарей; я поторопилась свернуть за угол, опасаясь, что вот-вот кто-нибудь окликнет меня по имени. По Ленокс идти было удобнее — не так скользко из-за неровностей и трещин на асфальте. Улучив момент, я перебежала проезжую часть и, не сбавляя скорости, свернула на 117-ю улицу; вслед сигналили и бранились таксисты, но я не обращала на них внимания.

А потом я почувствовала Крэйва и Лаш, их знаки. Вибрация последней жалила мою кожу, заставляя ее зудеть, а энергия Крэйва словно затягивала в мощный водоворот.

Я бежала вдоль почти одинаковых фасадов. Они тянулись вереницей, один за другим. Яркое освещение, свежая покраска... Другая сторона улицы оставалась глухой и запущенной: заложенные кирпичом глазницы оконных проемов, потрескавшийся, покрытый сажей и пылью камень.

Удивительно, но меня никто не остановил, и я благополучно добралась до крыльца с литыми перилами, украшенными красивыми завитушками. Дом номер шестьдесят девять.

Эффект неожиданности всегда дает некоторое преимущество. Но, судя по множившимся знакам, демоны стекались ко мне со всех сторон. Вскоре вибрации превратились в негармоничный гул, и я не смогла бы определить, была ли в числе приближавшихся Глори.

Взбежав по ступеням, я позвонила в дверь. Потом снова и снова...

— Лаш, прошу, открой! Мне надо тебя увидеть! — крикнула я в камеру домофона, надеясь привлечь внимание. — Я сбежала из клетки Дрэда!

Люди с любопытством оборачивались. Целая семья, включая стариков и их пухлого, сияющего улыбкой внучка, вышла на крыльцо одного из соседних домов, чтобы насладиться ночным воздухом, посвежевшим после дождя. С обоих концов квартала ко мне спешили двое демонов. Завидев меня, замедлили шаг, огляделись по сторонам. Еще один демон уже переходил улицу. Демоны слетаются как воронье, все для меня, любимой.

— Чего ты хочешь? — донесся из динамика мужской голос.

— Я пришла предупредить вас. Векс послал Гоуда и его подручных убить Глори и всех из ее клана, кто живет в Гарлеме!

Про Рэма рассказывать еще рано. Прежде я должна добиться встречи с самой Глори.

Демоны на улице слышали каждое мое слово и теперь переглядывались так, словно я выжила из ума. Семейство по соседству уже не скрывало своего интереса к происходящему, видимо, давно привыкли к разношерстным посетителям модного ювелира.

Тяжелая кованая дверь с витражными вставками открылась, явив взгляду старомодно обставленную прихожую. Путь загораживал Крэйв, взирающий на меня сверху вниз:

— Я знаю, ты нуждаешься в восстановлении, Элэй.

Но ты слишком слаба, чтобы напасть на нас. Хочешь попробовать — начни с меня.

Я уставилась на него, раскрыв от удивления рот. От Крэйва исходили сильнейшие эманации неодолимого магнетического притяжения. Знак, призванный соблазнять. Обличье демона отличалось импозантностью. Одет он был во все черное: от лаковых туфель до рубашки, свободно выпущенной из брюк. Смуглая кожа, смоль волос, глубокие с поволокой глаза латиноамериканца. Впрочем, орлиный нос и точеные черты выдавали европейскую кровь.

Я напомнила себе, что должна ответить.

— Как, скажи на милость, я могу напасть на вас? — Пришлось понизить голос, чтобы семейка по соседству не подслушивала. — Послушай меня, Векс мертв. По его приказу Гоуд скоро нападет на Гарлем. Возможно, уже слишком поздно пытаться остановить их.

На этот раз челюсть отвисла у Крэйва. Мне показалось, что он становится еще более трогательным, когда не напускает на себя грозный вид.

— Векс мертв?!

— Собственными глазами видела.

За спиной любовника появилась Лаш:

— Господи, как это случилось?

Она приняла драматическую позу, одной рукой схватившись за косяк. Подол белоснежного пеньюара доходил до самых туфелек без задников, на высоком каблучке: она как будто сошла с обложек журналов моды пятидесятилетней давности. Платиновые локоны небрежно собраны на затылке... Ни дать ни взять кинозвезда черно-белого кино. Только вариант, исполненный в цвете. Лаш пристально оглядела меня и вдруг вскрикнула:

— Это же мое платье от Прада! Что ты с ним сделала?!

Я оглядела себя. Тонкая ткань, пурпурные и зеленые разводы, напоминавшие цветы, если дать волю воображению... Платье почти высохло, но подол, кажется, все же запачкался.

— Прости. Я нашла его в твоей гардеробной. Моя одежда вся в крови.

Лаш перевела взгляд на Крэйва:

— Это определенно мое платье. — Потом она заметила синяк на моей шее. И губы ее сжались: она узнавала почерк. — Впусти ее.

Мы прошли в роскошную гостиную: антикварные безделушки, металлические подвесные потолки, ажурные арки... Я опустилась на помпезную кушетку, чувствуя, как наваливается усталость. Поскольку демоны не спят, следовало принимать это как первый признак того, что мое ядро угасало. Стараясь не думать об этом, я рассказала, как Гоуд поймал меня и как я оказалась в клетке Дрэда, где он мучил нас с Тео Рэмом.

Про пыточную камеру Лаш слушала без удивления. Хотя и на имя Рэма никак не отреагировала. Возможно, Глори не рассказывала ей о нем. Крэйв, наоборот, негодовал:

— Уму непостижимо! Демонам запрещено лишать свободы себе подобных! Глори и Векс не допустили бы появления еще одного Бедлама!

Лаш посмотрела на него как на несмышленыша. Обычно так смотрел на Шок Ревэл, а она в свою очередь — на меня. Древние демоны помешаны на своем превосходстве.

— Он держал твоих отродий в клетке, так ведь, Лаш? Прежде чем сожрать. И с тобой он так же обходился?

— У него были другие игрушки. — Лаш побелела от ярости.

Но было заметно, что она лжет: иначе и быть не могло. Новость шокировала ее, застала врасплох, вывела из равновесия. Ее тайна разгадана.

— Я так и думала, — сказала я.

Лаш отвела взгляд. Плечи ее ссутулились, ауру разрывали противоречивые эмоции: страх, сожаление, злость, боль.

— Теперь узнают все, — обреченно проронила она. — Учитывая особенности моей природы...

Я ничем не могла ей помочь. Теперь, в самом деле, ничего не скроешь. Я рассказала о клетке Ревэлу. И почти кричала о ней на улице.

Крэйв, сощурийшись, смотрел на Лаш.

Та не выдержала и принялась оправдываться: