Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

- Но вот эта вещь меня смущает, - признался Реван, задумчиво теребя свой медальон, который он только что испытал на нескольких добровольцах из числа челядинцев Ивейн. - Рано или поздно регенты мною заинтересуются, меня станут допрашивать.., не смогут ли ищейки-Дерини учуять здесь неладное?

Ниеллан покачал головой. Они с Тависом недавно стали полноправными членами Совета Камбера, который вновь теперь, как в первые дни, состоял из восьми Дерини, - и епископ принимал теперь самое деятельное участие во всех их делах.

- Вспомни, Реван, религиозные знаки всегда благословляют, - сказал он. - И кто бы ни сделал это, человек или Дерини, само действо благословения оставляет на предмете отпечаток, в котором не остается никаких следов личности благословлявшего. Дерини давно знают это. Даже наши священники не всегда способны отличить, есть ли в подобном предмете магия, или нет. А уж мирянин и подавно не сумеет это определить - если, вообще, сможет что-то заметить. В любом случае, это лишний раз докажет им твою святость.

Они также испытали на Реване мерашу и выяснили, что она действует на него, как на обычного человека, то есть вызывает дремоту и погружает в сон. Ревану пришлось не раз столкнуться с этой отравой во время обучения, и он привык не бояться ее.

- Это будет самое главное испытание, когда они решат допросить тебя, пояснил Кверон. - Вот уже не одну сотню лет мераша выполняет роль отличительного знака, поскольку общеизвестно, что все до единого Дерини реагируют на нее. Увидев, что с тобой ничего не происходит, они удостоверятся, что ты не один из нас.

Изначально на то, чтобы создать слаженно действующую команду, отводилось пятнадцать дней, но уже к началу второй недели все превосходно выучили свои роли.

- Учитывая, насколько мы стеснены во времени, то полагаю, вы научили меня всему, что возможно, - заявил Реван всем остальным однажды вечером, когда счел, что вполне подготовлен для своей будущей роли. - Не думаю, что стоит откладывать неизбежное. Мы ведь еще должны сорок дней отшельничать в лесной глуши. Если начнем с середины апреля, то закончим как раз к Троице. Едва ли можно представить себе более удачное время для новых начинаний.

Оставалось сделать лишь две вещи до ухода. На следующее утро Ревана познакомили с Торквиллом де ла Марчем, которому выпало сыграть роль первого "новообращенного" Дерини. Семья Торквилла уже давно была в безопасности у Грегори в Тревалге, но когда он объявится у Ревана через пару недель, то расскажет совсем другую историю...

- При встрече у вас особо не будет времени поговорить, - сказала им Ивейн, пригласив для беседы в библиотеку. - Кстати, Торквилл, по-моему, вы с Реваном уже встречались в Шииле, много лет назад.

Он был наставником моих детей.

Торквилл выдавил неуверенную улыбку.

- Мне кажется, я припоминаю. Должен сказать, молодой человек, я восхищен тем, что вы делаете для нас.

Реван посмотрел на собеседника уверенным, прямым взглядом.

- Благодарю, но я был бы рад, если бы мог сделать больше, - ответил он скромно. - Без Сильвена с Тависом я никто.

Это было не совсем так, и Ивейн это прекрасно знала. Реван обладал властью над людьми, и первым это заметил в нем Кверон. Каждый день Реван какое-то время проводил с Сильвеном и троими своими последователями. Даже без всякого внушения со стороны Дерини, виллимиты свято верили, что Реван истинный пророк и способен творить чудеса.

И вид у него теперь был совершенно пророческий, в овечьей накидке, платье из небеленой шерсти, в сандалиях на босу ногу. С кожаного пояса свисала пара мохнатых фляг, а на сгибе локтя висел сучковатый посох из оливкового дерева.

И лишь все его старания отпустить библейскую бороду пошли прахом. Даже спустя целый год растительность на лице оставалась редкой и светлой, лишь слегка скрывая верхнюю губу и подбородок.

Зато она прекрасно оттеняла глаза - из светло-карих они делались порой золотистыми, излучая почти сверхъестественный свет. Каштановые волосы отросли до плеч. Тонкие руки были покрыты мозолями куда больше, чем когда он служил писцом и наставником в семье Туринов, но ногти были чистыми и ухоженными.

Торквилл не спеша смерил его взглядом и покачал головой, вновь встретившись с Реваном взглядом.

- Мне раньше почему-то казалось, все святые отшельники - старые, грязные и завшивленные. - Он смущенно хмыкнул.

Ревана это искренне позабавило.

- Но почему простота и святость непременно должны идти рука об руку с грязью? Вода будет играть важную роль в моем культе. Предполагается, что я и сам должен быть знаком с нею не понаслышке.

- Некоторые считают тщеславием заботиться о чистоте тела, - возразил Торквилл.

- А я бы сказал, что к своему телу должно относиться с уважением, ибо оно есть храм души. Если цель нашей жизни - обрести единение с Отцом Небесным, то почему же его немеркнущий Дух должен обретаться в грязном храме?

Лукавая улыбка Ревана оказалась заразительной, и Торквилл расхохотался от души.

- Тебе так просто не сбить его с толку, - сказала ему Ивейн, когда Дерини наконец утер выступившие от смеха слезы. - Конечно, это мы заставили его играть роль святого пророка, но прежде он был ученым. Мы с Райсом сами занимались с ним.

- Это заметно.

- Но, на самом деле, тебе еще только предстоит понять, насколько хорошо мы его обучили, когда услышишь его проповеди. Я не хочу лишать тебя радости первооткрывателя, так что не стану заранее рассказывать, с чем тебе придется столкнуться.

Затем, по просьбе Ивейн, Джесс отправил Торквилла обратно в Тревалгу, чтобы тот мог провести время с семьей; однако сам Джесс вскоре вернулся в убежище - ведь Сильвен был его старым и преданным другом. Поэтому он никак не мог пропустить прощальную службу, которую провели этим вечером в михайлинской часовне. Здесь, у алтаря, Сильвен, Тавис и Реван пришли испросить Божьего благословения для своей миссии.

В крохотной часовенке не было такого столпотворения уже добрых тринадцать лет, с той самой ночи, когда здесь побывал Синхил Халдейн перед решающим сражением за корону Гвиннеда. Пятьдесят рыцарей-михайлинцев тогда дали клятву служить новому королю.

Сегодня их было не так много, и только Джорем и горстка его собратьев гордо носили синее одеяние своего ордена. И священники собирались освящать отнюдь не клинки - а благословлять живых людей... хотя это было оружие, посильнее стали.

Двое епископов выступили им навстречу. После начальной молитвы Реван и двое Целителей распростерлись ниц у алтаря, а собравшиеся затянули древнее песнопение. Отзвуки гимна звучали в часовне еще долго после того, как стихли их голоса. Джорем, Ивейн и Джесс помогли троим спутникам преклонить колена.