Бифуркатор - Алекс Белов

  - Ну в смысле, без взрослых же вы, - удивляется брат.

  - Да, совсем без взрослых. Мы едем по особому маршруту, через два крупных города, а в Питере нас встречают твои похитители, надевают мешки на голову и везут в своё убежище.

  - А зачем мешки на голову? - тихо спрашивает Андрюшка, а на лице совсем детское изумление, жажда услышать продолжение. - Так и правда было?

  - Так не было, - отвечаю. - Но просто по всему этому делу обратятся в полицию. Те будут спрашивать адреса, а я нашёл вот отмазку.

  - А зачем в полицию обращаться? - не унимается Андрюшка.

  - Ну как... Стёпка. Ведь его в конце убили в перестрелке. Нас посадили в подвал, где было окно в сеточку. Ну я нашёл лазейку и мы сбежали. Нас заметили и принялись стрелять, и в Стёпку... - я закусываю губу и внимательно смотрю на Андрюшку. Вот-вот заплачу.

  - А его правда так и убили? - тихо спрашивает брат.

  - Я потом расскажу тебе как его правда убили, - отвечаю. - Пока помни, что ты сидел в подвале все эти дни, тебя кормили из миски всякой баландой, а потом затащили туда меня. А я нашёл выход. Понял, что говорить?

  - Понял, - интенсивно кивает Андрюшка.

  - Главное, я тебя спас. Родителям, думаю, будет плевать, с кем-то там разбираться. Глав-ное, они узнают, что ты жив. В полицию обратится, скорее всего, папа Стёпки.

  - А телефон? Твой телефон. Вдруг они решат проверить звонки.

  Я вытаскиваю аппарат из кармана и некоторое время оглядываю его.

  - Чёрт-с два, - говорю и швыряю телефон на асфальт. Корпус разлетается вдребезги, а я ещё наподдаю сверху близлежащим камнем. - Пусть проверяют. А теперь... пойдём домой.

  - Пойдём! - восклицает братишка. - Скорее. Я хочу домой.

  И мы идём. Солнца уже нет, небо сгущает сумерки, а две фигурки медленно ковыляют к дому мимо мрачных коттеджей, которые уже не отбрасывают тени, они все погрузились в неё. На середине пути в окнах зажглись лампы, а мы молча держим путь к нашему кварталу. Сердце щемит, страх дрожит где-то под солнечным сплетением. И молчим. Я хочу побыть с собой наедине, а Андрюшка, видимо, до сих пор не верит в своё возвращение.

  Путь пролегает мимо дома Герундовых. Отец семейства сразу замечает нас, вскакивает и бежит.

  - Тёмка! Тёмка! - голос у него плаксивый, а когда мужчина приближаются, замечаю его бледность и грусть, будто за несколько дней он превратился в глубокого старика. Он обхватывает калитку и сбивчиво говорит: - Что такое? Что с вами было? Где вы пропадали четыре дня, чёрт возьми? Сергей вернулся утром один, без Стёпки, и молчит. Твои родители сегодня...

  Потом мужчина осекается. Видимо, узнаёт в моём спутнике Андрюшку.

  - Я спасал брата, - говорю. На этих словах Андрюшка, которого я веду, обхватив за спину, обнимает меня и затравлено глядит на главу семейства Герундовых. - А где пропадал Сергей, думаю, он вам сам всё со временем расскажет. А теперь, извините, можно отложить переговоры до завтра? Я очень хочу снова увидеть родителей!

  - Но где Стёпка? - спрашивает мужчина.

  Его больше нет, - хочу сказать я, но вижу перед собой растрёпанного старика с глазами полными надежды, и слова тугим комом застревают в горле.

  - Я... думаю, что Сергей знает. Спросите у него, - говорю и старательно удаляюсь от ка-литки Герундовых. Братишка хромает справа.

  - А знаешь, - вдруг говорит он. - Нога уже не так сильно болит. Даже наступать немножко могу.

  - Богатырь, - усмехаюсь.

  Андрюшка открыто улыбается и бросает вперёд жадный взгляд. Через дорогу теплится огонёк окон нашего дома.

  - Тёмка, а я... больше не пропаду вот так в одном дне? - спрашивает Андрюшка.

  - Больше никогда. Ни разу в жизни, - отвечаю, и мне кажется, что не вру. Вряд ли Твари захотят вновь сделать бифуркатором одного и того же мальчика.

  - Пошли быстрее, - требует Андрюшка.

  Мы пересекаем дорогу - скорость брата заметно увеличивается - и входим в прохладный сад нашего двора. Пара десятков шагов до крыльца, две ступеньки, и вот мой кулак зависает над дверью. Надо стучать, но всё равно страшно.

  За меня стучит Андрей.

  В глубине гостиной что-то громыхает, тяжёлые шаги бегут к двери и на пороге прорисовывается силуэт отца.

  - Тёмка! - восклицает он, глядя прямо на меня, а потом переводит взгляд на Андрюшку и застывает. - Андрей.

  - Привет, пап, - улыбается братишка.

  - Я пообещал, что всегда буду защищать его, - говорю. - И я всё-таки спас его.

  За спиной отца появляется тоже постаревшая растрёпанная мать, только что спустив-шаяся с первого этажа. Андрюшку, кажется, она ещё не видит, зато видит меня.

  - Тёмка! Тёмочка! - причитает она, пересекая прихожую неслышно, словно эльф.

  - Иди сюда! Дорогая, иди сюда! Ты посмотри, кого он привёл! - Отец отходит в сторону, и мать будто натыкается на невидимую преграду.

  - Андрюша. Андрюшенька, - охает она, и откидывается на столешницу. - Петя, мне плохо. Я сейчас упаду.

  Отец кидается к матери и хватает её за плечи.

  - Сердечных накапать?

  - Капель пятнадцать, - просит мама, и губы у неё и правда какие-то синевато-бледные. Тем временем, мы с Андрюшкой входим, и я тихо закрываю дверь.

  - Мама! Папа! - восклицает мелкий. - Ну чего вы такие грустные все! Я же вернулся! - потом он открыто улыбается и раскрывает объятия, совсем как Николай Басков после очередного эпичного концерта. Мне самому хочется обнять брата и потрепать по холке.

  Мама хватает протянутый отцом стакан и залпом выпивает капли. Не дожидаясь пустой посуды, папа бросается к нам и обнимает Андрюшку. Тот смеётся, но пару раз вскрикивает от боли, потому что косяк задевает его больную лодыжку.

  - Боже мой! Боже мой! Мои дорогие! Мои родные! - Мать кидается обнимать отца с Андрюшкой.

  Ну вот, начались обнимашки и целовашки, а я, улыбаясь, неслышно проскальзываю ми-мо родителей в гостиную. Там хватаю конфетку со стола, разворачиваю её уже у окна, глядя в темноту. Передо мной на стекле мысленно вырисовывается силуэт Стёпки.

  - Я всегда с тобой, - шепчу. - Пожалуйста, найди выход. Выберись из этой ситуации. Ты можешь! Пожалуйста.

  *******

  В гостиной тишина, недопитый чай в кружках давно остыл, конфет съедено не много. На одном кресле сижу я, на другом - Андрюшка с задранной штаниной на правой ноге. Мать обработала опухоль какой-то мазью. Обнимашки и целовашки закончились. После них позвонил отец Стёпки, попросил всё ему объяснить, но рассказывать тогда было нечего. Потом заварили чай и вот...

  Родители держаться за руки на диване и смотрят на нас разными взглядами: отец хму-рится, мать изумлена. Пока я рассказывал выдуманную историю, отец Стёпки позвонил ещё раза два, а последний звонок вообще вывел моего папу из себя, и он ответил резко.

  - Собственно, вот короткая история о случившемся, - пожимаю плечами и отхлёбываю холодный чай.

  - Ты безбашенный, - говорит отец. - Кто хоть тебе написал? Ты помнишь номер? За этих тварей можно зацепиться?

  - Ничего нет, - пожимаю плечами. - Телефон у меня отобрали, а письмо я удалил. Адреса в Питере не знаю. Они везли нас с мешками на головах.

  Отец вздыхает и потирает лицо руками.

  - Боже. Что мы теперь скажем Николаю? Он Маринку потерял две недели назад, а тут ещё и сын. Ты уверен, что Стёпку убили насмерть?

  Поджимаю губы.

  - Да, - киваю. - Попали в голову потому что.

  - А как обратно возвращались? - спрашивает отец.

  Вот тут у меня слабинка. Обратной дороги по сути не было. Твари переместили меня мгновенно, но я придумал, что в тот же день уехали прямым до Саратова. Существует ли такой рейс, и прокатит ли отговорка с полицией?

  - Надо было сказать нам, - говорит мать. - Ты подверг опасности себя и друзей. Видишь, во что это вытекло!

  - Вы бы не поверили, - отвечаю. - И тут я не виноват. Они стреляли нам в спины. Могли попасть в кого угодно... Это мог быть не Стёпка, а я или Андрей. Я не хотел брать Серёгу и Стёпку, но они сами напросились. Тем более, билеты было купить проще Серёге. В общем, пусть Стёпка и погиб, но мы сами решили пуститься в это путешествие. Мы знали, что можем погибнуть в любое время.

  - Да, но как я Николаю это скажу? - вздыхает отец. - Ты представляешь, сколько проклятий он пошлёт нам в спину?