Эти спутанные узы - Лекси Райан

– Я видел тебя – чувствовал – на себе. Я прикасался к тебе, и ты была такой реальной. Но потом, как только я заметил твою спящую фигуру на кровати, ты перестала быть материальной. Мои руки просто прошли сквозь тебя.

– Ты не знаешь никого, кто мог бы это сделать? – спрашиваю я, но меня все еще трясет.

– Нет, – выдыхает он. – Вообще, эту способность пытался получить мой отец. Он тренировался со специальной жрицей, пытаясь получить доступ к своей теневой сущности, но так и не смог этого сделать. Будь осторожна, принцесса. С тобой мы не…

– …не знаем, как работает моя магия и почему, потому что я смертная, которая стала бессмертной и обладает силой короны Неблагих, которую Оберон в принципе не должен был мне передавать.

Он пожимает плечами, но выражение его лица извиняющееся. Он смотрит на ночное небо и задергивает шторы.

– Нам нужно поспать.

Я откидываюсь на спинку кровати. При виде пряди волос и ножа на прикроватном столике мне становится стыдно. Я так напугана, что не уверена, что смогу заснуть.

– Что это? – спрашивает Финн, проследив за направлением моего взгляда.

Я качаю головой, все еще глядя на волосы.

– Я не уверена, но кажется, это волосы Джулианы.

Финн издает лающий смешок.

– Ты отрезала волосы Джулианы?

– Я думала, это был сон.

Его грудь сотрясается от беззвучного смеха.

– Ты думала, что спишь, и поэтому позволила себе отрезать ее волосы, но вышло так, что твоя теневая сущность делала это на самом деле.

Я снова пожимаю плечами. Это описывает то, что произошло, но менее жутким оно от этого не стало.

– Напомни, чтобы я не ссорился с твоей хорошей половиной, принцесса.

Я бросаю на него недовольный взгляд.

– Не уверена, что ты вообще с ней встречался.

Его взгляд скользит по моему лицу к шее и глубокому вырезу ночной рубашки и вниз к одеялам, которые прикрывают мои ноги. Его взгляд так обжигает, что я с таким же успехом могла бы быть голой.

– Встречался, – говорит он. – В ту ночь она вышла поиграть в душе. С ней было очень весело.

Я бросаю в него еще одну подушку, и он с ухмылкой перехватывает ее в воздухе.

– Спасибо. Похоже, у меня теперь есть все твои подушки. Не означает ли это, что ты будешь спать на полу рядом со мной? – Он хватает с пола другую подушку и поднимает обе. – Или лучше мне перелечь к тебе на кровать?

– А как же «не ссориться с моей хорошей половиной»?

Посмеиваясь, он бросает одну подушку обратно мне и снова ложится на свой тюфяк из одеял на полу. Мы долго молчим.

Я закрываю глаза и прислушиваюсь к его дыханию, но знаю, что он не спит. Мне тоже не спится. Не уверена, что я смогу заснуть, когда у меня перед глазами мелькают образы выпотрошенных орков.

– Ты дрожишь, – говорит Финн. – Я чувствую это даже отсюда.

– Мне очень не нравится, что есть какая-то часть меня, которую я, возможно, не контролирую. – Я прикусываю губу. – Мне страшно.

Он молчит так долго, что я думаю, что он заснул, но потом я слышу, как он шевелится, – и чувствую, как он откидывает мои простыни. Кровать прогибается под его весом.

– Я здесь, – шепчет он, и его рука находит мою под одеялом. – Здесь, с тобой. Обещаю, что разбужу тебя прежде, чем твоя теневая сущность успеет меня соблазнить. – Его слова пронизаны озорством, и я не могу сдержать улыбку.

Я щипаю его за тыльную сторону ладони.

– Откуда ты знаешь, что ей не нужна была прядь твоих волос?

Посмеиваясь, он перекатывается на бок, чтобы посмотреть мне в лицо. Его губы прижимаются к моему плечу. Это очень теплый, сладкий поцелуй.

– В следующий раз, когда сядешь на меня, – бормочет он, – сначала проснись. Я хочу тебя всю, а не только какой-то темный извращенный уголок твоего сознания.

Я снова дрожу. Но теперь уже не от страха.

* * *

Солнце светит настолько ярко, что это причиняет физическую боль. Я переворачиваюсь на живот и зарываюсь лицом в подушку.

– Задерни шторы, – стону я.

В ответ на свое требование я слышу женский смешок.

– Просыпайся, соня, – говорит Прета. – Если ты сейчас же не оденешься, им придется уходить без тебя.

– И пусть, – бормочу я. – Мне надо поспать.

С меня срывают одеяло, и я хнычу.

– Почему ты меня ненавидишь?

– Я не ненавижу тебя. Ни капельки. Но сегодня очень важный день. Вставай.

Я сажусь, но только потому, что чувствую запах кофе. И тут же вспоминаю, что произошло вчера ночью. Закрыв на мгновение глаза, я позволила себе вспомнить, каково это – сидеть на Финне, слышать его голодное рычание, когда он проснулся и понял, что это я… хотя это было не так. Это была не совсем я. Воспоминание вызывает только смущение и новые вопросы об этом мире и моих силах.

Но потом я вспоминаю, как он заснул, держа меня за руку. Как хорошо было чувствовать его рядом. А его слова перед тем, как он заснул?

«Я хочу тебя всю».

Я направляюсь к кофейнику, дымящемуся на угловом столике. Кофе мне пригодится, если я хочу обдумать то, что произошло вчера ночью. Финн заснул рядом со мной, а я все лежала, пытаясь совладать со своими беспокойными мыслями. Ночь, кажется, тянулась целую вечность, и задремать у меня получилось только под утро.

– Напомни мне, что мы сегодня делаем? – спрашиваю я, наливая себе чашку ароматного напитка.

Прета задумчиво изучает содержимое шкафа.

– Сегодня днем и вечером мы празднуем Лунастал, – говорит она, улыбаясь мне через плечо.

– Скажи, во что это может вылиться.

Объяснение Финна оставляло желать лучшего.

– Это праздник начала сбора урожая. В этих краях считается дурной приметой не праздновать. Считается, что бог Луг насылает порчу на посевы тех, кто не воздает ему почести.

Я делаю первый глоток кофе и даю себе минутку, чтобы он согрел мою грудь.

– Он празднуется во всем Фейри?

Она кивает, вытаскивая темно-красное платье цвета осенних листьев.

– Да, но наиболее ревностно в сельской местности, где от урожая зависит жизнь жителей.

– А где Финн? – Утром я совсем не слышала, как он встал.

– Он проснулся рано. Пошел навестить старого друга, – говорит Прета.

Он снова встречается с Джулианой? Он позволял ей прикасаться к себе при каждом удобном случае. Смешил ее.

От чувства ревности кофе неприятно оседает в желудке.

Прета хихикает.

– Твое лицо как открытая книга. Это даже забавно.

– Что?

– Ты ревнуешь.

– Нет, не ревную. Мне просто