Рыцарь из Дома Драконов - Анатолий Бочаров

— Не могу ни подтвердить, ни опровергнуть ваши слова насчет судьбы молодого Коллинса… ибо не встречал в последние дни этого достойного господина, о чем уже говорил. Что же до всего прочего… Сударь, лучше бы вы продолжили меня соблазнять. Нынешний розыгрыш даже не глуп, он безвкусен.

— Это не розыгрыш. Понимаю, признаваться вам не с руки, да вы и не признаетесь… Но я здесь не для того, чтоб добиваться ваших признаний. Как и не для того, чтоб приказать отправить вас на виселицу за измену. Я просто хотел сказать, что обо всем знаю, но не вижу в сделанном вами чего-то такого, за что стоило бы карать. Как думаете, почему из всех, находившихся под рукой дворян, я выбрал для переговоров с Тарвелом именно вас?

Александр не ответил.

— Все очень просто… Дело не только в ваших уме и силе характера, хотя, как вижу теперь, они достойны уважения. Дело еще и в том, что Эрдер, узнай он о вашей роли в освобождении Айны, а герцог отнюдь не глуп и скоро придет к тем же выводам, что и я… короче, узнай обо всем герцог, он может на вас обидеться. Немного. Самую малость. А я не люблю, когда мои вассалы друг на друга обижаются, — король легкомысленно улыбнулся. — Это так утомительно и хлопотно, разгребать чужие ссоры… А есть еще герцог Коллинс, убитый горем безутешный отец. Он из вас душу вытрясет, если узнает. Или вы — из него. При любом раскладе, кто-то из моих верных сподвижников окажется убит… К чему допускать неоправданные потери?

— Ваша версия и в самом деле вышла занятной, — признал Александр. — Но если это все… я могу идти? Весело было послушать бредовые фантазии, но у меня дел по горло.

— Постойте! — улыбка Брейсвера стала шире. — А где же благодарность? Почему я не услышал волшебного слова "спасибо"? Граф, да я же вывожу вас прямиком из-под удара. Спасаю коли не жизнь, то репутацию. И не встречаю в ответ никакой признательности. Возмутительно! Пока вы будете решать с Тарвелом деловые вопросы, я состряпаю более-менее правдоподобную версию, что стало с Айной, Коллинсом и Бойлом. Вернетесь в Тимлейн чистеньким, светлым, всем из себя героичным и лишенным даже тени подозрения. Таким сюзереном, как я, следует дорожить, а не воротить нос!

— Извините, сэр, но не получается, — холодно ответил Александр. — Я бы с удовольствием вами восхищался, да я и восхищался пару дней назад… да вот только потом вы стали красть детей и ставить их жизни на кон. И любое почтение вдруг куда-то исчезло. Сам понимаю, я перед вами отныне в долгу, и я этот долг верну до последнего гроша, но не надейтесь на большее. У меня не получается восхищаться подлецами, простите великодушно. А вы вели себя именно как подлец, ваше величество, хоть и неправильно говорить такие слова своему государю. Разрешите теперь откланяться — меня ждут дела, — и, в самом деле поклонившись, не более, но и не менее глубоко, чем должен кланяться вассал господину согласно требованиям этикета, граф направился к выходу. Александр не намеревался более продолжать беседу. Он не вернулся бы, даже если бы Гледерик окликнул его. Будь Гледерик хоть трижды его государем — все равно не вернулся бы.

Перед отъездом Александра посетили Томас Дериварн и Роальд Холдейн. Пришли пожелать удачи и распить на прощание бутылку вина. Хорошие люди. Нет, друзьями они для Александра не были, зато положиться на них можно было всегда и во всем. Дериварн, по своему обыкновению, говорил много и шумно, Гальсу иногда казалось, что его кузен не замолкает даже во сне. Холдейн, тоже по своему обыкновению, молчал. Стоял у стены с бокалом вина и о чем-то думал.

— Ну, давай, брат, доброй тебе дороги! — напутствовал Томас. — Отбрехайся там за нас за всех, я знаю, ты это умеешь. А еще я знаю кое-чего про этого Железного Лорда. Я с ним служил, бывали у нас и такие деньки. И знаешь, что я еще знаю, помимо уж всего остального и прочего? Ты его сделаешь. Этого Данкана Тарвела. Он только выглядит железным. Настоящий металл — это ты. Если вы столкнетесь, Тарвел сломается у рукоятки, а ты — зазвенишь, но не погнешься. Ты сильнее.

— Томас, если вы настолько мной восхищаетесь, почему вы до сих пор не предложили мне руку и сердце?

Дериварн от души расхохотался и грохнул кулаком по столу.

— Извини, братец, но такой радости тебе никогда не видать! Я все больше по женской части, так что можешь и не мечтать! Если, конечно, мечтаешь.

Александр не мечтал. Ему вообще не было особенного дела ни до женщин, ни до мужчин. Но если острота просится на язык, остроту лучше произнести. Если она уместна. В случае с Дериварном — уместна. А, впрочем, под этим небом уместно все.

— Ты знаешь, почему Кардан отправляет к Тарвелу именно тебя? — неожиданно спросил Холдейн, подходя к столу. Сэр Роальд поставил на скатерть опустевший бокал и присел в глубокое кресло напротив Александра и Томаса.

— Я предполагаю, почему Кардан отправляет к Тарвелу именно меня, — подтвердил Гальс. — Он полагает, что я достаточно для этого хорош.

— И только?

— И только. Не вижу других причин. — На самом деле Александр видел другие причины, и Гледерик тоже видел другие причины, и эти видимые им обоим причины были весьма весомы. Но знать о них не полагалось ни Дериварну, ни Холдейну. Не потому, что тогда беда может грозить Александру, а потому, что беда может грозить Гледерику. У Томаса и Роальда имелись в высшей степени четкие представления о чести, и эти представления разграничивали, какие вещи дворянину делать позволено, а какие — непозволительно. — Его величество очень умен, — продолжал Александр, откинувшись в кресле и сложив руки на груди. — Его величество знает, кто, когда и как послужит его величеству лучше всего. Он знает — когда дело касается высокой политики, слово положено предоставлять мне. Не это ли свойство подлинного государя — умение верно оценить подданных? — Александр иронически улыбнулся.

Граф Холдейн даже не подумал улыбнуться в ответ.

— Про Стеренхорд говорят много всякого. Тамошним хозяевам свойственны…. старомодные манеры. Такие, знаешь, несколько грубоватые. Если Тарвел посчитает тебя неприятелем, он может тебя и убить. Так, просто, на всякий случай.

— Я знаю, мой друг, что про Стеренхорд говорят много всякого. Про меня тоже говорят много всякого. Вот и посмотрим, какая байка страшней. Кто-то должен отправиться в это посольство. Не вижу причин, отчего бы не я.

— Зато я вижу причины, — сказал Роальд. — Я вижу многое. Например, что ты неудобен господину Кардану. Предположим, господин Кардан рассудил, что для собственного спокойствия ему выгодней будет обойтись без графа Гальса. Поправка — без нынешнего графа Гальса. Юный Виктор пока что вряд ли сможет доставить проблем.