Игра законом - Роман Симоненков

– Раз у тебя других предложений нет, – раздельно вымолвил Корчагин, – я выбираю сам. Я убью тебя.

– Ха, Ха… Ах, – смеялся садист, – какое смелое заявление! Будем надеяться, что твоя сучка и щенок его оценят.

Он отошел от стула, на котором был привязан Глеб, и приблизился к телевизору.

«Вот он, – самый подходящий момент, – мелькнуло у Корчагина. – Он не смотрит на меня, я скрыт от него спинкой дивана… Ну, давай, действуй!..»

И в этот момент раздался звук открывающейся двери. Тот звук, которого ждал Жига всё это время. Ждал и боялся.

– Есть третий вариант, – спокойно произнёс Игрец. – Вариант нашего сотрудничества. Я готов действовать в рамках закона.

– Законы вами пишутся, чтобы управлять людьми, а я хочу жить по законам, которые существуют, чтобы людей охранять и помогать им. По твоим законам я играть не собираюсь…

– Разве тебе не понятно, что только власть и закон в состоянии поддерживать в мире порядок? – фыркнул Яков Семёнович.

– Закон, по-твоему, это жадные адвокаты, продажные судьи, прокуроры и следователи, зажравшиеся министры… Я лучше как-нибудь побуду вне этого закона… Я за законом, то есть, я по кону.

– Чепуху опять понёс… Сказок славянских начитался, – прорычал Игрец.

– Хоть мне и не удалось до конца прочувствовать полный смысл этого слова, зато я очень хорошо чувствую смысл слова закон в твоём понимании.

– Вот и пойдёшь со своим коном под суд…

– Ваши суды наказывают не правого или виноватого, а нарушившего Закон…

– Будешь нарушать законы, всю жизнь в клетке просидишь. Как тебе такая перспектива? И кому ты лучше сделаешь?

– Послушай, как там тебя, Карс, – обратился Глеб к темнокожему садисту, – вот ты соблюдаешь законы, потому что зов души такой или из страха наказания?

– Я? – тупо отреагировал охранник.

– Ладно, не мучайся. Твоя жизнь по закону основана не на правильности, любви и порядке, а на неотвратимости наказания. То есть, ты всю жизнь живёшь в страхе… А я ведаю, что такое страх. Это ваша главная цель, главный, почти единственный источник отбора энергии у людей. Поэтому твоё предложение не принято, кукловод.

– Работай, Карс, – гаркнул Панасько, – что-то товарищ разговорился больно…

На сердце бывшего детектива лежало непривычное чувство тревоги. Он никак не мог растолковать сам себе, что именно его волнует. Жестокость, которую предстоит встретить лицом к лицу? Страх, что он не справится? Волнение за то, что не выполнит свою миссию? Нет, ерунда. Ничего он не боится. Только на душе все равно неуютно. Камень взобрался на сердце. Предчувствие.

– Мое руководство не учло тот простой факт, что ты всё-таки человек, – захрипел темнокожий, – все люди умеют терпеть до поры до времени, а потом «плывут»…

Кулак охранника тут же соприкоснулся с челюстью Энергетика в неровной многодневной щетине. Не больно, но очень обидно. Корчагин отдернул голову и зло посмотрел Карсу в глаза.

– Будешь, вонючка, дергаться, – спокойно предупредил, переведя дух, злодей, – бабахну башкой на пол. Тихо сиди!

Потянуло сыростью и дунуло затхлым холодком – натуральный подвал. Затем затылок обожгло тупым ударом чего-то очень тяжелого, и Глеб потерял сознание.

За три дня надзиратели часто видели его печальным, но никогда унылым или пришедшим в отчаяние; часто он представлялся бедным, но никогда – униженным или жалким, преследуемым, но не устрашенным и побежденным.

В комнате без окон Глеб потерял представление о времени. Теперь он лежал на боку со связанными руками и ногами. Его лежбищем служим обычный бетонный пол – поверх пола был положен древний линялый ковёр в разводах. Временами, когда ноги или бедра предательски затекали, Жига делал рывок и выкручивался на другой бок. В помещении никого не было. Возможность двигаться была сильно ограниченной, но всё же оставалась. Энергетик сумел взобраться на диван.

Что может выжать Игрец из нынешней ситуации? Надо бы всё мысленно предположить. У него не возникло даже тени сомнения относительно действий темнокожего. Однако Панасько ненужных, невыгодных, основанных на эмоциях поступков совершить не позволит. В этом скрывается суть мировосприятия любого иерарха, тёмного в том числе. «Убивать они меня точно не будут, – думал Глеб. – Интересно, знает ли Игрец, что я без второй половинки, без пары, не смогу активировать их генератор излучений? Если знает, то не тронет Варвару с ребёнком. А если не знает? В первом случае он имеет сильную и, что очень важно, более выгодную позицию. Во втором случае он может безвозвратно потерять всё. Вопрос: «Ну и что?» Ответ: «Умом тут мне не разобраться. Попытка устранить возможное сопротивление с моей стороны вполне оправдана и объяснима. Но устранить сопротивление – не главная задача. Это можно было сделать, когда он был слабее и беспечнее. Вывод приходит только один: за себя волноваться не стоит, надо думать о Варваре, о сохранности книг, о побеге, одним словом».

После вчерашних трудов афровыходца у Глеба жаловалось все тело, болело между ребрами, хотя он не помнил, чтобы его били по телу, чаще в голову.

Бугай, видимо, рассмотрел через камеру движение в помещении и решил проверить ценный объект охраны.

– Вы этим ровным счётом ничего не добьётесь, – вместе с кровавыми пузырями вымолвили посиневшие губы, и Глеб встал. Потом решил присесть на корточки, чтобы не тратить и так покидающие его силы. Громила не унимался:

– Посмотрим сейчас… Я знаю таких как ты. Через час мать родную готов будешь продать…

– Глупец ты, парень, – спокойно произнёс моголинян, – я тут и нигде, меня тут нет, и я всюду. Боль чувствует наш мозг посредством нервных окончаний, а я ими умею управлять. Ты бьёшь и режешь кусок бессмысленного жира и мясных волокон. Неужели ты ещё это не понял?

– А ты хлебни со мной, чтоб не болело, – сказал доверенный Игреца, разливая в непривычно длинные рюмки коньяк или виски. При дневном свете напиток, наверное, казался янтарным, но свет каморки зажигал в нем бурые и малиновые огни.

– Так ведь тебе меня не остановить, если хлебну, это ж поток чистой энергии. Не боишься? – хитро улыбнулся Жига.

– Держи, русский, – протянул рюмку тёмный.

Моголинян понимал, как вредно иметь врагов. И понимал, что прежде, чем сопротивляться, будь то человек или ток природы, нужно хорошо удостовериться, обладаешь ли ты достаточной силой, иначе ты будешь раздавлен или сильно отброшен назад. У Глеба не было ни бессмысленных надежд, ни глупого страха, так как он знал, что, может, и ему ничего не стоит осмелиться. И ещё он помнил слова Стояна о том, что самое главное – правильно сформулировать задачу и цель. Если ты в голове держишь противостояние с врагом, то война твоя никогда не закончится, а если думать о конечной цели, она и начнёт материализовываться. Когда внимание переключится с борьбы на созидание, враги и неприятности отвалятся сами собой.

– Легко сказать, – подумал Глеб, – сейчас повоюю чуть-чуть, выберусь отсюда и обещаю тебе, дорогой Глеб Владимирович, вступить на путь созидания и сотворения. – Мысленно разговаривал сам с собой Энергетик. Пить не стал.

– Корчагин, ну что ты такой упрямый, – практически без акцента выдал темнокожий, видимо, в России жил с малых лет, – добро, зло, игрушки для взрослых, у тебя сейчас задница собственная горит. Прибить мне тебя наказали, если сегодня не согласишься…

– Ты не понимаешь ничего, Карс. Я тебя не боюсь. Конечна только смерть, жизнь же бессмертна. Вы, как всегда, людям преподнесли всё наоборот.

– Это только слова, перед прыжком на парашюте боится даже тот, кто вчера хотел покончить жизнь самоубийством… Ты не злись на меня, ничего личного, бизнес…

– Хорош бизнес. Ты думаешь, я злюсь на тебя, да я благодарен тебе за урок. Ты для меня всего лишь тренажёр. На то и щука в озере, чтобы карась не дремал, – вспомнил Жига слова профессора.

– Та-ак, – протянул афровыходец.

Теперь он начинал понимать. Очевидно, что парня напротив страхом не зацепить. Ситуация была для него непривычна. Не убивать же его на самом деле, голову оторвут, а за положительный результат сулили ох какой большой куш.

– Между богами света и тьмы, тепла и холода происходит вечная, нескончаемая борьба за владычество над миром, – вмешался Глеб в размышления охранника. – День несёт силу Света, Ночь это Мрак, надо же понимать, что не может быть постоянно день или ночь. Ваше время заканчивается, уже рассвет, Карс. Твои хозяева это знают, поэтому и зашевелились. Моя смерть ничего не изменит…

– Мысли, что-ли, читает? – пронеслось в голове у тёмного. Занятый своими раздумьями, он даже не заметил, что Глеб развязал руки. Главное своё оружие! И только спустя минуту вдруг понял, что его арестант спокойно потирает ладони, разминая затёкшие пальцы.

– Не рыпайся, Карс, я не очень люблю кровь, – глухо отозвался Энергетик.

Тёмный напряг всё тело. По сути, он был типичным пивным слизняком, хоть и здоровенным на вид.