Ностальгия по унесенным ветром - Татьяна Всеволодовна Иванова

Возвращаясь назад, он услышал рыдания Скарлетт и машинально спрятался за кустами акации. Сначала он просто решил, что не станет ей мешать выплакаться и выразить боль потери по дочке.

Пусть она успокоится – подумал он – а потом я себя обнаружу, ведь Скарлетт никогда не любила показывать своих слез. Но по мере дальнейшего наблюдения, он понял, что эти рыдания, такие неистовые и безысходные в своем горе, не только по Бонни.

Это был крик несчастной души, потерянной и одинокой, накопившей в себе столько боли, что дольше ее было не удержать.

Взглянув на белый букет хризантем, Ретт моментально все понял и сердце его защемило от жалости.

В первый момент ему захотелось броситься к Скарлетт, обнять ее и утешить, чтобы снять боль с ее истерзанной души. Он знал сколько горя выпало на ее долю, сколько ей пришлось пережить и выстрадать. А это, последнее – разлука с ним, и вовсе было делом его рук.

Ретт сделал шаг и остановился. «А что будет потом?» – спросил он себя. Этот вопрос всякий раз, возникающий в его трезвом рассудке по отношению к Скарлетт, вновь встал на пути, словно камень преткновения.

Он понимал, что стоит ему только сделать этот шаг и Скарлетт уже никогда не расцепит своих объятий. – Но вот хотел ли этого он?

Иногда, когда сердце его страдало от тоски и одиночества, ему казалось, что хотел. А зачастую он думал, что не стоит все же терять свободу, приобретенную таким путем, которая и осталась-то теперь у него, по сути дела, одна. Иногда он спрашивал себя, а так ли уж нуждается он в этой драгоценной свободе, служившей ему попутчиком почти всю сознательную часть жизни, и, как всегда, ответ на этот вопрос повисал в воздухе.

Сколько времени еще понадобится этому бесстрашному лоцману, бороздившему моря под пулями неприятеля, этому гордому, независимому отщепенцу, так и не нашедшему покоя в клане своих родных, этому жесткому с виду сердцу, но такому ранимому, чтобы понять, наконец, что эта женщина – единственное в мире, что ему нужно!

Уходя от нее в тот осенний, туманный день, после смерти Мелани и еще совсем не оправившись от горя, связанного с потерей Бонни, он думал, что сможет раз и навсегда вычеркнуть Скарлетт из своей жизни, и, поставив на это, ошибся. – Что приобрел он за время их разлуки, унесенный в далекую даль от родного берега, от человека, такого близкого и схожего с ним, но жестокосердно ранившего его душу?..

Холодные капли дождя, скатывающиеся с широких листьев акации, падали вниз, с шумом ударяясь об отвисшие поля его шляпы и беспрерывным потоком пробирались за воротник пальто, но он не замечал этого.

Его сердце состязалось с разумом, уступая последнему, и призывая для этого на помощь всю свою волю. Он постоял еще немного и резко повернувшись, решительно направился к карете.

Кучер, молодой чернокожий юноша лет шестнадцати, ежась от колючего ветра, увидел приближающегося клиента и нехотя выбравшись из кареты, пересел на облучок.

– Куда теперь прикажете, сэр?

– Гони обратно на вокзал и побыстрей!

Скарлетт вернулась домой насквозь продрогшая и промокшая до самого нижнего белья и уже к вечеру почувствовала, что заболела. Ее колотила дрожь, сменившаяся к ночи сильным жаром, а наутро температура была такой высокой, что она впадала в забытье.

Ренде пришлось сходить за врачом и поставить в известность о болезни хозяйки тетушку Питтипет. Старая дама сразу же пришла и принялась отпаивать Скарлетт отварами из трав, по своим давним рецептам, а доктор Ланкастер, молодой специалист, недавно прибывший в Атланту, выписал своей пациентке множество разных новейших пилюль от простуды.

Быстро справиться с болезнью Скарлетт не смогла, она затянулась почти на две недели, но воспаление легких, слава богу, обошло ее стороной.

Скарлетт старательно глотала пилюли и давилась горькими отварами из трав, молясь о скором выздоровлении, ибо лежать без сил целыми днями напролет ей и вовсе было невыносимо.

Когда она стала выздоравливать, то с благодарностью подумала о тетушке Питтипет, впервые за последние годы. Старушка не отходила от нее во время болезни ни на шаг и заботилась как о самом близком человеке, несмотря на то что Скарлетт, порой, бывала с ней резка и несправедлива.

Ее навещал несколько раз Эшли и дядюшка Генри, а однажды к ней наведалась и миссис Мид, правда вдвоем с тетей Питтипет и передала привет от миссис Уайтинг, миссис Боннел и Мейбел.

Скарлетт, не ожидавшая такого внимания к своей особе от представительниц старой гвардии, была приятно удивлена. Ведь многие из них ее не любили, а случилась беда и они проявили участие, чтобы поддержать, доказать, что она не одинока. Да и сама она, при всей своей нелюбви к ним, ринулась бы на помощь, случись у кого-то из них беда.

Они не приходили к ней на приемы и не одобряли ее образа жизни, считая паршивой овцой в своем стаде. Но это была их овца, и бросить ее на произвол судьбы они не могли.

Все они, южане, несмотря ни на что, были связаны одной нитью, которая отгораживала их от нового мира чужаков, и Скарлетт была одной из них. Она поняла это только сейчас, лежа в постели, больная, и это открытие придало ей силы. Ведь она считала, что потеряла их всех, а оценить что-то по- настоящему, можно только потеряв. Теперь она знала им цену, и эта цена имела для нее огромное значение, особенно сейчас, когда рядом не было Ретта.

Чтобы окончательно придти в себя, Скарлетт уехала в Тару, как только немного оправилась от болезни. Однако на этот раз посещение родного дома не принесло ей такого утешения как обычно. Слишком свежи были раны от потери Мамушки – последнего человека в этом мире, который ее любил. Ей не хватало ее участливых старых глаз, смотрящих с сочувствием и пониманием, ее надежного плеча, уткнувшись в которое, можно было выплакаться и раскрыть душу. Мамушка была неотъемлемой частью всего того, что черпала Скарлетт в Таре и сейчас без нее поместье словно осиротело и не могло ее утешить в полной мере.

Как странно, подумала Скарлетт, в Таре всегда ощущалось присутствие Мамушки, даже тогда, когда старая нянька жила вместе с ней в Атланте. Ее дух незримо присутствовал здесь, вместе с духом мамы, словно они были единым целым, и Скарлетт всегда ощущала это, бывая в Таре наездами, хоть и не отдавала себе в этом отчета до сегодняшнего дня.

Наверное, это происходило