Путь Проклятого - Ян Валетов

– Ты же видел их тела, Элезар.

– Да, я видел их тела среди многих других тел. Но Цаида видел другое…

Элезар приблизил свое лицо вплотную к лицу лучника, так, что их лбы едва не прикасались.

– Цаида видел вас на нижнем ярусе Северного дворца.

– Да, вождь, я был там со своей невестой, мы прощались….

– Прощались?

– Да, Элезар….

– Ну, тогда в этом нет ничего страшного, правда, Цаида?

Он повернулся к разведчику, стоящему неподалеку.

– Ты же, наверное, ошибся, когда видел, что наш брат Бная и его девушка куда-то исчезли? А мальчишка Шломо ждал их один?

– Наверное, я ошибся, Элезар, – сказал Цаида и осклабился. – Немудрено ошибиться в такую ночь. И слух меня подвел – мне показалось, что Бная приказывает своей невесте притвориться мертвой. Вот я думаю, вождь, а не случилось ли большой ошибки? Может быть, я, вообще, видел не его?

– Прости, Бная, – Бен Яир снова повернулся к юноше, – но с тех, кого я приблизил, особый спрос. Останься здесь, нам надо будет вместе кое-что проверить….

Он ударил лучника в висок, коротко, без замаха, но не лезвием кинжала, а выступающей из зажатого кулака рукоятью. Ударил не наповал, расчетливо, чтобы оглушить.

Бная рухнул под ноги Бен Яира, словно оброненный мешок с поклажей. Сначала о камни глухо стукнул красивый, богато украшенный нагрудник, с которым лучник не расставался, а потом кудрявая голова.

– Он подождет здесь, – сказал Бен Яир Иегуде. – А я помогу тебе, старик. Прости, но я не могу одобрить твой выбор….

Бен Канвон снял руку с плеча старика и шагнул в сторону, давая Иегуде свободу движений.

– Настал час, – просипел Элезар, оглядывая оставшихся в живых соратников. – Все поджечь. Каждый дом, дворцы, синагогу, бани… Склады не трогать. Пусть они видят, что мы не испытывали голода и жажды!

Дозорные римлян, стоящие на скалах, нависающих над Мецадой, увидели, как далеко внизу рассыпались, разбежались огни – будто бы светляки разлетелись по плато, и тут же в разных уголках крепости вспыхнуло пламя. Это были не костры, не уголья умирающего пожара – зарево охватило почти все постройки одновременно. Это был пожар.

Через десять минут в палатку прокуратора осторожно вошел адъютант. Сильва спал, но тут же проснулся и посмотрел на помощника тяжелым взглядом, не поднимаясь с походной кровати.

– В крепости пожар, – доложил адъютант. – Горит сильно. Я решил разбудить.

– Пусть горит, – сказал Сильва и закрыл глаза, снова проваливаясь в сон. – Разбудишь меня через четверть часа.

Адъютант кивнул и вышел прочь. Над вершиной горы бушевало пламя – громадный костер лизал небеса, и звезды над крепостью бледнели и исчезали на глазах, не дождавшись рассвета.

Глава 26

Израиль. Окрестности шоссе 90

неподалеку от Мертвого моря.

Наши дни.

Синяя «тойота» как раз выворачивала на шоссе – пыльная грунтовка осталась позади. Пикап легко преодолел несколько рытвин, выбрался на асфальт и, притормозив перед знаком «стоп», выехал на дорогу в северном направлении. Возрастной дизель пыхтел, но тащил почти двухтонный грузовичок достаточно бодро, раздражая водителя и пассажиров пикапа разве что только монотонным бухтением из-под капота.

– И куда теперь? – спросила Арин. – В Университет?

Профессор покачал головой.

– Вряд ли нам помогут в Университете, а вот людей под удар подставим.

– В полицию? – предположил Валентин.

– Ну, уж нет… Только не в полицию… Пока, во всяком случае…

Дядя пристроился в хвост двухэтажному туристическому автобусу, уверенно набиравшему ход.

– Тогда зачем нам большой город? – Арин достала из бардачка карту. – Не лучше было бы забиться в какую-нибудь нору? Например, в пещеру в пустыне? И сидеть там, пока все не затихнет?

– Хорошая идея, – поднял мохнатые брови Кац, – если вспомнить, как безопасно и весело мы развлекались в пустыне последние два дня. Это как раз место, где я не хотел бы прятаться, потому что найти там человека, гораздо проще, чем городе. А когда нашел, хоть на ленточки нарезай – никаких свидетелей. Раз – и концы… – он задумался, – … под камень! Думаю, что нас и будут пытаться загнать в безлюдье. А мы будем всячески сопротивляться.

Рувим снова попробовал набрать мобильный номер сестры и прижал трубку к уху. Никто не ответил, и профессор выругался вполголоса. По-русски, естественно.

– Скажу вам честно, ребятишки, – произнес он громко, чтобы перекрыть урчание мотора. – Так меня не гоняли уже лет двадцать, если не больше. Чувствую себя котом в собачей будке, и придумать что-то эффективное пока не могу, уж простите. Когда знаешь, кто друг, кто враг – намного проще. А когда кто-то неизвестный загоняет генерала авиации за Голанские высоты – это уже игра без правил. Мне что, напрямую премьеру позвонить?

– А ты можешь? – спросил Валентин совершенно без иронии. Звонок премьер-министру государства уже не казался ему чем-то невероятным.

– Был бы со мной мой телефон, – сказал Рувим, и в сердцах треснул кулаком по рулю пикапа. – Идиотизм какой-то! У меня в ноутбуке есть копия записной книжки, куча адресов, нужных телефонов, и сколько раз мне предлагали аспиранты сделать удаленный доступ к рабочему столу, но все было не до того! Проклятая лень! Да нас бы сейчас половина армии прикрывала и танковый дивизион…

– Одному тат-алуфу мы все-таки дозвонились… – напомнила Арин, и профессор как-то сразу умолк, оборвав тираду на высокой возмущенной ноте. Остается надеяться, – продолжила девушка, – что нам все-таки помогут. Если не генерал Меламед, то его адъютант…

– Хотелось бы верить, – сказал дядя, уже без особого напора. Чувствовалось, что старику оптимизма не занимать, но больно нехорошо складывалась ситуация – Очень бы хотелось. Потому что, если не верить, то становится совсем кисло, гораздо кислее, чем я бы мог предположить. Есть плюсы – мы живы, у нас есть машина и деньги, есть оружие и силы им воспользоваться. Но есть и минусы… Первый и главный – никто из нас не понимает, откуда направляются удары, а ведь нет ничего хуже, чем иметь дело с противником, которого совершенно не знаешь! Второй, тоже существенный – мы не знаем, к кому можем безбоязненно обратиться за помощью. И третий – противник, кем бы он не оказался, во много раз сильнее нас и совершенно непредсказуем. Бывали хуже времена… – процитировал он на русском.

Хасим посмотрел на две мерцающие точки, двигающиеся на экране его ноутбука друг навстречу другу, и в возбуждении несколько раз потянул себя за кончик носа. Когда его одолевали эмоции, он практически не контролировал мимику и движения – лицо становилось подвижным, словно под пористой смуглой кожей перекатывались шарики ртути, он то и дело подергивал себя за мочки ушей, за нос, брови, крутил что-то в пальцах. Ладони его обильно потели, Хасим вытирал их о брюки, отчего по хлопку штанин ползли влажные жирноватые разводы.