Английский дом. Интимная история - Люси Уорсли

Глава 44

Они что же, вообще не просыхали?

Представьте себе, хотя воды в Лондоне в изобилии, притом вполне хорошего качества, но ее никто не пьет! В этом краю жажду утоляют пивом!

Иногда складывается впечатление, что в старину люди потребляли алкоголь в чудовищных количествах. Во-первых, все подряд пили эль или пиво, предпочитая их воде. Объемы выпитого поражают воображение. Например, в имении Хамфри Стаффорда, герцога Бекингема, пива за год выпивали более сорока тысяч галлонов, а пивоварня Фаунтинского аббатства каждые десять дней производила шестьдесят баррелей крепкой разновидности этого напитка.

В крупном домохозяйстве за пиво во время трапезы отвечал дворецкий, по-английски – батлер. Существует две гипотезы о происхождении этого слова: либо от английского butt («пивная бочка»), либо от французского botterlie («пивной подвал»). Опасная близость к спиртному нередко служила причиной весьма распространенного «недуга дворецкого» – алкоголизма. «Дворецкие вечно чем-то недовольны, – жалуется в XVII веке возмущенный работодатель, – они редко бывают трезвыми и постоянно прикладываются к рюмке». Дворецкому Питеру Уайтли повезло: хозяйка дома, в котором он служил в 1960-е, помогла ему исцелиться от пьянства. «Она оплатила мое лечение у самого лучшего врача». Впрочем, большинство людей старались, в отличие от дворецких, не напиваться допьяна. Они действительно ежедневно употребляли слабоалкогольное пиво, но утолять им жажду было безопаснее, чем водой, не говоря уже о том, что в пиве содержатся питательные вещества, необходимые работающим для поддержания сил.

Британский климат славится своим непостоянством. В «теплые столетия» (X–XI века) в Англии процветало виноградарство. В 1289 году епископ Херефордский производил на своих землях 882 галлона белого вина. Но в основном из английского винограда делали «верджус» – кислый забродивший сок, а вино привозили из других стран.

Излюбленным напитком британцев очень долго оставалось крепкое гасконское вино, поставки которого прекращались в периоды войн с Францией или из-за разногласий с голландскими торговцами. В XVII веке французские и немецкие вина уступили первенство в списках импортируемого алкоголя сладким винам из Португалии и с Канарских островов. Объемы выпиваемого снова поражают воображение: к примеру, в XIV веке каждому члену гарнизона Дуврского замка выдавали в день кварту (1,36 л.) вина.

Но вино, как и пиво, в те времена не было таким крепким, как сегодня. Терпкие молодые английские вина («верджусы») были не так ужасны, как может показаться, тем более что в них добавляли сахар и специи. Выдержанного вина в то время не существовало; хранили его в бочках, которые пропускали воздух, в результате чего вино приобретало горьковатый привкус. Разливать вино в бутылки научились лишь в поздний тюдоровский период, когда и появилась возможность оценить букет выдержанного вина.

В Ирландии крепкий алкоголь приобрел популярность раньше, чем в Англии. Уже в XVI веке современники Тюдоров уверовали в чудодейственную силу крепких спиртных напитков, которые «рассеивали печали» и «добавляли ума». Спирт называли «сердечной водой», полагая, что он полезен для сердца. «Живую» или «горящую воду» принимали в лечебных целях. Увы, целебная сила горячительных напитков не спасла людей от чумы во время эпидемии 1593 года, хотя их употребляла вся страна. В результате доверие к винокурам заметно снизилось.

Хотя крепкие спиртные напитки пользовались широкой популярностью, а пиво входило в обычный рацион питания, нельзя сказать, что употребление алкоголя не встречало порицания. Есть мнение, что средневековые воины перед битвой «принимали на грудь»: для храбрости и чтобы заглушить боль от ран. Но бытовое пьянство не приветствовалось. «Если некто сознает, что пьян, – пишет врач тюдоровской эпохи, – пусть прочистит себе желудок, выпив воды с растительным маслом, либо вызовет рвоту с помощью пера, или веточки розмарина, или хоть пальцами, а нет, так пусть ложится спать». В 1552 году из-за «невыносимых безобразий и беспорядков», устраиваемых посетителями пивных, был принят первый закон об ограничении торговли спиртными напитками. С тех пор владельцы питейных заведений должны были приобретать у местного мирового судьи лицензию на ведение дела.

Жалобы на пьянство не прекращались. В 1575 году поэт Джордж Гаскойн пишет: «Пьянство – это уродливое растение, проникшее в чудесные сады Англии». Но люди продолжали пить. Британская элита, собираясь в мужской компании, предавалась обильным возлияниям. В XVII веке большой сосуд для охлаждения вина и серебряное ведерко для льда числились среди необходимых предметов имущества аристократа. Принимая в своем доме гостей, он угощал их вином, которым слуги по первому требованию наполняли бокалы за обедом или ужином. Слуга подавал участнику застолья полный бокал, тот выпивал его залпом и возвращал слуге – ополоснуть и наполнить снова. По окончании обеда дамы церемонно перемещались из столовой в гостиную, что служило мужчинам сигналом к позволению пускаться во все тяжкие. Равнодушный к выпивке Джон Ивлин называл этот обычай «пыткой алкоголем». У кого бы в гостях он ни обедал, ему приходилось заранее морально готовиться к тому, что его печень ждет тяжкое испытание. «Не могу точно сказать, почему они столько пьют: то ли из желания убить время, то ли из любви к спиртному». К некоторым аристократам, предупреждает он, «небезопасно наведываться с визитом после ужина». А вот дамам не полагалось увлекаться горячительными напитками.

Извечный британский порок – любовь к попойкам. Женщины удалились в гостиную пить чай, оставив мужчин пьянствовать в столовой.

Чтобы не отвлекаться по пустякам, ночные горшки компания выпивох держала под рукой – в посудном шкафу или на боковом сервировочном столе (что, на современный взгляд, довольно эксцентрично). Не все одобряли подобное поведение. По словам Рэндла Холма, жившего в XVII веке, «веселая компания, собираясь за чашей эля», держит ночные горшки на виду «не ради удобства, а нарочно, демонстрируя друг другу собственное скотство». Посетивший Англию в 1784 году Ларошфуко был неприятно удивлен, увидев, как участники попойки мочатся у всех на глазах: «На столике у стены стоят в ряд ночные горшки, и любой может справить нужду, пока остальные пьют, – у них это в обычае. Никто и не думает укрыться – просто верх неприличия». Англичане всегда упрекали французов в изнеженности, те в ответ называли их мужланами.

Вместе с тем англичане сохраняли глубокую привязанность к своему родному элю. В XVIII веке началось всеобщее помешательство на джине, и общество забило тревогу – не только потому, что джин валил с ног, но и потому, что в отличие от пива он был оторван от духа старинных рыцарских традиций. Пиво, а не джин «наполняло силой руки наших предков, помогало им принимать мудрые решения и побеждать в бою».

В XIX веке под влиянием церкви в Англии возникло мощное движение за трезвый образ жизни, но и оно не смогло искоренить тягу к дьявольскому зелью: в 1877 году количество выпитого алкоголя в пересчете на душу населения достигло пика – такого история страны не знала ни до, ни после. По воспоминаниям слуги, отвечавшего за освещение в усадьбе Лонглит-хаус в Уилтшире, в 1915 году «пиво разрешалось пить круглые сутки, наливали его в высокие медные кружки, похожие на большие кувшины, и подавали даже к завтраку». В том же году министр финансов Дэвид Ллойд Джордж, известный сторонник Движения трезвенников, заявил, что «во время войны алкоголь наносит больший урон, чем все вражеские подводные лодки, вместе взятые». Но в действительности снижению потребления спиртного гораздо больше, чем любые правительственные инициативы, способствовали именно две мировые войны.

Производство спиртных напитков в домашних условиях к тому времени уже прекратилось, а пивоваренная промышленность оказалась в трудном положении, потому что все ресурсы с 1914-го по 1918-й и с 1939-го по 1945-й годы расходовались на совсем другие цели. До конца 1950-х объем потребления спиртного оставался в Британии ниже показателей, зафиксированных в викторианскую эпоху. После войны, когда жизнь снова наладилась, алкоголь вернулся в повседневную жизнь англичан. На приемах с коктейлями, вошедших в моду в 1950-е, гостям обязательно подавали спиртные напитки. В пьесе Майка Ли «Вечеринка у Эбигейл» (1977), действие которой происходит в 1970-е годы, гостеприимная, но бестолковая Беверли поит своих гостей до упаду, а тем временем «за кулисами» пятнадцатилетняя Эбигейл устраивает друзьям собственную бурную вечеринку. В 1980–1990-е индустрия алкогольных напитков ориентировалась на молодежь, которая росла с убеждением, что спиртное менее вредно, чем уже ставшие легкодоступными наркотики.