Наследница (СИ) - "Айон 91"

*** К дедушке я приехала в приподнятом настроении, ведь по пути, через королевства Сельфхан, пустые леса, когда-то цветущего и процветающего королевства Артрэ, принадлежавшие лисьим и волчьим оборотням. А когда пересекла границу Сильфрании, готова была вдохнуть полной грудью, вбирая в себя воздух родного королевства. Жаль, что не могу, но все же в родном королевстве и городе, там, где мое сердце и душа находится приятнее.

Дедушка как всегда просиял, когда увидел меня, и с не свойственной ему проворностью, накрывал на стол, дабы накормить меня с дороги. В доме, на удивление было чисто. Но чувствую, постарался и приложил руку к порядку здесь не дедушка, а кто-то из той парочки гостей. Либо Аль, либо Харуко. Но ни того, ни другого в доме не было. На вопрос где они, дед ответил:

— Харуко к своим наведался раза два, но те так его обратно в семью и не приняли, сегодня снова поехал попытать счастья. Альтаир в библиотеке сидит с утра до ночи, почти его не вижу. Он мне нравится даже больше, чем Харука, спокойный, добродушный, открытый, безотказный и всегда поможет. Если бы было можно, его бы в ученики взял, а не Харуко.

— Значит, чистота в доме его заслуга? — С улыбкой спросила я. На что дед так же улыбнулся и ответил, что если бы не Аль, утопал бы он сейчас в грязи и не мытых тарелках. Сила, мол, уже ни та, а его внучка живет далеко, да еще и постоянно занятая.

Я поняла намек и сказала, что постараюсь, как можно чаще к нему заглядывать, но и его просила меня навещать или хотя бы писать. Дедушка согласился, а к нам присоединился вернувшийся из библиотеки Аль, грустный и подавленный. Я, как и дед поняли, снова ничего не нашел, и чтобы не тратить время впустую, вернулся домой. Но, увидев меня, немного повеселел.

— Значит, не зря я сегодня решил раньше вернуться, — подойдя ближе, обнял меня и добавил: — Рад, что ты приехала, — и поставив чашку и себе, налив чаю, спросил: — Как клан, глава?

— Ничего, расширяемся, но не так, как хотелось. Слышал, что творится? — Аль немного нахмурился, как и дед. Они, конечно, были в курсе, ведь владения сильфов не так уж и далеко расположены от человеческих и смешанных земель с вампирскими кланами неподалеку, а значит, сплетни и слухи распространяются быстро и дошли уже до этих мест.

— И что дальше?

— Понятия не имею, но одно знаю точно, какой-то из кланов в этом замешан. И явно не один. Не знаю точно, какой именно, но такие есть. Нападения были, как говорят очевидцы со стороны владений синдов, а там давно уже пригрелся Багровый клан, так что они точно в это замешаны. А не угодные кланы, отказавшие присоединиться, просто вырезали, обставили все так, как будто произошел раскол внутри клана и они поубивали друг друга.

— Вспоминается начало войны, не хотелось бы такого второй раз, многие народы не отошли и от той войны, не думаю, что они осилят вторую, — я согласилась с дедом, как и Аль.

— Да, пострадали многие расы, а некоторых вообще не осталось… — но его слова перебил вошедший и с силой хлопнувший дверью ёхире. Матерясь на чем свет стоит, он плюхнулся рядом. Хакуро был крайне зол, от него расходился поток негативной энергии, которую он подпитывал недовольством к моему приходу. Не знаю, чем я ему не угодила, но знала, что у него случилось. Опять не приняли, и как поняла по монологу, состоящему практически из одних матерных слов, даже разговаривать не стали. Вот именно поэтому он злой и раздраженный, готовый всех порвать, — долго злиться будешь? — спрашивает Аль, на что эмпат подойдя к нему, хватает того за воротник и поднимает со стула, рыча и сверкая глазами, полными гнева и злости:

— А тебя вообще никто не спрашивает. Ты ничего не понимаешь, у тебя нет семьи, все твои родственнички там, в пустошах обитают, — но Аль не стал терпеть такое хамское к себе отношение, схватил его руки, с силой сжимая запястья, тем самым разжимая хватку эмпата. И вырвавшись из захвата, напомнил:

— У меня есть родные, если ты забыл, я тоже из этого мира, — но его прервал смех эмпата.

— У тебя? Когда это было? Две тысячи лет назад! До войны, в которой ты учувствовать мечтал, дабы просто вырваться их пустошей. Да не смеши меня! Вся твоя семья, если такая и была, давно у Ларвы обитает, а потомки, если кто и остался, не захотят, чтобы возвращался такой родственничек, как ты, — тут уже мое терпение закончилось.

Я встала со стула и одним прямым ударом в челюсть, отправила эмпата в дальний конец кухни. Он поднялся тут же. В его руках появились мечи, и не став ему отказывать, пригласила следовать за мной на задний двор. Он не отказал, лишь обрадовался. Я знала, что ему сейчас нужно остыть и разрядиться, но перед этим выплеснуть все на окружающих.

— Раз так хочется помахать железками, я к твоим услугам. Тем более мы тогда не закончили, — и встала напротив него. Он обнажил меч, я же не стала доставать свой, не факт что он по мне вообще попадет, слишком он сейчас на взводе и концентрации никакой. На его удивление ответила: — попадешь по мне — отстану, нет, сам сдашься и перед Алем извинишься, — рыкнув в знак согласия, он налетел на меня, но как я и сказала, когда на взводе, не видишь очевидного. Так что очень скоро он устал, а я даже не вспотела, еще несколько выпадов с его стороны и можно будет считать себя победителем, а его пришедшим в норму. Ведь он уже прошел две стадии горя.

Первая — это отрицание, я поняла ее наличие, когда дед рассказывал, про попытки написать семье. Но ему не отвечали, и он снова пытался, не веря, что на письмо не отвечали, а его просто не доставили или оно потерялось. Вторая стадия — это гнев, возникает из-за нарастающего возмущения несправедливой и жестокой судьбой. Проявляется гнев по-разному: человек или не человек может злиться как на себя, так и на людей вокруг или же на ситуацию абстрактно.

Третья стадия его еще только ожидает. Называют эту стадию торгом — это период надежды, человек тешит себя мыслью, что трагическое происшествие можно изменить или предотвратить. Иногда торги выглядят как крайняя форма суеверия: страдающие люди могут убеждать себя, что если, к примеру, увидите три падающие звезды за одну ночь, то все ваши проблемы исчезнут. В общем эмпату предстоит многое, ведь кроме торгов его ждет депрессия и следом принятие, своего рода облегчение, когда человек принимает данный инцидент и смиряется с этим.

Эмпат поняв, что проиграл, поклонился и ушел в дом. Я же вернулась на кухню, где Аль уже домывал посуду, а дед ждал моего возвращения. Удостоверившись, что я впорядке, а эмпат в адекватном состоянии, собирался уйти, как что-то вспомнил, но я опередила и спросила его первой:

— Деда, а правда, что твоя бабушка учавствовала в великом сражении и была в сотне освободителей? — он удивился, но ответил:

— Да, а ты откуда знаешь?

— Я читала наши старые записи, и там фигурировало имя, которым нарекла меня мама, как я думаю, по твоей просьбе? — Он немного замешкался, но ответил:

— Да, это я попросил твою маму так тебя назвать. Это не моря прихоть, а бабушки, которая так же умирала, правда от старости. Я не смог ей отказать. А зачем тебе это знать?

— Дед, я знаю, что ты мне сейчас начнешь читать нотации, но так надо. Ты же знаешь, что мое чутье, редко меня подводило, — он согласно кивнул, — так вот, — и все ему рассказала. И о празднике, на который меня пригласил синд и о Мо, за которого получила один из коронных дедушкиных взглядов и о многом, от меня зависящем, — дед, клан для меня вторая семья. Я не могу просто так взять и его бросить. Тем более ты знаешь о предстоящем. А если я их брошу, то кто я после этого? Кроме того, там много моих друзей, с которыми я выросла. Не могу, просто не могу вот так вот все оставить, — дед был недоволен, но все-таки рассказал о прабабушке, даже до портрета проводил.

На меня с картины смотрела я, только была лет на десять по внешности старше. Но те же белые волосы, торчащие кончики ушей, узкое лицо, маленькие губки и курносый носик, принадлежащие взрослой и волевой женщине, приподнятый подбородок, только я в отличие от нее была похожа на ребенка. Если бы не случилось со мной того, что случилось, возможно, я бы стала такой же.