Слеза - Лорен Кейт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утро было влажным, наполненным пересудам сверчков и отчетливым шепотом розмарина, покачивающего на ветру. В этот раз Поларис не ждал пока Эврика зашнурует кроссовки. Он полетел в том же направлении, что и в тот день, но быстрее. Эврика начала бежать. Ее взгляд находился между сонным и настороженным состоянием. Ее икры горели от вчерашней пробежки.
Птичий крик был настойчивым, режущим ухо, на фоне спящей улицы в пять часов утра. Эврика хотела бы знать, как утихомирить его. С его настроением сегодня было что-то не так, но она не говорила на его языке. Все, что она могла сделать — это поспевать за ним.
Она начала бежать со всех ног, когда прошла мимо красной машины разносчика газет на конце Теневого круга. Она помахала ему, будто была дружелюбной, после этого повернула вправо, чтобы срезать путь через лужайку семьи Гийо. Она добежала до реки с ее таким насыщенным зеленым утренним светом. Она потеряла Полариса, но знала, где находилась ива.
Эврика могла бежать к ней закрытыми глазами и почти казалось, что она так и делает. Прошло много дней с того времени, когда она полностью высыпалась. Ее силы были почти на исходе. Она смотрела, как отражение луны блестело на поверхности воды и представила, что она породила дюжину маленьких лун. Детские полумесяцы плыли вверх по течению, выпрыгивая словно летучая рыба, которая пытается обогнать Эврику. Она быстрее перебирала ногами, чтобы победить, пока не споткнулась о древесные корни папоротника и упала в грязь. Она приземлилась на больное запястье, вздрогнула, пока возвращала себе равновесие и прежнюю скорость.
Крик!
Поларис пролетел над ее плечом, пока она бежала двадцать ярдов к иве. Птичка отставала, но все еще издавала крики, которые причиняли боль ушам Эврики. Она не понимала причину его шума, пока не добежала до дерева. Она прислонилась к гладкому, светлому стволу дерева и положил руки на колени, чтобы перевести дыхание. Мадам Блаватской здесь не было.
Теперь в щебетании Полариса появился сердитый подтекст. Он двигался широкими кругами над деревом. Эврика посмотрела на него в недоумении и исчерпав все силы — и затем она поняла.
— Ты с самого начала не хотел, чтобы я сюда приходила?
Крик!
— Ну, как я должна узнать, где она находится?
Крик!
Он полетел в ту сторону, откуда только что пришла Эврика, один раз обернулся, что явно, если абсурдно, было взглядом. С тяжестью на груди, с уходящей выносливостью Эврика последовала за ним.
***
Небо все еще было темным, когда Эврика припарковала Магду на ухабистой парковке перед мастерской Блаватской. Ветер разбрасывал дубовые листья по неровному тротуару. На перекрестке горел уличный фонарь, но свет не попадал на торговый центр, что заставляло казаться его устрашающе темным.
Эврика нацарапала записку, в которой говорилось, что она ушла в школу пораньше для научной лаборатории, и оставила ее на кухонном столе. Она знала, что должно быть абсурдным, казалось то, что она открыла дверь машины для Полариса, но в последнее время все действия Эврики были такими. Птичка была отличным навигатором, как только Эврика поняла, что два прыжка на одной и другой стороне приборной панели означали в какую сторону ей следовало поворачивать. Со включенным обогревателем в машине, с опущенными окнами и люком в крыше, она приближались к магазинчику переводчика в другой части Лафайетта.
На парковке была лишь еще одна машина. Выглядело так, будто она припаркована перед кожевенным салоном рядом с магазинчиком уже целое десятилетие, что заставило Эврику задуматься о том, каким образом передвигается пожилая женщина.
Поларис вылетел через открытое окно и вверх по лестнице, перед тем как Эврика успела заглушить двигатель. Когда она его догнала, ее рука с тревогой зависла над старинной колотушкой в виде львиной головы.
— Она сказала не беспокоить ее дома, — сказала Эврика Поларису. — Ты был там, помнишь?
Частота, с которой крикнул Поларис, заставило ее подпрыгнуть. Казалось неправильным стучать дверь так рано, поэтому Эврика слегка ударила дверь бедром. Она распахнулась в прихожую с низким потолком. Эврика и Поларис вошли внутрь. В прихожей было тихо, влажно и пахло прокисшим молоком. Здесь все еще находились два складных стула, так же как красная лампа и пустая газетница. Но что-то было не так. Дверь в мастерскую Мадам Блаватской была приоткрыта.
Эврика взглянула на Полариса. Он молчал, крылья были почти прижаты к туловищу, пока он перелетал через двойной проем. Мгновение спустя Эврика последовала за ним.
Каждый сантиметр кабинета Мадам Блаватской был разгромлен; все, что можно было сломать, было сломано. Все четыре птичьи клетки были изувечены кусачками. Одна из клеток деформировано свисала с потолка; остальные валялись на полу. Несколько птиц нервно болтали на подоконнике у открытого окна. Остальные должно быть улетели — или того хуже. Повсюду были разбросаны зеленые перья.
Нахмуренные портреты валялись разбитыми на мутном персидском ковре. Подушки на диване были перерезаны. Их наполнение выбивалось из них словно гной из раны. У задней стены бурлил увлажнитель воздуха, что, как знала Эврика, когда ухаживала за близнецами во время их аллергии, означало, что в нем почти заканчивалась вода. На полу в щепках лежал книжный шкаф. Одна из черепах исследовала неровную гору бумаг.
Эврика прошла по комнате, аккуратно обходя книги и разрушенные фоторамки. Она заметила небольшую масленку, наполненную крыльями, украшенными драгоценными камнями. Это не выглядело как ограбление.
Где была Блаватская? И где была книга Эврики?
Она начала просматривать на столе некоторые скомканные бумаги, но она не хотела копаться в личных вещах Мадам Блаватской, даже если кто-то уже это делал. Позади стола она заметила пепельницу, куда переводчица клала свои сигареты. Четыре окурка содержали следы неповторимой красной помады Блаватской. Два других были белыми.
Эврика коснулась кулонов вокруг шеи, едва понимая, что у нее развивается привычка призывать к ним за помощью. Она закрыла глаза и села на рабочее кресло Блаватской. Казалось, что темные стены и потолок сжимаются.
Белые сигареты заставили ее подумать о белых лицах, достаточно спокойных, чтобы курить до… или после, или во время, разрушения офиса Мадам Блаватской. Что искали незваные гости?
Где была ее книга?
Она знала, что была необъективна, но не могла не представить, что виновниками были никто иные, как призрачные люди из темной дороги. Мысль о том, что их белые пальцы держали в руках книгу Дианы, заставила Эврику резко
