Драконовы сны - Дмитрий Скирюк

— Будь проклята эта слякоть! — пробормотала Нора, с трудом выдёргивая увязший в грязи сапог, сердито запахнула поплотнее стёганую куртку и поёжилась. — Скорей бы Цурбааген. Полжизни отдала бы за горячую ванну с мылом. Как думаешь, Арни, долго ещё?

— Через пару дней придём… если чего не случится, — он с неприязнью покосился на Жугу и сплюнул. — По болотам было бы быстрее.

Травник пропустил его заявление мимо ушей, даже не оглянулся. А вскоре дорога сделала поворот, и разговор прекратился сам собой — у перекрёстка, на ветвях раскидистого дерева висели, чуть качаясь, три почерневших и наполовину сгнивших тела, для сохранности обмазанных смолой. Когда путники поравнялись с деревом, одно из тел порывом ветра развернуло к ним, и стали видны расклёванное воронами лицо и выпавший язык. Одной руки у трупа не хватало.

Теперь уже Линоре стало дурно.

Арнольд же, наоборот, заинтересовался и подошёл поближе. Под деревом обнаружилась табличка — просмолённая верёвочка, на которой она висела, давно оборвалась.

— Эй, Вилли, — позвал Арнольд. — Прочти-ка, что тут накарябано.

Вильям неохотно подошёл поближе. Прищурился, разбирая надпись.

— «Ро… Розенкранц, Гильденштерн и Йорик Однорукий. За разбой и воровство». — прочёл он и брезгливо сморщил нос. — Дались тебе эти висельники. Пошли отсюда.

— Хм, надо же, — пробормотал силач, вертя в руках дощечку. — То-то я гляжу, рожа, вроде бы, знакомая. Бедный Йорик… — он повернулся к барду. — Между нами, я знал его, Вильям. Мы вместе стояли на мосту у Шельды, вот там он руку туркам и оставил. Я слышал, что он промышлял где-то в этих краях. Вот ведь как встретиться довелось… Да. Ну ладно. Пошли, в самом деле, пока сами не провоняли.

— Холодно, — поёжился Вильям. — Может, устроим привал, погреемся?

— Ну не здесь же…

Всех остальных эта идея тоже как-то не вдохновила, и продрогшая компания в угрюмом молчании двинулась дальше по дороге. Теперь уже никто не пенял травнику на то, что он отсоветовал идти через болото.

А мили через две навстречу им вдруг потянуло дымом, и вскоре взорам путников предстала небольшая круглая поляна с фургоном у обочины дороги. Горел костёр, чуть в стороне паслась стреноженная лошадь.

— Вот подходящее местечко, — заметил Вильям. — Жалко, правда, уже занято. Но может, мы не очень их стесним, если устроимся рядом? Спросим?

— Я бы не советовал, — покачал головой Жуга. — Люди здесь и так после войны озлобленные, да ещё разбойники эти…

— Предоставьте это мне. — Вильям лихо заломил берет, поправил плащ, подошёл и стукнул в борт фургона.

— Эй, люди добрые! У вас тут можно обогреться? — он сунул голову под полог. — Есть кто живой?

Послышался глухой удар и бард мешком осел на землю.

— Я те обогрею, я вот те с'час обогрею! — донеслось оттуда. — Проваливай отседа, пока башку не снесла, висельник поганый!

Из фургона выбралась дородная бабища в драной безрукавке, переступила через лежащего Вильяма и двинулась навстречу остальным, потрясая сломанной оглоблей.

— Ну, кто ещё погреться хотит? А?! — гневно подбоченясь, вопросила она, остановилась и уперла оглоблю в землю. — Ишь чего удумали, знаю я вас… А ну, пошли отседова! Пошли, пошли, кому сказала! А то сейчас вот муж придёт, он с вами разговоры разговаривать не будет!

— Э! Э!.. — Арнольд попятился, с трудом сдерживая смех. — Потише, мамаша, чего ж вы орёте-то так? Мы всего-то…

Договорить он не успел — в кустах истошно завопили, и через миг на поляну выскочил тощий грязный мужичонка, весь изодранный от бега через лес, споткнулся, бухнулся на четвереньки и проворно пополз к костру. Все замерли кто где стоял, а ещё через мгновенье кусты разлетелись, и на поляну, радостно вертя хвостом, вприпрыжку выломился Рик.

Тётка выронила дубину.

— Господи Исусе…

Крестьянин, сжавшись, спрятал голову в руках и тихо подвывал. Дракон помедлил, затем подошёл и игриво подтолкнул его носом.

— Не мучай меня, о чудовище! — запричитал тот, не открывая глаз. — Сгинь, пропади, нечистая сила!

— Сам ты чудовище! — фыркнул Тил. — Рик! А ну иди сюда, безобразник. Иди, кому сказал!

Дракончик потупился и послушно затрусил к фургону.

Толстуха, подобрав юбки, полезла в повозку.

— Эй, уважаемый, — Арнольд потряс лежащего за плечо. — Очнись. Никто тебя мучить не собирается.

— А? Что? — испуганный глаз осторожно выглянул меж сдвинутых ладоней. — Вы кто? — крестьянин сел и огляделся. — Что это было? — перевёл взгляд на Арнольда. — Что вам надо?

Жуга и Нора тем временем пытались привести в себя Вильяма. Бард приходить в чувство не желал и лишь мычал что-то неразборчивое. Берет с него свалился в грязь, на лбу набухала здоровенная шишка.

— Боевая тётка! — с уважением признал Жуга. — Это же надо, как приложила… Подай-ка сюда мой мешок, Ли.

— Так значит… — крестьянин медленно переводил взгляд с одного на другого. — Это ваш дракон?

— Наш, наш, — сказал Арнольд. — Почти ручной. Так мы тут посидим у вас?

— А… э…

— Вот и хорошо, — он обернулся. — Нора, эй! Тащите рифмача к костру, пока он там совсем не околел.

Семейство фермера, как выяснилось вскоре, было родом из-под Тилта. Фермера звали Иоганн, жену его — Эрна. Хозяйка, несмотря на грозный вид и внушительные размеры, оказалась женщиной вполне приличной и в глубине души даже доброй и заботливой, хоть и держала мужа своего в ежовых рукавицах. Муж, впрочем, особо и не возражал. Продав осенний урожай, семейство возвращалось с ярмарки и продвигалось в Лисс. Из леса вскоре выбрался их сын — как выяснилось, тоже собиравший хворост, но Рика, по счастью, не встретивший. Мальчишке было лет десять, и удался он явно в мать — был толстый и розовощёкий, с голубыми умными глазами, и на отца почти не походил. Сперва он тоже чуть не задал стрекача при виде незнакомцев и дракона, но тут вмешался Телли, и вскоре они уже оба в компании Рика отправились в лес за хворостом. Вернулись они, оживлённо болтая, а следом, пятясь, выполз Рик, таща в зубах огромную сухую валежину. Если до этого отец семейства ещё глядел на гостей с опаской, то теперь совсем оттаял.

Арнольд засучил рукава и занялся дровами, и вскоре костёр запылал вовсю. Эрна, призвав на помощь Нору, взялась напечь на всех лепёшек; фермер поглядел на жену, поскрёб в затылке и полез в мешки. К общему столу добавились копчёные свиные рёбрышки и слегка надрезанный внушительный круг сыра. Напоследок Иоганн выкатил бочонок, в котором ещё что-то плескалось.

— О, знатная штука! — Арнольд подбросил на ладони сырный круг и отломил себе кусочек. Понюхал с видом знатока, положил на язык и расплылся в блаженной улыбке. — Почём брал?