Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мастер сглотнул и с удивлением ощутил, как напряжено тело и… снова боль. Значит, всё-таки нужна вторая таблетка. Вот так. А теперь — анализ.
Сон — фантастическая комбинация элементов реальности. Все элементы знакомы и понятны, их комбинация… Стоп. Все ли? Ну, по порядку.
Заснеженный лес. Гигантские ели. Никогда не был в таком лесу в реальности. Но видел и не раз. На картинах, в фильмах. Где может быть такой лес? Горы? Нет. Горные леса он помнит. И по детским ощущениям, и по взрослым впечатлениям. В горах всё по-другому. И горные леса — нечто тёплое и почти родное. Да, конечно, его Родина, место рождения — совсем другие. По документам. Но память чувств не обманешь. А этот лес — отстранённо враждебен. Но где может быть такой лес? В Алемании? Судя по сведениям разведки, леса там смешанные и сосновые. Ели — редкость. Их берегут и даже нет обычая наряжать ели на Новый год, максимум — пучок веток. И то у нас закупают. У нас? Еловый питомник? Нет, есть ощущение дикости и враждебности человеку. Заморские территории? Невероятно. О территориях нет информации, ни у кого. И не было. Даже неизвестно: там песчаный или галечный берег, настолько плотно всё забрано в бетон. Итак, еловый лес, дикий и враждебный человеку вообще и тебе конкретно. Неизвестно где, никаких ассоциаций с местом. Так что, скорее всего — соединения когда-то виденного не в реальности, а в изображении. Дикий лес, дикари, аборигены… Аборигены…
Снегопад. Это видел многократно. Это вполне реально. Зыбкая, но проницаемая преграда. Искажающая пропорции, но позволяющая видеть. Смутность, неопределённость. Хрупкость снежинок и монолитность слежавшихся пластов. Укрытие, в любой момент становящееся могильным склепом. Снежный свод, ледяной саркофаг, лёд Коргцита, холод и мрак Вечного Огня… Неприятные ассоциации. Но лёд Коргцита, как утверждают учёные храмовники, а за ними и все верующие, чёрный. А во сне была слепящая белизна. Белизна савана… Смерть…
Погоня… Догнать и покарать… Или подчинить? Кого? Кто добыча? Но не убить, а подчинить… Кто-то вышел из-под контроля? Возможно. Проколы, провалы и неудачи бывают в любой работе. Ну, скажем, рассчитывалось одно время воздействия, а его не хватило, или период воздействия оказался меньше планируемого. Бывает. Как с этим… объектом номер и так далее. Кто же мог ожидать от такого здоровяка слабой психики? И периода не выдержал — срыв в неуправляемую агрессию и кома. Бывает. Так и здесь похоже, воспоминание о подобной неудаче. Выходе из-под контроля. Опять же, давным-давно, в далекой молодости случалось. Тогда и понял, что действовать надо с максимально допустимым и возможным запасом. Потому что никогда не имеешь полной предварительной информации, что-нибудь, но забудут, упустят, просто не заметят, а ты потом изгаляйся, когда объект выходит из-под кода или даже не входит туда. Потому что у объекта нестандартные ценности и ассоциации.
Медведица и удар по печени. С ударом ясно. Печень больна давно, и трансформация начала приступа в удар вполне объяснима и даже не ассоциативна. Приступ так и описывается: начало — резкая колющая или режущая боль, локализованная в области печени. Но медведица…
Почему медведь — ещё как-то объяснимо. Коварный жестокий хищник, но все справочники отмечают невыраженный половой диморфизм. Отличить самца от самки очень трудно. Специально даже в зоопарк съездил и долго стоял у вольеров с медведями. Да, совсем неотличимы. Ну, в одной клетке с детёнышами, конечно, самка. А вот без них… никак. Но во сне он твёрдо, изначально знает, что атакует его, защищая убегающего, именно медведица. Кстати, вот об этом справочники сообщают очень определённо. Медведицы повышенно агрессивны именно в такой ситуации. Так что, убегающий, вышедший из-под его контроля — не человек, медвежонок? Детёныш медведицы. Но тогда кто она? Покровительница, защитница, мать? Медведь — родовой зверь Таррогайнов. Но с Королевской Долиной и её обитателями он никогда не работал, это функционал совсем другого отделения. Нет, эта ассоциация завязана на другом. В сторону. Медведица — дикий неуправляемый в ярости зверь. Опять выход на дикарей, аборигенов…
И её слова: «С голозадыми что хошь твори, а наших не замай!» Он никогда не слышал таких слов. Совсем незнакомый, ни на что не похожий язык. А он знает, причём свободно, все языки ойкумены. Разумеется, ургорский, включая практически исчезнувший диалект Кроймарна, согайнский, айгринский, алеманский. Языки племён, обитавших за Валсой, исчезли давным-давно вместе с племенами. И что там, за Великой пустыней никто не знает. Ещё ни одна экспедиция не вернулась. Языка Заморских территорий опять же никто не знает. Тамошние торговцы и администраторы свободно владеют этим же набором, а на своём языке если и разговаривают, то без свидетелей. Кто ещё? Местные аборигены? Вряд ли дикари в процессе завоевания и адаптации к цивилизации сохранили свой язык. Во всяком случае, в полном объёме. «Поселковый» диалект, «болботанье дикарское» искоренялось весьма решительно, но… есть информация, что отдельные слова и даже выражения до сих пор в ходу у рабов. Но сам он такого никогда не слышал. И всё-таки, самое вероятное — это язык аборигенов. И пока непонятен смысл — анализ не полон, а значит, и выводы неверны. И во всей их Конторе ни одного знающего этот язык. Ни одного! Это невозможно, но это так. Во всяком случае, если кто-то что-то и знает, то никогда в этом не признается. Он попытался по косвенным, якобы интересуясь мифологией аборигенов, добраться до хоть какого-нибудь знатока. Если со стороны, то даже лучше. Взять, доставить сюда, а уж вынуть информацию — не проблема. И тоже глухо. Никто никогда не изучал аборигенов. Их использовали и уничтожали. Сначала просто уничтожали. И вот… печально, но на этом придётся закончить.
Боль совсем отпустила. Мастер встал и, не одеваясь, вышёл в кабинет. Привычно достал из бювара чистый лист и условными, только ему понятными символами записал исходные данные, ход анализа и результаты. Потом уже обычными цифрами сегодняшнюю дату. А теперь сравним. Из неприметной неотличимой от множества других папки извлечены предыдущие записи. И достаточно одного взгляда, чтобы понять: ничего нового. Ни исходных деталей. Ни стадий анализа. Ни результатов. И стопка набралась вполне приличная. В разные дни, но каждую декаду один и тот же кошмар. Хотя приступы печени чаще кошмаров, значит, связь косвенная. Закономерность есть, конечно, но её никак
