Звонок за ваш счет. История адвоката, который спасал от смертной казни тех, кому никто не верил - Брайан Стивенсон

Я задержался на тюремном дворе, чтобы получше рассмотреть грузовик. Не смог отказать себе в желании обойти его кругом и прочесть текст провокационных наклеек. После этого я повернул к главному входу тюрьмы, пытаясь снова сосредоточиться, но не получалось: то, в чем я видел символы расового угнетения, не оставило меня равнодушным. Я достаточно часто бывал в этой тюрьме, чтобы перезнакомиться со многими ее сотрудниками, но на сей раз при входе меня встретил мужчина, которого я никогда прежде не видел. Он был белым, одного роста со мной — чуть больше 180 см, мускулистого телосложения. На вид ему было немного за сорок, и волосы он стриг коротко, по-армейски. Он вперил в меня холодный взгляд голубовато-стальных глаз. Я двинулся было к воротам, ведущим к вестибюлю комнаты для свиданий, рассчитывая пройти рутинный личный досмотр обхлопыванием. Он заступил мне дорогу и явно не намеревался пропускать дальше.

— Что это ты делаешь? — прорычал он.

— Я адвокат, приехал на встречу, — ответил я. — Она была запланирована на этой неделе. У сотрудников в офисе начальника тюрьмы есть все бумаги.

Я улыбался и старался разговаривать как можно вежливее, чтобы не усугублять ситуацию.

— Отлично, отлично, но тебя вначале надо обыскать.

Его откровенно враждебное отношение трудно было игнорировать, но я честно постарался это сделать.

— Хорошо. Нужно, чтобы я снял обувь? — Иногда тюремщики «старой закалки» заставляли меня разуваться, прежде чем пропустить внутрь.

— Ты сейчас пойдешь вон в тот туалет и снимешь с себя все, если рассчитываешь попасть в мою тюрьму!

Я был шокирован, но постарался ответить как можно вежливее:

— О нет, сэр. Вы, наверное, что-то путаете. Я — поверенный. Адвокаты не обязаны проходить полный личный досмотр, когда посещают заключенных по юридическим делам.

Вместо того чтобы успокоить, эти слова, похоже, еще больше разозлили его.

— Слышь, не знаю, кем ты себя возомнил, но ты не войдешь в мою тюрьму, если не подчинишься нашему протоколу безопасности! А теперь либо иди в сортир и раздевайся, либо можешь возвращаться туда, откуда приехал.

У меня время от времени случались непростые стычки с охраной при попытке попасть в тюрьму — в основном в маленьких окружных тюрьмах или местах, где я никогда прежде не был; но это просто выходило за всякие рамки.

— Я бывал в этой тюрьме много раз, и ни разу от меня не требовали пройти обыск с раздеванием. Не думаю, что такова обычная процедура, — сказал я чуть более твердым тоном.

— Ну не знаю я, да и знать не хочу, что там делают другие, но это протокол, который использую я!

Я подумывал попытаться найти помощника начальника тюрьмы, но осознал, что это может оказаться нелегким делом. Да и в любом случае вряд ли помощник в моем присутствии станет говорить своему сотруднику, что он неправ. Я проделал ради этой встречи двухчасовой путь, и в следующие три недели у меня было очень напряженное расписание; если бы я не попал в тюрьму сейчас, мне просто не удалось бы этого сделать в ближайшем будущем. Я вошел в туалет и снял одежду. Охранник вошел следом за мной и подверг меня агрессивному — без всякой необходимости — обыску, потом буркнул, что я «чист». Я снова надел костюм и вышел.

— Теперь я хотел бы войти в комнату для свиданий, — заговорил я решительнее, пытаясь вернуть себе некоторое достоинство.

— Тогда тебе придется вернуться и расписаться в журнале.

Он проговорил это спокойно, но явно пытаясь меня спровоцировать. В тюрьме был журнал посещений, который использовался для приезжавших на свидания родственников, но для приходящих адвокатов он не использовался. В книге адвокатов я уже расписался. Расписываться и во втором журнале не было никакого смысла.

— Юристы не обязаны расписываться в этом журнале…

Долгая поездка, конфедератский грузовик, грубое обращение охранника, а теперь с меня еще и требуют какой-то там молочный коктейль… ну и денек!

— Если хочешь попасть в мою тюрьму — распишешься. — Кажется, он ухмылялся. Я постарался не взорваться.

Я развернулся, подошел к столу и расписался в журнале. Вернулся к комнате для свиданий и стал ждать. На стеклянной двери был навесной замок, который нужно было отпереть, чтобы я смог войти в помещение для встречи с клиентом. Наконец охранник вытащил ключи. Я стоял молча, надеясь попасть внутрь без дальнейших показательных выступлений. Когда он открыл дверь, я шагнул было вперед, но он ухватил меня за предплечье и остановил. Заговорив со мной, он понизил голос.

— Эй, приятель, ты случайно не видел на парковке для посетителей такой грузовик, весь в наклейках, флагах и с пирамидой для ружей?

Я осторожно ответил:

— Да, я видел этот грузовик.

Он закаменел лицом, прежде чем продолжить:

— Я хочу, чтобы ты знал: это мой грузовик.

Он выпустил мою руку и позволил войти внутрь тюрьмы. Меня распирал гнев на охранника, но еще больше раздражала собственная беспомощность. От этих мыслей меня отвлекла открывшаяся задняя дверь комнаты для свиданий; другой охранник ввел заключенного.

Дженкинс оказался невысоким афроамериканцем с очень коротко стриженными волосами. Он схватил мою ладонь обеими руками и, широко улыбаясь, уселся на стул. Казалось, он был необыкновенно счастлив видеть меня.

— Мистер Дженкинс, мое имя — Брайан Стивенсон. Я тот поверенный, с которым вы разговаривали…

— Ты принес мне шоколадно-молочный коктейль? — торопливо проговорил он.

— Прошу прощения, что вы сказали?

Он продолжал широко ухмыляться:

— Ты принес мне шоколадно-молочный коктейль? Я хочу шоколадно-молочный коктейль.

Долгая поездка, конфедератский грузовик, грубое обращение охранника, а теперь с меня еще и требуют какой-то там молочный коктейль… ну и денек! Я не стал скрывать раздражение.

— Нет, мистер Дженкинс, я не принес вам шоколадно-молочный коктейль. Я — поверенный. Я здесь для того, чтобы помочь с вашим делом и попытаться добиться для вас нового слушания. Понятно? Вот для чего я здесь! А теперь мне нужно задать вам несколько вопросов и попытаться понять, что происходит.

Улыбка сползла с лица мужчины прямо на глазах. Я начал задавать вопросы, и он давал односложные ответы, иногда просто мычал — утвердительно или отрицательно. Я осознал, что он по-прежнему думает о своем коктейле. Стычка с охранником заставила меня забыть о том, насколько нездоровым мог быть этот человек. Я прекратил расспросы и чуть подался вперед.

— Мистер Дженкинс, мне очень жаль! Я не представлял, что вы хотите, чтобы я привез вам шоколадно-молочный коктейль. Если бы я знал, то, безусловно, постарался бы его привезти. Обещаю, когда приеду в следующий раз, если мне