Человек-саламандра - Александр Бирюков

Остин встал к бюро и открыл папку с почтовой бумагой. На водяных знаках отчетливо проступал знак синдиката, которому принадлежала гостиница. Возможно, очень скоро Остину будет принадлежать и этот синдикат. Остин планировал много перемен в своей жизни и, как следствие, много перемен в жизни большого числа людей.

Качество бумаги вполне его устраивало, но писать он собирался отнюдь не письмо.

Он взял перо и придирчиво обследовал его кончик. Утолщение на золотом острие поистерлось. Чего же ждать от гостиничного письменного прибора?

Остин прошел через гостиную в спальню и открыл небрежно брошенный на кровать саквояж из оленьей кожи с серебряными застежками. Щелкнул замочком, открыл его, выбросил на покрывало кровати несколько матерчатых мешочков с завязками, в которых были смены белья, и достал со дна саквояжа шкатулку со своим письменным прибором.

Он неторопливо вернулся в кабинет, критически осмотрел его и прибавил подачу газа в светильники. За окном темнело, и дождь усиливался.

Он водрузил шкатулку на подставку слева от бюро и, раскрыв ее, достал перо с монограммой. У этого сплав был особый, выработанный на заводах синдиката Мулера, и не стирался.

Следом он извлек из шкатулки бутылочку чернил с изображением осьминога, пускающего черную кляксу. Абы какими чернилами Остин писать не стал бы даже на гостиничной бумаге, даже то, что потом непременно выбросит в камин.

Кстати, камин…

Остин подошел к камину и щипцами положил в огонь несколько кусков древесного угля и веточку можжевельника для аромата.

Вернулся к бюро…

Он, сам себе не отдавая в том отчета, оттягивал момент, когда начнет делать запись. Слова толкались и роились в голове, но волнение не позволяло им выстроиться в достойные записи фразы.

Остин налил чернил в чернильницу, завернул крышку бутылочки и упаковал ее на положенное место в шкатулке.

Помедлив, обмакнул перо и занес его над бумагой.

Внезапно всё пришло в движение. Я долго ждал, долго готовил этот момент, но, когда он настал, я понял, что не готов к нему. Я в смятении.

Достанет ли моих сил?

Смогу ли я совладать со всем, что мне предстоит?

Право же, не знаю…

Остин покачал головой и перечитал написанное. Скривился как от боли. Положил перо на подставку и, скомкав листок, отнес его к камину и бросил в разыгравшееся пламя.

Вновь обмакнув перо, он начал снова:

Мой предок нашел свою смерть, охотясь за чудовищем, крадущимся во мраке. В этой смертельной охоте он встретил Деву Озера.

Я, уподобившись ему, встретил женщину.

О, это очень странная женщина!

Лицо ее было нежно-белое. Глаза подведены сажей, как на древних изображениях. И блестки играли на коже, как блики на воде.

Если на свете существуют русалки, то у них, верно, должна быть такая же кожа как у нее.

Всё в ней: изгиб бровей, очертания носа и рта на чуть удивленном, как на старинных гравюрах, лице,линия шеи и плеч – всё дышало удивительной хрупкостью и изяществом.

Пользуясь образным выражением старых писателей, можно сказать, что весь ее облик был настолько воздушен, что, казалось, развеется, как призрак, при попытке прикоснуться.

Я не в силах позабыть мечтательного и одновременно пугливого взгляда из-под длинных ресниц.

О, если бы я мог нарушить молчание!

Потом призрак обрел плотность и объем. И я увидел, что это юная девушка.

Мое сердце забилось чаще.

Но тогда я еще не вспомнил о предначертании.

Она сидела рядом со мной. И вела непонятные речи. Жаль, что я не слышу, как другие. Мне очень хотелось узнать, как звучит ее голос.

Никогда я еще так не тяготился своим отличием от людей.

Теперь случилось странное.

Она гостит в Главном Доме.

Мои личные люди в смятении от нее. Они оберегают меня от избытка информации, но я вижу, как они смотрят на мою гостью, как осторожно опекают ее.

Понимают ли они смысл происходящего?

Понимаю ли я в полной мере?

Время покажет нам.

Остин перечитал написанное, держа листок в подрагивающей руке. Скомкал его и, бросив в камин, смотрел, как горит. Чернила окрашивали пламя, пуская в него зеленоватые язычки.

После этого Остин упаковал письменные принадлежности, тщательно вычистив перо, и уже собрался выйти из кабинета, но, спохватившись, вернулся к бюро и, подняв следующий чистый лист, взглянул на него на просвет. Оттиска строчек распознать не удалось, но он скомкал и сжег и этот листок.

Наплывала ночь.

Догорал камин…

Теперь всё.

Он пошел в спальню, сбросил саквояж и мешочки с вещами прямо на пол, разделся и лег спать.

Время покажет нам…

Разговор с друидом озадачил Лену. Но планов ее не отменил.

Когда почти прогорел очаг, она покинула жилище садовника и вернулась к дому.

Было уже почти темно.

Едва она вступила на веранду, как небо, уже плотно затянутое тучами, разразилось первыми крупными каплями. Они ударили вразнобой и порознь по скату крыши над верандой, по перилам, по дорожке. Потом, будто горох, раскатились по крыше, и всё слилось в ровный гул.

Лена постояла, обернувшись, глядя на заштрихованный дождем парк.

Ей показалось, что в такую погоду жилище друида куда уютнее и теплее большого пустого дома.

И живо представила себе, как бородатый садовник сидит на скамеечке у окна и смотрит на озеро с островком и сказочным замком для лилипутов, а лебеди, пригибая шеи и переваливаясь, вылезают из воды и проходят, прячась от дождя под арку игрушечного замка, и укладываются там в тепле и сумраке, белея долгими шеями.

Они, наверное, счастливы. Друид и пара лебедей. Всё-то у них путем…

– Ливень, – констатировала Лена, – значит, кончится быстро.

Привратник открыл дверь.

Лена вошла в холл с лестницей на второй этаж, из которого теперь не было прохода ни в малую столовую, ни в большую гостиную.

Ее встретила Огустина.

– Вы могли простудиться, – сказала «гувернантка», протягивая ковшик чего-то исходящего паром.

– Я закаленная, – сказала Лена, – у меня разряд по плаванию и по лыжам. И золотой значок ГТО.

В ковшике оказалось что-то вроде глинтвейна.

Тепленького.

Лена выпила в три приема.

– Хотя снизу и правда поддувает в вашем этом обеденном платье, – добавила она озорно. – Переодеться бы не помешало.

– Прошу, – сказала Огустина и повела Лену наверх. – Я подготовила костюм, который мы выбрали с вами вчера. Я заметила, что вам было в нем комфортно.

– А зонтик или плащ у вас найдется?

– Зонтик или плащ?

– Я хочу пройтись еще перед сном. Когда кончится дождь. Просто не хочу, чтобы он застал меня врасплох, если возобновится.

– Хорошо, я выберу для вас плащ…

Оказавшись в спальне, где была приготовлена одежда, Лена начала стремительно переодеваться.

Ее план требовал всё сделать очень быстро. До того, как Огустина вернется с плащом.

По пути к гардеробной Огустина встретила Эрнеста.

– Она ходила к друиду, – сказал Эрнест.

– Значит, современная молодежь не безнадежна, – улыбнулась в ответ экономка.

– Дети играют наверху, – доложил Эрнест.

Тень озабоченности пробежала по лицу экономки.

– А во что они играют, вы не заметили?

– Совершенно определенно, – кивнул Эрнест, – они играют в друида и Леди Озера, пришедшую к нему за советом. Правда, их знание Традиции пока оставляет желать лучшего, но и они, по всей видимости, не безнадежны, как вы заметили.

– Возможно, на них благотворно повлияла встреча с нашей гостьей, – предположила Огустина. – Надеюсь, они не поссорятся, до того как я отправлю их в спальни.

– Вас что-то беспокоит? – заметил дворецкий.

– Юная леди выразила желание прогуляться перед сном, – со вздохом ответила Огустина.

– И что же?

– Она совершенно определенно высказалась в том смысле, что дождь скоро закончится и позже возобновится.

– Так вы только теперь догадались об этом?

– О чем я догадалась? – встрепенулась экономка.

– О том, что всё складывается одно к другому и указывает на определенный вывод, – с торжеством заявил Эрнест. – Стихия талой воды.

– Вы говорите как друид или привратник.

– Но ведь это же так очевидно!

Огустина приложила холодные ладони к внезапно вспыхнувшим щекам.

– Вы нарочно беспокоите меня? – прошептала она.

Эрнест взял ее за руку и коснулся губами кончиков пальцев:

– И всегда рад вас утешить.

– Еще много забот, – смущенно улыбнулась Огустина, – дети… Наша гостья… – и с усилием вернулась к серьезному тону, – однако вы находите?..