Обреченный мир - Аластер Рейнольдс

За спиной открылась дверь. Кильон почувствовал, что кто-то вышел на балкон, и застыл в ожидании очередной встречи с коммандером Спатой. Может, он явился за синей записной книжкой, решив, что Кильон уже выполнил его приказ? Но, повернув голову, он увидел Мероку. Та переоделась в высотное обмундирование ройщиков, почти утонув в нем: над поднятым меховым воротником торчала лишь макушка.

– Мясник, говорят, мы с места снимаемся.

– Да, похоже.

– Еще говорят, к этому и ты руку приложил.

– Я… скажем так, обнародовал свои взгляды, – осторожно сказал Кильон. – Уверен, рано или поздно ройщики сами приняли бы такое решение. Доктор Гамбезон согласен со мной с самого начала. Куртану тоже убеждать не пришлось.

– Представляешь, что ждет тебя на Клинке?

– Ничего хорошего.

– Я тоже так думаю. – Мерока замолчала, вглядываясь в полыхающий внизу пожар. Столбы дыма поднимались над пламенем, сворачиваясь, словно извилины мозга. – Мне до сих пор не по себе от твоей сущности, – добавила девушка.

– Неудивительно.

– Ты так рвешься на Клинок, хотя знаешь, как тебя встретят… Круто… По-настоящему круто.

– Могу предположить, что ты одобряешь это решение.

– Целиком и полностью, черт подери!

– Хорошо. – Кильон хмыкнул. – Уверен, на моем месте ты была бы не менее убедительна. Надеюсь только, что старания не напрасны. Препараты лишь временная мера. Они лучше, чем ничего, но радикально проблемы города не решат.

– Тут ты надеешься подключить Нимчу.

– «Надеюсь» – сильно сказано. Только что нам останется, если Нимча не исправит положения?

– Что известно остальным?

– По-моему, большинство ройщиков не подозревает о ее существовании. Рикассо известно, что девочка – тектомант или выглядит как тектомант, но это ты и так знала. О том, что девочке нужно вернуться на Клинок, я не упоминал и не собираюсь.

– Они усомнятся в твоих мотивах.

– Вот именно.

– Думаешь, получится сохранить это в секрете?

– Не знаю. К девочке возник интерес с нежелательной стороны. Меня, можно сказать, загнали в тупик. – Кильон улыбнулся. – Зато я более-менее в курсе дела.

– Что же ты мне не сказал?

– Пока это моя проблема. Думаю, сейчас лучше так и оставить.

Мерока пожала плечами. Под толстой курткой это было едва заметно.

– Дело твое.

– Спасибо.

– И еще одно, Мясник. Помнишь, Библию у меня отнимали?

– Да.

– Куртана сказала, это ты убедил ее вернуть книгу мне.

– Я…

– Хочу тебя поблагодарить, только и всего. Ты не прощен. Вряд ли я смогу простить, что ты лгал мне и то, что сделали ангелы. Но это… шаг вперед. – Мерока замялась. – Та книга для меня… Она не только тайник для ножа, ясно?

– По-другому я никогда и не считал.

– Ты молодец, Мясник. Мне нелегко так говорить, но это правда. Теперь извини, я пойду в гондолу, пока задницу себе не отморозила.

В итоге встреча с коммандером Спатой не понадобилась. Наутро, когда Кильон проснулся, докторская сумка стояла там, где всегда, и выглядела как обычно. Однако, открыв ее, он обнаружил, что синяя записная книжка исчезла. На ее месте появился бумажный ангел, на сей раз с головой.

Кильон расценил это как похвалу. А еще как указание на то, что коммандер Спата с ним не закончил.

Часть третья

Глава 19

Рой летел на юг уже два дня, когда Кильона срочно вызвали в лазарет. За ним явился не сам Гамбезон, а один из его ассистентов. Кильон решил, что доктору нужна помощь в операции или какой-нибудь процедуре. Однако, прибыв в лазарет, он увидел, что занемог сам доктор. Гамбезон потерял сознание прямо на посту и упал на раненого авиатора. Напряжение последних дней, даже недель, наконец сказалось.

– Он не спал больше суток, – оправдывался помощник Гамбезона, пряча глаза. Он, видимо, решил, что Кильон считает его лично ответственным за состояние доктора. – Все из-за раненых и сверхурочной работы на толстяка. Мы уговаривали доктора отдохнуть, но он не слушал.

– Куртана знала о его состоянии?

Из-за спины Кильона раздался негромкий голос:

– Знала, доктор, прекрасно знала. Еще я подумала, что Гамбезон лучшие других оценит собственные силы и работоспособность. Он заявил, что свою миссию выполнит, что сил хватит, и – как мы убедились – оказался совершенно прав. Я поверила ему на слово, доктор.

– А вот это, похоже, зря.

– У меня не было выбора. Отказаться от услуг специалиста вроде Гамбезона я не могла. Если бы не наш доктор, после шторма «Репейница» не завершила бы операцию, а список потерь стал бы длиннее.

– Вы могли бы с кем-нибудь посоветоваться.

– Могла бы. В итоге я не взяла бы Гамбезона с собой, а оставила бы в Рое. Думаешь, он работал бы меньше? Обязанности доктора на «Переливнице ивовой» не менее утомительны. К тому же он старался помочь Рикассо в опытах с боргской сывороткой.

Кильон, достаточно знакомый с отношением Гамбезона к своим обязанностям, понимал, что Куртана права. Он кивнул и заговорил мягче:

– Разумеется, вы правы. Если не привязать Гамбезона к кровати…

– Как он сейчас? – спросила Куртана помощника доктора.

– Временами приходит в сознание, – ответил тот. – Он очень слаб и нуждается в полном покое.

– Мы не станем его утомлять, – пообещал Кильон.

Гамбезона переложили на кровать в отгороженном углу лазарета. Беднягу клонило в сон, он с трудом повернул голову, когда за ширму к нему протиснулись посетители. Губы зашевелились, с них слетели слова, едва различимые среди гуда двигателей:

– Доктор Кильон… Куртана…

– Мы пришли, как только узнали. – Куртана опустилась на колени и коснулась руки Гамбезона, лежащей под простыней. – Извини, доктор. Ты отдал Рою все. Зря я не приказала тебе беречься.

– Не… вините… себя… – Гамбезон буквально выжимал из себя каждое слово. – Я бы… все равно… не послушался.

– Ничуть не сомневаюсь.

– По крайней мере, сейчас вы в хороших руках, – заметил Кильон.

– Что мне дают? – Гамбезон тяжело вздохнул и на миг закрыл глаза. – Мне не говорят, а ведь я здесь доктор, черт подери!

Этот вопрос Кильон уже задавал ассистенту Гамбезона.

– Агулакс-шестнадцать в качестве антикоагулянта и хонокс-шесть для нормализации сердечного ритма.

– Вы одобряете?

– Да, я лечил бы вас именно так. Эти препараты плюс отдых позволят вам поправить здоровье, – подтвердил Кильон.

– Поправить здоровье, но не выздороветь окончательно. Коллега, вы тщательно подбираете слова.

– Теперь придется беречься, – заявила Куртана. – Если потребуется, поменьше работать… Или вообще на время уйти со службы… Смирись с этим.

– Как дела у Мераи? – спросил Гамбезон. Профессиональный интерес придал ему сил. – Повязку на культе нужно менять каждые три часа, как бы раненая ни жаловалась!

– С Мераи все в порядке, – заверил Кильон. – Теперь вам нужно думать не о ней. Не о других пациентах и не об испытаниях сыворотки.

– Доктор прав, – строго проговорила Куртана. – Отдых есть отдых. Хватит контролировать своих ассистентов, хватит проверять, как они выполняют работу, которой ты их обучал. Если не отнесешься к собственному восстановлению серьезно, закрою тебя в герметизированную каюту.

– Не надо, Куртана. – Гамбезон устало улыбнулся. – Мне нравится суета. Вмешиваться я не стану, обещаю. Да и не понадобится. Мои ассистенты более чем компетентны. Что касается медицинского заключения… – Он на мгновение замолк, чтобы восстановить дыхание. – Вы всегда можете обратиться к Кильону.

– Я готов помогать по мере сил, – заверил Кильон.

– Отлично, – кивнула Куртана. – Только я, конечно, о плохом не думаю. – Она замолчала и снова посмотрела на Гамбезона. – Доктор, я хочу, чтобы ты поправился. Не потому, что ты наш доктор, а потому, что ты мой друг. Даже если ты больше не возьмешься за скальпель, Рой в неоплатном долгу перед тобой. Наших разговоров мне будет не хватать больше, чем твоих медицинских знаний.

У Рикассо в лаборатории борги ерзали от возбуждения – они никогда не находились в состоянии покоя. Они услышали, как открывается дверь, и среагировали на свет – это Кильон с Рикассо вошли в помещение, лишенное иллюминаторов. Борги изменили позы, головомодули следили за посетителями, линзы жужжали и щелкали. При этом раздавался скрежет, – казалось, по свалке волокут металлолом.

– Борг нужно мозг. Дать борг мозг. Сделать борг довольный. Довольный борг делать хороший лекарство, – проскрипел один.

– Перво-наперво я проверяю линии отвода секрета: работают ли, на месте ли трубки, – начал Рикассо. – Осторожность соблюдай максимальную. Слишком близко к клеткам не подходи и не выпускай из рук вот это. – Он взял прислоненный к стене топор с красным топорищем. – Будешь постоянно носить с собой револьвер, я специально для тебя выпишу. Не забывай про топор: вдруг одному из них вздумается затащить тебя в клетку?