Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

Мальчишка забился в самый дальний угол. Судя по ободранным в кровь пальцам, он пытался сделать подкоп, но безуспешно. Эстев аккуратно спустил еду, повесил масляную лампу, и рыжий еще сильней сузил глаза, щурясь от внезапного света. Просто прекрасно, держат его в сырости и темноте…

— Добрый вечер, — сказал Эстев, сев у лестницы. — Как ты себя чувствуешь?

Он даже не сделал попыток приблизиться к мальцу. Все равно испугается. Пусть лучше привыкнет, рассмотрит издалека. Мальчишка, конечно, ничего не ответил.

— Меня зовут Эстев, — представился толстяк. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Наоборот, я принес тебе горячей еды. Будешь?

Мальчик голодно сглотнул, но отвернулся. Упрямец.

— А зря. Очень вкусная похлебка. Если ты не против, я поем.

Эстев медленно зачерпнул ложку горячего варева и проглотил, со смаком заедая это свежей лепешкой. Мальчишка искоса наблюдал за процессом. На третий или четвертой ложке он сдался и, уже не скрывая голода в глазах, следил за движениями Эстева. Еще бы. Аромат наваристой похлебки пропитал подвал, от него нельзя было укрыться. Выждав, пока мальчишка начнет захлебываться слюной, Эстев снова предложил:

— Может, все-таки будешь?

Пацан без лишней скромности накинулся на еду, давясь от жадности. Бедный голодный ребенок. Чем, интересно, пытался накормить его Морок? Кактусами и алоэ?

Съев похлебку и дочиста вылезав миску, мальчик облокотился о стену и удовлетворенно вздохнув.

— Ну вот, вкусно же? — сказал Эстев, убирая посуду. — Если ты будешь голодать, то, прежде всего, плохо сделаешь себе.

— Зачем я вам? — в лоб спросил рыжий.

— Разве Морок не рассказывал?

— Если ты про черноглазого, то я его даже не слушал.

“Вот оно что”, - подумал Эстев.

— Мы хотим помочь тебе. Зря ты не слушал его. Он знает, как тебе избежать безумия.

На мгновения глаза мальчика расширились, а затем снова сузились, и на лице появилась циничная ухмылка, чужеродная на лице ребенка.

— Это невозможно. Многие ученые Империи пытались и не смогли, а какой-то бандит из Ильфесы, значит, сумеет?

— Он не простой бандит, — возразил Эстев. — У него полно секретов… Говоришь, Империя пыталась излечить оранганцев от безумия? Зачем им это?

— Они верят, что мы — священный народ, — с гордостью ответил мальчик. — Что в нас много Ирди. Не то, что здесь. Грешники. Демоны. Проклятые.

Эстеву на мгновение стало стыдно, ведь он и сам считал оранганцев народом, достойным всех кар.

— Ирди — это же какой-то имперский бог? — уточнил Эстев

— Какой-то?! — возмутился мальчик. — Он — единственный бог! Неверные! А ведь он пожертвовал собой ради этого мира! Даже ради этого города!

Эстев пожал плечами. Мальчик сделал глубокий вдох:

— Все вам надо объяснять… Ну хорошо. Сначала был Бог-Предтеча. Ему было одиноко, он создал себе сыновей и дочерей из собственного тела. В конце концов, его самого осталось так мало, что он стал равным по силе своим сыновьям и дочерям и принял имя Ирди — “начало и конец”. Так из отца он стал им братом. Каждый из богов был аспектом Предтечи. Все они были разными и вскоре рассорились между собой и пошли друг на друга войной, поделившись на две армии. Когда они должны были столкнуться, как лед и пламя, небо и твердь, Ирди встал между ними, приняв на себя удар всеразрушительных сил. Он умер, и так возник наш мир. Все в нем Ирди: небо и земля, воздух и вода, каждый человек и букашка… Даже ты — это Ирди.

Он говорил слишком складно для десятилетнего мальчишки. Явно цитировал многократно прочитанную историю, и она, на удивление, показалась Эстеву приятной, хоть и печальной.

— Выходит, ты веришь в мертвого бога? — спросил Соле. — А я верил в бессмертного, что меняет сосуды, Его Благодать.

— Это человек, который однажды объявил себя богом, и все ему поверили, — возразил мальчик, — я верю, что все в этом мире несут в себе бога, даже те, кто мне ненавистен.

Эстев снова удивился. Складывалось впечатление, что перед ним взрослый человек, по иронии судьбы запертый в теле ребенка.

— Как тебя зовут? — спросил он, придвинувшись к мальчику чуть ближе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Курт, — ответил тот, не испугавшись этого движения. — Куртуах, но все зовут меня Курт.

— Это оранганское имя?

— Имперское. Мои отец и мать не смогли дать мне оранганское имя. Безумие…

— Тебя воспитывали имперцы?

— Сколько себя помню, — вздохнул Курт, — я всегда жил при доме моих господ. Не всем так везет.

“Это многое объясняет”, - подумал Эстев. Он слышал, что имперцы — приверженцы строгого всестороннего образования, и что даже слуги у них вышколенные, словно гильдмастеры.

— Курт, мы не хотим тебе зла, — повторил Эстев. — Тут держим только потому, что ты можешь сбежать и заблудиться в самом темном и страшном районе города, и тебя могут убить…

— Я знаю дорогу.

— Ты прошел по ней всего раз, а город запутанный — слегка улыбнулся Соле.

— Тебе не понять. Я знаю дорогу… Многое изменилось, новые дома появились на месте старых, но я не заблужусь. Отпустите меня, и я никому не буду жаловаться. Просто вернусь к хозяину, его опасно оставлять одного.

Эстев обескуражено замолчал. Как он может знать дорогу в чужом городе?

— Тебе не понять, — грустно повторил Курт, — откуда я это знаю. Просто знаю и все. Когда-нибудь из-за этого я сойду с ума.

— А Морок сказал, что этого можно избежать, — покачал головой Эстев. — Тебе стоит хотя бы выслушать его, даже если он и кажется тебе ненормальным.

Курт долго молчал, вглядываясь в лицо Соле, а затем сказал:

— Хорошо. Пусть придет, я выслушаю… Но прошу тебя поприсутствовать, — жалобно добавил он.

“Все-таки боится Морока, — подумал Эстев. — Немудрено ”.

Вожак порадовался переменам в поведении мальчика и захотел поговорить с ним как можно скорее. С большим трудом Эстев уговорил его выждать немного времени. Удивительно, как этот хладнокровный и рассудительный мужчина терял все свое благоразумие, когда дело касалось этого мальчишки.

Второй разговор с Куртом произошел уже в присутствии Морока.

— Ты уже знаешь, как меня зовут, — бледный указал на себя, — а я знаю, как зовут тебя. Благодарю, что согласился поговорить со мной. Я слышал, что тебя уже пытались исцелить …

— И меня, и всех мне подобных, — отозвался рыжий, — но все без толку. Просто однажды ты перестаешь осознавать себя и полностью становишься рабом видений.

— Это невозможно вылечить — покачал головой Морок. — Это можно только контролировать, приручить, а бесконтрольной она порабощает сознание. Это называется “эрнеих”. Генетическая память.

— Что? — переспросил мальчик.

— Память крови, — поправился Морок. — Эрнеих — разум всех твоих прямых предков. Их воспоминания, мысли и чувства, огромный источник знаний. Эрнеих редкая, но присущая всем оранганцам сила. Вы были созданы…

— …чтобы разделить бесконечную сущность Владеющего Равновесием…

Эстев вжался в стену. Кто такой Владеющий Равновесием и почему у Курта такой пустой взгляд, поддернутый пеленой слепоты?

— Да! — кинул Морок. — Сущность его была столь огромна, что грозила разорвать время и пространство. Тогда-то и создали вас, в каждом он рассеялся, распределив колоссальный заряд энергии… В каждом из вас течет его кровь, живет его разум… Все еще…

Сложно было описать лицо Морока. Казалось, что он сейчас заплачет, так блестели его обычно равнодушные глаза.

— Я…знаю, — все с таким же отсутствующим видом прошептал Курт. — Он… Владеющий Равновесием… Дракон, Охраняющий Мир…. Фрейсодас…

Пелена спала с глаз, и Курт отпрянул от Морока, почти коснувшегося его подрагивающей ладонью. Юркнул обратно в темный угол и закричал:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Нет! Что это было?

Бледный улыбнулся:

— Это эрнеих отреагировал на знакомые слова и нашел сущность Владыки, но ты пока не можешь это контролировать. Я научу тебя и обещаю, ты не станешь рабом этих сил.

К удивлению Эстева, Курт судорожно кивнул.