Исход благодати (СИ) - Зеленжар О.

Эстев занервничал. Влияние Цитадели оказалось куда шире, чем ему думалось. Черное Древо, студенческая коммуна у стен Ильфесы, славилась высочайшим уровнем образования, учились там далеко не дураки.

— Вы удовлетворены? — спросил Эстев, поразившись ровности собственного голоса. — У меня есть встречный вопрос — почему вы ввязались в эту борьбу? Обучение в Черном Древе открывает перспективное будущее…

Брови Сверчка поползли вверх, он кинул беглый взгляд на Морока, но не найдя там отклика, снова повернулся к Эстеву.

— Это проверка?… Ну хорошо. Все очень просто. Религия Всеобщей Благодати и устоявшийся режим тормозят научный прогресс и рост благосостояния города. Все научные достижения последних десятилетий принадлежат правящим семействам, и они ревностно охраняют свое единоличное право на них, тем самым искусственно создавая дефицит, задирая цены и сохраняя скотские условия труда для рабочих, к которым относятся, как к гвоздям. Неиссякаемый поток беженцев с Юга развязал им руки, снабжая рабочей силой, которую потом можно спокойно закопать на заднем дворе, не вызывая лишних вопросов. Многие технологии гильдий под крылом Его Благодати безнадежно устарели, но укоренившийся уклад запрещает перенимать опыт иноверцев. Потому что обмен опытом провоцирует неконтролируемый обмен идеями, а это подобно сквозняку, ворвавшемуся в затхлую комнату. Расшевелит то, что спокойно лежало веками…

Эстев невольно заслушался. У Сверчка был красивый гипнотический голос и живая мимика, он прямо таки вызывал доверие. Вот это харизма. Казалось, неважно о чем он будет рассказывать, о свержении режима или о ценах на зерно — все вокруг будут слушать, раскрыв рты. Эстев невольно почесал нижнюю губу, чтобы удостовериться, что сам сейчас не стоит с глупой миной. В глазах Морока скользнула усмешка. Смешно ему, гаду.

— Спасибо, ваш ответ… исчерпывающий, — выдавил Эстев.

— Так что же, господин Соле? — спросил Сверчок. — Вы даете добро на усиленную агитацию в благополучных районах?

Его глаза прожигали Эстева насквозь, к нему присовокупился черный взгляд Морока, тяжелый, как напитанный водою бархат.

— Да, — еще раз кивнул Эстев. — Не вижу причин отказывать.

Сверчок снова с улыбкой протянул ему ладонь и энергично потряс:

— Будем рады, если будете заглядывать к нам почаще!

— Почаще рискованно, — встрял Морок, снова накидывая худ на голову. — Сами понимаете. Но время от времени мы будем заходить.

Их проводили до самой лестницы наверх, старик вежливо попрощался, и уже пересекая границу Медного и Певчего, Соле, наконец, сдался.

— Что это такое было?

— Думаю, уже нет смысла скрывать, — ухмыльнулся Морок, — что для таких, как Сверчок, официальным лидером сопротивления являешься ты. Идейный убийца Его Благодати, прямиком из хорошо устроившихся элит, но идущий против того, что было ему родным и знакомым… Люди любят такие истории. Раскаивающиеся грешники будут популярны во все времена. Такой образ легко внедрить в массы, вызвать симпатию и доверие.

— Теперь это моя работа? Играть роль лидера?

— Болван, — беззлобно усмехнулся Морок. — Думаешь, я просто так тебя выбирал и готовил? Ты им станешь.

Эстев резко затормозил Изюминку.

— Это что, очередная шутка?

— Нет, я абсолютно серьезен. Ты станешь нашим лицом, нашим символом и вдохновителем. Такие, как Сверчок, позаботятся о твоем образе, а в остальном… Учись и преодолевай себя.

— Но почему не вы?

— Кто-то должен быть на виду, а кто-то — в тени, — усмехнулся Морок. — Я… не гожусь в народные любимцы.

Эстев сделал вдох, выдох.

— Я сделаю это, — коротко ответил он, и дальнейший путь они проделали в молчании.

Весь этот путь Эстев размышлял над своим выбором и был ли он у него вообще. Цитадель и Морок неуловимым образом изменили его, прокрались прямо в душу и устроили там беспорядок. Вывернули старые ценности наизнанку, да так, что он больше не желал к ним возвращаться, как и к сытой привлекательной жизни, которой жил раньше. В голове было тихо, страшно и волнительно одновременно. Никто никогда не верил в него, даже когда он привел семейную пекарню к невиданному успеху, а здесь ему доверили такую ответственную роль. Сыто замурчало тщеславие.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С тех пор Эстев периодически наведывался к Сверчку и подолгу разговаривал с ним о том, каким тот видит мир после Его Благодати. Остроносый обладал не только умом и харизмой, но и удивительной способностью заражать своим энтузиазмом всех вокруг. Угрюмый Марсэло, вдохновенный Сверчок, злюка-Дуан, Зяблик, старик Аринио, милые Ири и Уна… Все они стали вдруг ближе той семьи, что осталась за чертой прошло жизни. Даже этот рыжий мальчонка, Курт, воспринимался уже членом семьи.

Время шло. Люди Сверчка распространяли кощунственные идеи, а подручные Морока продавливали уличные банды, отбирая их территории и золото. Пошли слухи о грядущем Угольном Соборе, на котором сойдутся все влиятельные банды. Повестка этого собрания не вызывала сомнений. Они хотели уничтожить Цитадель и вернуть себе былое влияние. Морок довольно потирал руки.

— Как давно я этого ждал, — сказал он и углубился в приготовления к грядущему событию, в котором Эстев не должен был участвовать.

Соле не стал настаивать. У него и без того было полно работы. Цитадель гудела, занятая приготовлениями. Такой прекрасный шанс накрыть все банды разом вряд ли еще когда-нибудь представится. Еще до вечера Морок собрал людей, все необходимое и выехал из Цитадели.

Колдуя над похлебкой, Эстев заметил суетливое мельтешение Зяблика. На нем не было лица.

— Эй, Зяблик! Ты чего?

Мальчик подбежал к Соле и еле слышно шепнул:

— Мне хана. Этот рыжий придурок все-таки дал деру.

Брови Эстева поползли на лоб. Он был уверен, что мальчишка добровольно остался в Цитадели и уже никуда не сбежит.

— Моя вина, — продолжил Зяблик. — Не надо было говорить о планах Морока. Думаю, он испугался за своего бывшего хозяина и побежал к нему.

— Надо сказать Мороку…

— Нет! — горячо запротестовал Зяблик. — Я сделал херню, я ее и решу. Догоню и верну, а потом все лицо изобью. Я-то все углы в Угольном знаю.

Эстев с сомнением оглядел щуплого мальца. Понятно, что он не хотел говорить о своем провале Мороку, но и одного его отпускать было нельзя. На мгновение Эстев отвернулся поискать глазами Аринио:

— Не говори ерунды… Надо снарядить людей…

Однако мальчик его не услышал. Только что стоял здесь и слово испарился. Эстев оглянулся по сторонам, растеряно, почесав затылок. На душе стало очень неспокойно.

Глава 15

После морского погребения, когда тело старейшины со всеми почестями предали на съедение богам, стая содрогнулась в конвульсиях. Каждый день вспыхивали ожесточенные поединки между претендентами на старшинство, серые шкуры окрасились свежими алыми шрамами, доски пропитались кровью и солью, воздух вибрировал от рокота красных зверей, мечущихся, словно ветра перед штормом. Ондатра возблагодарил счастливый случай, что работа удерживала его и братьев далеко от норы. Агрессивные самцы, жаждущие крови и власти, способны были ненароком покалечить молодняк.

Когда гроза отгремела, стая, обескровленная и усталая, склонила голову перед новым старейшиной. Ондатращелкнул зубами, когда узнал, кому теперь вить накидку из пестрых водорослей. Скат. Он оказался самым выносливым, сильным и дерзким, молодой охотник не удивился его победе. Он был сильнейшим воином стаи после погибшего старика, многократно возглавлял рейды за морской костью, танцуя на зубах Извечного.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Да, силы ему не занимать, — процедил Дельфин сквозь бритвенный оскал, — а хватит ли ума вести дела с людьми?

Скат был не глуп. Дурак, пусть даже самый сильный, не выживет в схватке с Извечным и не добудет ценной морской кости. Однако в чем-то Дельфин был прав. Скату было далеко до странных изощренных путей, которыми плавали мысли людей, а Эсвин и его стая были охочи до падали.