Океан. Выпуск двенадцатый - Юрий Оболенцев

Спросите моряка, лучше, если это будет штурман:

— Далеко ли от Москвы до Ленинграда?

Скорее всего, он ответит вам что-нибудь вроде:

— Километров 600 или около того.

А спросите его же:

— Далеко ли от Лондона до Нью-Йорка?

На этот раз он наверняка скажет:

— Примерно 3300 миль.

Обратите внимание: в первом случае он сказал «километров», а во втором — «миль». И так всегда: если моряк говорит о расстоянии на суше, он, как все другие, измеряет его километрами. Но стоит ему заговорить о морских дорогах или расстояниях, он переходит на мили.

И это в наше-то время! Еще в 1918 году одним из первых декретов Совнаркома была введена у нас в стране обязательная метрическая система. Пора бы, кажется, и морякам привыкнуть к этой удобной универсальной системе, где метр, грамм, секунда и число 10 уверенно властвуют над всеми другими единицами измерений. А моряки упрямо держатся за свою милю и, судя по всему, пока не собираются от нее отказываться. Такова традиция, но тут не только традиция.

Что же это за миля такая, на которую никакой управы нет?

Слово «миля» не русское. Поэтому сперва заглянем в Словарь иностранных слов. Вот, допустим, словарь под редакцией Лехина и Петрова. Тут написано, что слово это английское. Потом сообщается, что мили бывают разные: географическая миля, равная 7420 м; сухопутные, разные по величине в разных государствах; морская миля, равная 1852,3 м.

Тут все верно, кроме того, что слово это не английского происхождения, а латинского. В древних славянских книгах оно встречалось довольно часто и означало тысячу двойных шагов. Оттуда, из Рима, а не из Англии впервые пришло к нам это слово. Так что в словаре ошибка. Но эту ошибку можно понять и простить: составитель словарной статьи имел в виду международную морскую или, как англичане ее называют, адмиралтейскую милю. В петровские времена она пришла к нам именно из Англии. У нас ее так и называли: английская миля. Иногда и сегодня называют ее так же.

«Знатная иностранка» легко прижилась на русском флоте: офицеры быстро оценили ее достоинства, а матросы, в те времена не больно грамотные, но смекалистые, быстро приспособили ее к уровню своих представлений. И надо сказать, довольно удачно приспособили: «Верста, да полверсты, да четверть версты, как раз и будет миля», — говорили они.

Словари помогли нам разобраться с размером мили, с ее названием, а вот почему морякам полюбилась адмиралтейская миля, не всем понятно.

Чтобы понять это, придется заглянуть в XV век, в те далекие времена, когда люди только-только научились наносить сушу и море на карты и плавать, пользуясь этими картами. Были, конечно, карты и раньше. Но то были карты, больше похожие на неумелые рисунки, сделанные на глазок, по памяти. А тут появились карты, основанные на научных представлениях того времени, довольно точно изображавшие известные берега и моря. Конечно, и в этих картах было много ошибок, и строились они не так, как строятся карты в наше время, но все же эти карты были могучим подспорьем для моряков, пускавшихся в плавание по незнакомым морям.

Это было время, полное противоречий: с одной стороны, «бывалые люди» клятвенно уверяли, что встречали в море ужасных чудовищ, огромных морских змей, прекрасных сирен и прочие чудеса, а с другой стороны, одно за одним совершались великие географические и другие открытия. С одной стороны, святая инквизиция душила всякую живую мысль, а с другой стороны, многие просвещенные люди уже знали о шарообразной форме Земли, спорили о том, каков размер земного шара, имели представление о широте и долготе. Больше того: известно, что в том самом 1492 году, когда Христофор Колумб открыл Америку, немецкий географ и путешественник Мартин Бехайм уже построил глобус. Конечно, этот глобус был не таким, как современные глобусы. На глобусе Бехайма и более поздних, более совершенных моделях Земли «белых пятен» было больше, чем точно показанных континентов, многие земли и берега были изображены по рассказам «бывалых людей», которым было опасно доверять на слово. Некоторых материков вообще не было на первых глобусах. Но главное уже было: по большому кругу, перпендикулярному оси вращения, опоясывал модель Земли экватор, что по-латыни значит «уравнитель».

Плоскость, в которой он лежит, как бы разделяет земной шар пополам и уравнивает его половины. Окружность экватора от точки, принятой за нуль, разделили на 360 градусов долготы — по 180° к востоку и западу. К югу и к северу от экватора нанесли на глобусе до самых полюсов малые круги, параллельные экватору. Их так и назвали — параллелями, а экватор стал служить началом отсчета географической широты. Дуги меридианов, перпендикулярные экватору, в Северном и в Южном полушарии под углом друг к другу сошлись на полюсах. «Меридиан» — по-латыни значит «полуденный». От экватора к северу и к югу дуги меридианов разбили на градусы от 0° до 90°, назвав соответственно градусами северной и южной широты. А сами меридианы обозначили градусами от 0° до 180° к востоку и то же от 0° до 180° к западу. Их тоже назвали в градусах восточной и западной долготы.

Теперь, чтобы найти точку на карте или на глобусе, достаточно было указать ее широту и долготу в градусах. Географическая координатная сетка была, наконец, построена!

Но это было еще полдела. Оно и понятно. Одно дело найти точку на карте и совсем иное — отыскать ее в открытом море. В наше время это не так уж и сложно. Разработанные методики и совершенные инструменты дают штурману возможность довольно быстро и точно прийти в любую точку в море. А в то время неудобные карты, магнитный компас и примитивный угломерный инструмент для определения вертикальных углов — вот и все, чем располагал моряк, отправляясь в дальнее плавание.

С арсеналом таких навигационных приборов прийти в пункт, который находился бы в пределах видимости или пусть даже за горизонтом — дело несложное. Если, конечно, вершины далеких гор, расположенных у этого пункта, были видимы над горизонтом. Но стоило моряку отойти подальше в море, берега пропадали из виду и со всех сторон обступали судно до жути однообразные волны. Дело становилось сложнее. Даже если бы моряк знал точное направление, которое должно привести его к цели, то и тогда трудно было рассчитывать на успех: капризные ветры и неизученные течения всегда сносят судно с намеченного курса. Это отклонение от курса моряки называют дрейфом.

Но и при отсутствии дрейфа выбрать такое направление, пользуясь обычной картой, и провести по нему судно практически невозможно. И вот почему: допустим, что, вооружившись обыкновенной картой и компасом, мы задумали плавание вне видимости берегов, из точки А в точку Б. Соединим эти точки прямой. Допустим теперь, что эта прямая в точке А ляжет точно по курсу 45°. Другими словами, линия АБ в точке А будет расположена под углом 45° к плоскости меридиана, проходящего через точку А. Направление это нетрудно удержать по компасу. И мы пришли бы в точку Б, но при одном условии: если бы меридианы были параллельны и наша линия курса и в точке Б соответствовала бы направлению 45°, как в точке А. Но в том-то и дело, что меридианы не параллельны, а постепенно сходятся под углом друг к другу. Значит, и курс в точке Б будет не 45°, а несколько меньше. Таким образом, чтобы прийти из точки А в точку Б, нам пришлось бы все время подворачивать вправо.

Если же, выйдя из точки А, мы будем постоянно держать курс по нашей карте 45°, то точка Б останется справа от нас, а мы, продолжая идти этим курсом, пересечем все меридианы под одним и тем же углом и по сложной спирали достигнем в конце концов полюса.

Спираль эта называется «локсодромия». По-гречески это значит «косой путь». Всегда можно подобрать такую локсодромию, которая приведет нас в любую точку. Но, пользуясь обычной картой, пришлось бы сделать много сложных вычислений и построений. Вот это-то моряков и не устраивало. Не одно десятилетие они ждали такую карту, по которой удобно будет прокладывать любые курсы и плавать по любым морям.

И вот в 1569 году известный математик и картограф фламандец Герард Меркатор придумал карту, которая, наконец, удовлетворила моряков и оказалась настолько удачной, что до сих пор ничего лучшего никто не предложил. Моряки всего мира и сегодня пользуются этой картой. Она так и называется: «Меркаторская карта» или «Карта цилиндрической равноугольной меркаторской проекции».

Основания, заложенные в построение этой карты, гениально просты. Невозможно, конечно, восстановить ход рассуждений Г. Меркатора, но предположим, что рассуждал он так: допустим, что все меридианы на глобусе (который довольно точно передает взаимное расположение океанов, морей и суши на Земле) сделаны из проволоки, а параллели из упругих нитей, которые легко растягиваются (резины в то время еще не знали). Разогнем меридианы так, чтобы они из дуг превратились в параллельные прямые, прикрепленные к экватору. Поверхность глобуса превратится в цилиндр из прямых меридианов, пересеченных растянувшимися параллелями. Разрежем этот цилиндр по одному из меридианов и расстелем на плоскости. Получится географическая сетка, но меридианы на этой сетке не будут сходиться, как на глобусе, в точках полюсов. Прямыми параллельными линиями они будут идти вверх и вниз от экватора, а параллели — пересекать их везде под одним и тем же прямым углом.