Персидский фронт (1909) Незаслуженно забытые победы - Алексей Шишов

Для полного разоружения курдов была оставлена одна сотня казаков. Остальные пять сотен полка с конно-горной батареей и конной сотней пограничников двинулись дальше на юг.

…Сдача оружия курдами шла туго. Мы все отлично понимали, что для кочевника-курда сдать свое ружье — словно вынуть сердце из своего существа. Оружие, ими сдаваемое, было все старинное — однозарядные винтовки системы „Побиди“. Все это было чистым хламом. Десятизарядные винтовки системы Маузера со свинцовыми пулями крупного калибра, которые они очень любили и которыми были вооружены почти поголовно, явно они спрятали…

Разоружение курдов закончено. Десятка два наших полковых двуколок везли разный ненужный хлам огнестрельного курдского оружия всех калибров и систем. Бегри-бек (брат вождя Мансур-бея) и пять главных курдов были взяты в качестве заложников…»

Баратовский корпус, тыловыми базами которого оставались каспийский порт Энзели и (на российской территории) железнодорожная станции Джульфа, обеспечивался с востока Хорасанской группой войск Туркестанского военного округа. В таком ситуационном положении корпус мог развивать наступление на Хамаданском направлении, на город Керманшах.

Вскоре на усиление экспедиционных войск прибыла казачья пехота в лице 4-й Кубанской пластунской бригады. Она состояла из 19, 20, 21 и 22-го Кубанских и 1-го и 2-го Терских пластунских батальонов. События на Персидском фронте лишний раз подтвердили высокие боевые качества пластунской пехоты в горной войне.

Кавказская кавалерийская дивизия стала основой тех сил сводного отряда, которые повели наступление на Керманшах. Продвижение к нему не шло в сравнение с событиями вокруг Хамадана и Кума. Коннице порой приходилось проделывать 50-верстные переходы при перегруппировке отрядных сил.

После занятия города Керманшаха, одного из самых больших в Иранском Курдистане, напишут: «Без боя не сдавалось ни одно селение у шоссе». То есть речь шла большей частью о курдских селениях, расположенных в предгорьях. Племена курдов, мужская часть которых была поголовно вооружена, оказывали упорное сопротивление «чужим военным» на своей земле. Как правило, селения защищались до последней возможности, чтобы дать его жителям уйти в безопасные места, то есть укрыться с домашним скарбом в окрестных горах.

Керманшах был взят с боя 11 февраля 1916 года. На тот день это была самая большая победа экспедиционного корпуса. Февральские бои в Керманшахском остане подтвердили то, что Турция уже ввела на персидскую территорию значительные силы регулярной армии — 2,5 тысячи солдат (аскеров) и офицеров. Взятые в плен турки принадлежали к 1-му Константинопольскому полку из состава 21-й пехотной дивизии, расквартированной в Месопотамии.

Оборону Керманшаха, помимо турецкой пехоты и персидских жандармов, вели отряды иррегулярной конницы. Это были ополчения племен курдов, бахтиаров, кельхиоров. Среди защитников города оказались остатки «шайки Эмир-Хикмета», совсем недавно пытавшейся напасть на столичный Тегеран.

Русский отряд захватил под Керманшахом турецкий походный лагерь с немалой частью его имущества, брошенного при поспешном отступлении 1-го Константинопольского пехотного полка. Среди богатых трофеев оказались 7 разнокалиберных орудий, 8 пулеметов, немалое число боеприпасов. То есть те тяжести, которые мешали бегству. Точных сведений о потерях неприятеля нет. Схваток в самом городе не случилось.

Граф Каниц, носивший к тому времени погоны генерала кайзеровской армии, при виде ворвавшихся в Керманшах казаков-пластунов, застрелился. Он понял, что ведомая им не один год в Персии крупная игра проиграна, а на его возможной карьере в отечестве «поставлен крест». Керманшах же с его «легкой руки» считался последним оплотом Центральных держав (Германии и Австро-Венгрии) в нейтральной Персии.

Когда полки Кавказской кавалерийской дивизии вступили в Керманшах, который открыл перед ними свои городские ворота, то их встретили местный губернатор и население. Оркестр играл «Боже, царя храни». 1-й Хоперский казачий полк и передовые драгунские эскадроны прошли город, не останавливаясь в нем.

Они повели неотступное преследование разбитого неприятеля, поспешно уходившего, рассыпаясь по пути, в окрестные горы, к границе с близкой Турцией. То там, то здесь вспыхивали перестрелки. На следующий день после занятия Керманшаха, 12 февраля, дивизион казаков-хоперцев занял город Корве.

Державшийся здесь под командованием немецких офицеров отряд персидской жандармерии (примерно 500 человек) и курдские всадники были отброшены к многолюдному (до 70 тысяч жителей) городу Сенне, который считался «столицей» курдов-суннитов. Суннизм являлся господствующей религией в Турции, почти неохраняемая граница с которой была совсем рядом.

Сенне имел заметное влияние на весь Иранский Курдистан. В одном из донесений оттуда в штаб экспедиционного корпуса говорилось о том, что этот город «является одним из мест, где немцы были приняты с радушием».

Разведкой было установлено, что в самом Сенне и его окрестностях скопились до 6 тысяч вооруженных людей, в своем большинстве всадников-курдов. Неприятель имел несколько артиллерийских орудий. Однако дела до большого, продолжительного боя за обладание Сенне не дошло.

Во взятии города курдов-суннитов участвовали 1-й Хоперский казачий полк полковника Николая Успенского и драгунский отряд из двух полков — Нижегородского и Северского, которым командовал полковник Александр Гревс, награжденный за боевые отличия в Русско-японской войне 1904–1905 годов Золотым оружием. После Персии, в декабре 1916 года Гревс будет назначен командующим лейб-гвардии Конно-Гренадерским полком.

Эти три полка Кавказской кавалерийской дивизии решили вопрос взятия Сенне. Неприятельские отряды под городом были рассеяны: курдская конница, не упорствуя в столкновениях, ушла в окрестные горы, где всадники разъехались до поры, до времени по своим селениям. Какая-то часть всадников поспешно бежала в сторону границы, уйдя на территорию Турецкой Месопотамии.

Горожане Сенне, равно как и Хамадана, Кума и Керманшаха, оказывать вооруженное сопротивление русским войскам не стали. К этому их не призывали ни местные губернаторы «от шаха», ни мусульманское духовенство. В 11 часов утра 17 февраля дивизион казаков-хоперцев, которым командовал войсковой старшина Григорий Ларионов, соблюдая предосторожность, вошел в Сенне, который открыл перед кубанцами городские ворота.

Керманшахская наступательная операция оказалась богата на боевые трофеи. К трофеям относилось то, что неприятель не смог унести на себе или увезти на себе, бросив на позициях и складах.