Король сусликов - Николич Гоян

Сидевший в одном из вертолетов Чаз подергал ручку на пульте управления, желая убедиться, что механизм, управляющий чучелом суслика, установленным в поле, по-прежнему работает безотказно. Рычажок туда — и чучело поднялось, сюда — опустилось.

Чаз поднял лапу и описал над головой круг в знак того, чтобы остальные вертолеты возвращались домой. «Апач» с его величеством ненадолго завис над домом, из которого доносились истошные крики и визг.

Бьющаяся рыбка пестрой тропической окраски свалилась с края веранды и скрылась в траве.

Чаз не сомневался, что вице-президент в самое ближайшее время снова возьмется за ружье. На этот случай у короля сусликов уже был готов для него новый, куда более серьезный сюрприз.

ГЛАВА 53

У Чаза на каминной полке имелась заключенная в рамку фотография, на которой была запечатлена семья сусликов. Домочадцы стояли в ряд по мере убывания роста, словно матрешки.

Самый высокий — Чаз, одетый в вечерний костюм по моде семидесятых с черными велюровыми отворотами, — стоял, положив лапу на плечо жены. Рядом выстроились их дети — четырнадцать штук, в том числе и самый младшенький — кроха Блум.

Как-то раз я подарил Чазу аудиокассету с записью «Улисса» Джеймса Джойса, и его величество назвал самого юного из своих отпрысков в честь одного из героев этого прославленного романа, написанного полуслепым гнилозубым ирландцем.

Как вы, наверное, поняли, мой зубастый друг снова меня уменьшил, вот только возвращение к привычным размерам что-то запаздывало. По всей видимости, я передознулся плутонием-235, когда Чаз касался меня своей волшебной лапой.

Одним словом, король сусликов сказал, что я снова стану большим только через сутки.

В тот день его величество обследовал меня с помощью счетчика Гейгера, напоминавшего дистанционный пульт управления от телевизора.

— Больше я тебя уменьшать не буду, — пообещал Чаз и показал экран, на котором горело четырехзначное число. — Ты фонишь так, словно тебе поставили десять бариевых клизм подряд.

— И что теперь? Я умру?

— Когда-нибудь умрешь. Но не прямо сейчас, — улыбнулся суслик в ответ. — Только, главное, никому не показывайся в темноте.

Поскольку деваться мне все равно было некуда, весь день я провел в гостях у Чаза в его просторной норе. Мы смотрели с его величеством спортивные передачи и знаменитые рождественские киноленты на шести гигантских телеэкранах, украденных из гипермаркета.

Мы устроились в кожаных креслах и забивали сосуды холестерином, объедаясь кукурузными чипсами, которые макали в бобовый соус, и наслаждаясь приятным шумом в голове, который появился после того, как мы дернули пивка. Жена Чаза подобное времяпровождение решительно не одобряла и неоднократно обзывала нас лентяями и бестолковыми никчемными лоботрясами.

Чаз открыл очередную банку пива и уставился на пальцы нижних лап, которыми некоторое время сосредоточенно шевелил. Затем он протянул лапу и ущипнул жену за попу. С его стороны это было ошибкой. Тинка в ярости нанесла королю сусликов удар левой, совсем как Мохаммед Али своему сопернику Джо Фрейзеру во время поединка в Маниле в 1975 году.

Чаз с виноватым видом поднял лапы в знак того, что сдается, и потер подбородок.

Я, как психопат, помешанный на телепередачах, то и дело переключал каналы на экранах, закрепленных на стене: то на запись старого футбольного матча, то на фильм «Эта замечательная жизнь», то на повтор сериала «Сыны анархии», то на реалити-шоу «Ну ты и попал!», то на документальную ленту о бразильских наркобаронах, то на какого-то полуголого парня в Луизиане, с трудом затаскивавшего огромного аллигатора в крошечную алюминиевую лодку.

Чаз посмотрел на немецкие часы-ходики с кукушкой, висевшие на стене, выхватил у меня из рук пульт управления и переключил на шестой канал, на котором пятнадцать часов подряд должны были показывать английские кулинарные шоу.

— Ты что творишь?! — в какой-то момент воскликнул Чаз.

— Совершенно с тобой согласен, так пасует только кривоногий идиот, — согласился я, кивая на экран: там по первому каналу шел футбол.

— Да ты туда глянь! — Чаз показал на телевизор, включенный на втором канале. На экране Джимми Стюарт нырнул в ледяную воду, чтобы спасти своего ангела-хранителя Кларенса. — Он же погибнет!

— Это просто кино. — Я не отрывал глаз от футбольного матча.

Еще некоторое время Чаз лихорадочно переключал каналы, а потом объявил, что мы сейчас пойдем наверх.

— Я хочу, чтобы ты кое-что увидел, — промолвил он.

Вице-президент «Золотого ущелья», чей дом совсем недавно Чаз едва не разнес в клочки, готовился отомстить грызунам, и полупьяный кораль сусликов возжелал, чтобы я на это взглянул, покуда был ростом тридцать сантиметров.

— Чтоб ты понял, как все это выглядит с нашей точки зрения, — пояснил он.

В темном туннеле, что вел из дома Чаза, было промозгло и сыро. По лазу сновали веселые суслики с подарочными упаковками в руках. Некоторые грызуны, наряженные как герои «Рождественской песни» Диккенса, разбившись на группы, пели колядки.

— Что они делают? — недоуменно спросил я. — Сейчас же середина лета.

— А нам плевать, — фыркнул Чаз. — Мы празднуем Рождество три раза в год.

К нам присоединилось двое телохранителей Чаза, как всегда, вооруженные до зубов калашниковыми, пистолетами «глок» и гранатами, которые болтались, прикрепленные к черным бронежилетам.

Мы сели в «хаммер» с открытым верхом и понеслись, разбрызгивая колесами грязь. Мне по лицу нещадно хлестнул корень, свисавший с потолка туннеля. Чаз, громко чавкая, уминал чипсы.

Вскоре мы вынырнули из туннеля навстречу яркому солнцу, оказавшись на поле для гольфа. В отдалении стучали инструментами плотники, чинившие обгоревшую стену дома вице-президента. Рабочий катил прочь тачку, груженную останками погибшего гриля-барбекю. Там, где некогда находилась просторная веранда из красного дерева, громоздились сваленные в кучу обугленные деревянные обломки.

Чаз показал на желтые экскаваторы, выстроившиеся в отдалении в ряд, словно танки на поле перед началом боя. Мужчина, стоявший на лугу, снял каску и помахал ею, словно генерал, дающий сигнал к наступлению.

— Я тут лично не увижу ничего нового, — промолвил Чаз. — Мне просто хочется, чтобы на это посмотрел ты.

Ждали мы недолго.

Экскаваторы, один за одним рыкнув моторами, ожили и поехали к остаткам поселения сусликов, некогда занимавших всю долину. Вскоре луг превратился в мешанину из грязи, которую время от времени застилал сизый дым из выхлопных труб. Я увидел, как ковш одного из экскаваторов облепили целые гроздья зверьков. Они посыпались на землю и бросились наутек. Тем временем машины продолжали перекапывать луг. До меня донеслись жалобные крики погребаемых заживо. Раненые суслики — кто хромая, кто ползком — спешили прочь от своих разрушенных жилищ. Кричали женщины, голосили дети, но экскаваторы методично продолжали перекапывать землю.

Двое телохранителей Чаза вскинули автоматы и прицелились.

Чаз, покачав головой, велел им опустить оружие. Мы сели обратно в «хаммер». Я попросил водителя свернуть на дорожку, ведущую к дому вице-президента.

— Что ты задумал? — спросил Чаз.

— Увидишь.

Автомобиль остановился, и я вышел. На стремянке стояла женщина в худи и черных легинсах и подрезала ветки декоративной елки. Она помахала рукой мужчине на лугу, а тот снял каску и помахал ей в ответ.

Я сунул руку в «хаммер» и бибикнул.

Женщина обернулась. Я бибикнул снова. Затем принялся скакать на месте. Женщина устремила взгляд к подножию стремянки, а я поднял руки над головой и принялся ими размахивать.

— Да, я всего тридцать сантиметров ростом! Сегодня я тебе приснюсь в кошмарах! Ну же! Посмотри на меня! Посмотри на меня-а-а-а-а!

Женщина выронила ножницы и, повернувшись спиной к стремянке, медленно спустилась, едва не упав. Она не сводила с меня взгляда, а я все кидал в нее комочками земли и кричал тонюсеньким голосом: