Лабиринты надежд - Мила Бояджиева

- Хорошая невеста, я полагаю.

- Но не для человека, который с семи лет, с тех пор, как остался сиротой, чувствовал свою ущербность, не нужность, который всеми способами пытался выбраться, стать самостоятельным, но попадал в омерзительные переделки...

- Настоящий сказочный герой, добивающийся руки принцессы. Не хмурься, детка, я не шучу. Ведь это Сид спас тебя из рук маньяков! Жутко становится от одной мысли, что могло случиться в том амбаре... Брр... Не будем вспоминать. - Снежина вдела в уши бриллиантовые сережки с подвесками. - Но парень честно заслужил твое расположение.

- Мам, я влюбилась. Нет, я люблю его. Это точно. С этим ничего уже не поделаешь... А он ушел от меня.

- Да почему, Боже ты мой?

- Сид полагает, что спас бы любую, а кроме того - я попала в переделку по его милости. Он считает, что способен приносить лишь несчастья, и что скорее застрелится, чем причинит вред любимой женщине...

- Восхитительно старомодно! Классика возвышенных чувств. Приведи себя в порядок, детка - на столике моя косметика. Попудри носик. Пора выходить к столу.

- Не хочу! Плевать мне на все ваши интриги... Поеду на станцию, возможно, ещё успею догнать его.

- Дорогая моя, речь идет об очень серьезных делах, поверь. Ты должна появиться на ужине, а потом, думаю, мы сумеем решить кое-какие проблемы. Снежина взяла дочь за руки и пристально посмотрела ей в глаза: - Ты веришь мне, девочка?

- Может, вы взглянете на этот галстук? Я приобрел дюжину в Лондоне. Консультировался с опытной продавщицей. - Недавно вступивший на должность камердинера пожилой мужчина старался исполнять свою роль солидно и основательно.

Его хозяин сидел перед зеркалом в едва оставленной оформителями спальне. Он нещадно торопил рабочих, нанял целую свору специалистов для отделки дома и всем хорошо платил.

Гилберт Уальд, приступивший со вчерашнего дня к должности камердинера, строго выполнял распоряжения хозяина в соответствии с составленным списком. В основном, он лично закупал гардероб необходимого размера в указанных лондонских магазинах и поддерживал контакты с поваром относительно предстоящего ужина.

- Все собрались? - Очередной раз поинтересовался хозяин, нетерпеливо взглянув на часы. До десяти оставалось пятнадцать минут. Он машинально менял галстуки "бабочка", не видя своего отражения в зеркале. Будто повернутые вовнутрь выцветшие голубые глаза видели совсем другую картину. Она захватывала и пугала человека, одетого в белый смокинг с излишним щегольством.

"Да, с излишним шутовским щеголством". - Наконец он сфокусировал внимание на своем отражении и обреченно распорядился:

- Подай черный костюм, Гилберт.

- Невозможно, сэр. Его следует утюжить.

- Так какого черта это не сделали до сих пор?

- Вы распорядились по поводу светлого. И, осмелюсь напомнить, прибыли сюда час назад. И все это время работали в кабинете...

Тоскливо взглянув на зажатую в пальцах сигару, хозяин дома так и не зажег её.

- Пусть будет светлый. В сущности, это уже не имеет значения. Пора. Я зайду за моим гостем сам.

Мужчина грузно поднялся, обвел глазами комнату, словно ища образок, сумевший бы благословить его. Но образка не было и он сам не отличался набожностью. Обращаться за поддержкой было решительно не к кому.

На привокзальной площади безлюдно и тихо. Подсвеченная церковь и каменное изваяние в лучах двух прожекторов, казалось, были единственными обитателями уснувшего городка. В провинции ложатся спать рано.

В ярко освещенном и пустом зале вокзала Сид два раза пробежал глазами расписание и убедился, что ему предстоит ждать следующей электрички около часа. Да какая разница?! Ведь он - слабак. А слабаки предпочитают плыть по течению.

Софи горячо произносила правильные слова: нельзя отступать, взаимная любовь - редчайшая ценность. Надо бороться. Человек кузнец своего счастья. Сид хохотал. Все эти лозунги он уже успел проверить на деле. Любовь - нечто весьма эфемерное. Во всяком случае, у красивых женщин. Дядя не насиловал Эмили. Она - невинная, нежная, до умопомрачения любившая Сида, легла в постель с противным, наглым... О, Боже! Сид сжал руками голову и закачался из стороны в сторону, как человек с острым приступом зубной боли. Уж он-то пытался завладеть ситуацией. Сколько раз тонул и находил в себе силы выбраться, начать все с начала. И что же? Двадцать шесть лет, студент, с чужими деньгами на билет. Кстати, чтобы вернуться в Бостон, ему придется истратить все свое "состояние", полученное за работу в университетском архиве - Сид два месяца штукатурил в сыром подвале стены, даже по ночам. Хорошо еще, что зеленая студенческая карта дает огромную скидку на проезд. И эту привилегию он должен предложить своей невесте?

- Ты словно вынырнул из диккенсовских времен, сумасшедший! - Трясла его Софи. - Опомнись! Я предполагаю устраивать свою жизнь за свой собственный счет. Устроюсь репортером и начну зарабатывать деньги. Пойми, я тоже хочу сделать свою жизнь сама!

- Но за твоей спиной прочные тылы. Софи Флоренштайн, если ей уж здорово не повезет, не будет вынуждена ошиваться по притонам, подрабатывая гроши в компании сомнительных личностей. И не станет стриптизершей в ночном клубе.

- Довольно самоистязаний. Мазохист. - Софи надулась, она не любила экскурсов Сида в прошлое. - После победы над монстром Гесслером ты стал другим. И такого я люблю...

Вот! Перебирая тезисы недавней стычки, Сид все же докопался до глубины, где в темном подполье сидел целый симфонический оркестр, тихонько наигрывая нечто нежное. Дверь распахнулась, вспыхнули прожектора, взвилась дирижерская палочка, ударили по струнам смычки. Она любит! Любит! Сегодня Сид убедился в том, что составляло главную причину его страданий. Да, он все это время двумя руками удерживал себя за уши, чтобы не позвонить Софи! Он не пытался встретиться с ней, дать о себе знать, потому что поставил знак: "Запрещено!" Эта избалованная мужским внимание, беспечная и самоуверенная девушка не сможет полюбить Сида Кларка. Для неё он может быть лишь легковесным приключением, о котором быстро забывают. Он почти заставил себя смириться с потерей. И теперь оркестр играет бравурный марш! Свершилось невозможное, о чем Сид мог только тайно и мрачно мечтать, растравляя свои комплексы.

"Так что же ты сбежал, урод?! Ждешь, чтобы за тобой прислали карету с лакеями и под руки вернули прямо к венцу? Гордыня, Сидней, гордыня. Ты гадко ведешь себя, парень, капризничаешь и трусишь. А ещё полагал, что теперь запросто пройдешь по коньку крыши".

Сид поднялся, вышел на площадь, загадав, будет ли там такси. Если нет - так тому и быть.

Площадь была пуста.

- Может, вас подвезти, мистер? - Поинтересовался мужчина в железнодорожной форме. - Отработал смену. Утром я видел вас у виллы "Лето". Мне по пути.

*Глава 20

За большим длинным столом, накрытым для ужина, оставалось два свободных места. Два свободных стула с высокими спинками, с узкой стороны предназначались, очевидно, для четы хозяев.

В подсвечниках горелди свечи, пряно пахли яркие турецкие гвоздики, расставленные повсеместно в чеканных латунных вазах. Восточный стиль комнаты, слегка подчеркнутый персидскими коврами, низкой инкрустированной перламутром мебелью, арчатыми эркерами, создавал атмосферу загадочности. Часы на камине пробили десять - в дверях, как и положено в хорошем спектакле, появились главные действующие лица. Выглядели они весьма забавно. Арчи Гудвин в белом смокинге казался особенно полным и коренастым. Рядом с ним, а будто и совсем отдельно, стоял высокий черноволосый смугляк с полоской смоляных усов под орлиным носом.

Присутствующие, впервые увидевшие Мухаммеда Али - Шаха без головного платка, не узнали его.

- Рад приветствовать вас, друзья мои, - сказал Арчи. - Мухаммеда Али Шаха, примьер-министра Фаруха, думаю, представлять не надо. Сегодня он разделяет со мной полномочия хозяина. - Гудвин предложил Мухаммеду занять рядом с ним место во главе стола.

- Прибор слева от юной графини Флоренштайн предназначен для Сиднея Кларка, с которым вы все уже имели честь познакомиться.

Сидевшие рядом Софи и Снежина тревожно переглянулись. Арчи заметил это, но промолчал, не став вдаваться в детали. Он видел, как днем Сид любезничал в саду с Софи, а потом узнал от камердинера, что парень с вещами покинул виллу.

- Вернуть немедленно, - коротко распорядился он. - Пошлите моего шофера и вот эту записку.

Время ужина приближалось, а Сид так и не явился. Облачившись в вечерний костюм, Арчи крепко задумался. Он не знал, как теперь может повернуться дело...

- Я отдаю себе отчет... - Продолжил он, обращаясь к сидящим за столом, - что мои гости не смогут с аппетитом поужинать, пока не услышат то, за чем, собственно, явились сюда. - Арчи кивнул слуге, и тот наполнил его бокал минеральной водой. - Хм... Я готов произнести речь, господа присяжные заседатели... Здесь собрались почти все участники давних событий... Мне трудно говорить... Сколько раз я старался представить, как сложилась судьба каждого из вас... Разыскивал сообщения в прессе, собирал информацию, разглядывал фотографии... Графиня, дамы, премьер-министр, маэстро фотокамеры... Не ожидал, что меня так потрясет эта встреча. - Арчи сделал пару глотков, смочив пересохшее от волнения горло. - Итак... - Он посмотрел на дверь, в которой, как по команде, появился Сид. Он удивленно взглянул на Гудвина, тот с улыбкой кивнул ему и показал на стул рядом с Софи.