The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты - Сергей Минаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это мой папа, можете быть уверены. Это он! – взбегаю на второй этаж, нахожу столик, плюхаюсь напротив отца. – Привет!
– Ты опоздал на двадцать минут. – Папа тушит сигарету, стряхивает крошки с лацканов своего серого костюма.
– Пробки, пап.
– Как-то ты странно одет, – смотрит на меня недобро.
– Дикие пробки, пап. – Я отвлекаюсь на симпатичную хостесс, так что вопроса, собственно, не слышу.
– При чем тут пробки? Я говорю, вид у тебя дурацкий.
– Что? – оглядываю себя, пожимаю плечами. – Мне кажется, ничего выгляжу.
– Что ты будешь есть?
– Суп.
– Какой?
– М-м-м... да все равно. – Я снимаю очки.
– Андрей, я хочу серьезно поговорить с тобой, – он смотрит на часы.
«Интересно, сколько мне осталось продержаться?»
– Как ты полагаешь, о чем я думал, когда забирал тебя из ментовки?
– Менты совсем оборзели? Всего лишь марихуана, откуда такой прайс? Моей любовнице уже исполнилось восемнадцать?
– Прекрати паясничать!
– Па-ап, ну в самом деле, откуда мне знать, о чем ты думал?
– Правильно. Ты не знаешь, о чем я думал, потому что у тебя нет детей!
– Это достоверная информация?
– Когда мне было тридцать, тебе было семь, и я не курил анашу.
– Тогда ее негде было достать.
– Было где, не волнуйся. Просто мне было не до того: семья, ответственность. Я делал карьеру. Я зарабатывал деньги. Я не мог себе позволить жить так, как ты живешь.
– А как я живу? Ты много знаешь о моей жизни? Ты живешь со мной в одной квартире?
– Знаю! Я вижу тебя в журналах, я примерно представляю себе круг твоего общения. И... мне не нравится все это. Знаешь, это какая-то бесцельная жизнь.
– Послушай, о каких целях ты говоришь? Ты всегда корил меня за то, что я живу не по средствам, на твои деньги. Ты хотел, чтобы я начал хотя бы что-то зарабатывать, я начал. Ты хотел, чтобы я стал журналистом. Я им стал. Даже программу свою получил.
– Я смотрю твою программу... иногда. Наверное, сейчас так принято, я, конечно, не критик, но... местами пошловато.
– На вкус и цвет, как говорится. Проехали, это сложная тема. Я все-таки не понимаю сути твоих претензий ко мне. Что мне еще сделать? Какой из твоих целей достичь? Вступить в партию? Начать носить строгие темно-синие костюмы?
– При чем тут костюмы? Ты... ты живешь так, будто завтрашнего дня для тебя не существует.
– Это правда.
– Ты как стрекоза у Крылова. У тебя всегда лето красное.
– Крылов все своровал у Лафонтена, помним об этом, да? И кстати, я всегда готов к зиме! – показываю пальцем на свою шапку.
– Ты совершаешь множество бездумных поступков. Вот скажи, что бы случилось, если бы я не приехал за тобой в воскресенье?
– Приехали бы другие. Тебе денег жалко? Я верну. Прости, я не подумал, больше не буду тебе звонить в таких случаях.
– Не передергивай! Ты всегда должен звонить отцу. Я – единственный близкий человек, который решит твою проблему. Еще, безусловно, твоя мать. Но...
– ...У нее нет завязок в ментовке!
– Примерно так. Я не об этом. Я хочу сказать, что... мне жалко тебя, сынок.
– У меня опять прыщ на лбу выскочил? Я плохо выгляжу?
– Я смотрю, как ты просаживаешь свои дни, год за годом. И мне становится тебя жалко. У тебя же ничего нет, понимаешь?
– У меня есть квартира и мопед!
– Твоя квартира похожа на дешевый отель с редкими постояльцами!
– Не такой уж и дешевый. Впрочем, какая разница, я там только сплю.
– Вот именно! Ты ни к чему и ни к кому не привязан!
– Так ли уж это плохо в век мобильного интернета?
– Плохо, Андрей, очень плохо. Ты живешь так, будто тебе все еще восемнадцать, а тебе уже тридцатка, милый мой!
– Все-таки я плохо выгляжу, да? Для профессии телеведущего это смерть, знаешь? Ты убил меня!
– Телеведущий – это вообще не профессия! Завтра тебя выгонят, и чем ты будешь заниматься? Опять в гламурный журнал пойдешь работать? Этот твой... хипхоп петь? Пойми, я все это время надеялся, что ты... Предлагал тебе работать у меня, заняться серьезным делом. Бизнесом. Попытаться наконец состояться в этой жизни!
– А кто сказал, что в этой жизни обязательно нужно состояться? И потом, что, по-твоему, значит состояться?
– Давай без софистики! Ты напоминаешь мне свою маму.
– А ей я напоминаю тебя.
– Я пытаюсь говорить с тобой о серьезных вещах, Андрей!
– Почему все, что тебе кажется серьезным, – это бизнес? У человека не может быть других увлечений в жизни? Пойми, я не хочу заниматься тем, чем занимаешься ты. Меня тошнит от пиджаков, деловых партнеров, балансов, продаж, чиновников, откатов и прочей шняги. В твоем мире, папа, можно купить все, кроме свежего воздуха. Я задыхаюсь в нем, понимаешь?
– Да ладно тебе дурака валять! Задыхается он! Откуда весь этот дешевый пафос? Нашли бы тебе отдушину, не переживай. Ты сколько еще так протанцевать по жизни думаешь? Лет пять? Семь? А дальше что? Новости пойдешь читать на радио?
– Я полагаю, что молодежные программы всегда будут востребованы....
– Ага. А потом ты, как мудак, в сорок лет вставишь себе серьгу в ухо, чтобы соответствовать аудитории!
– Может быть, – мечтательно тяну я, – может быть. Кстати, девушки находят это очень сексуальным.
– Кстати о девушках. Ты живешь с кем-нибудь? В смысле, у тебя есть серьезные отношения?
– I’m aching to see my heroine.
– При чем тут героин? Ты уже и это дерьмо успел попробовать?
– Это песня английского ВИА. Она про героинь, а не про героин. В общем, я в вечном поиске. Пока еще мне не встретилась та, которая смогла бы... перед которой я смог бы... короче, как-то сложно все.
– Когда ты прекратишь манерничать, как педик?! Ты разговариваешь со мной так, будто даешь интервью говенному молодежному журналу.
– Откуда ты знаешь, как манерничают педики? И кстати, я не даю интервью молодежным журналам, папа.
– А ты не думал о том, что наступает возраст, в котором у нормальных людей создаются семьи, получаются дети?
– А степень нормальности кто определяет?
– Я! Я определяю степень нормальности моего сына! И я вижу, что в тридцать лет он ведет себя как школьник старших классов. У тебя нет нормальной работы...
– ...Это спорное заявление.
– ...у тебя нет нормальной девушки! Ты скачешь по ночным клубам, ты участвуешь в сомнительных фотосессиях, – говоря это, он забавно кривит рот, – ты общаешься со всей этой чертовой богемой, с этими силиконовыми проститутками...
– ...Факты, пожалуйста! Потом, кто сказал, что силиконовые проститутки – это плохо? Ты сам наверняка пользуешься их услугами.
– ...А теперь, до кучи, у тебя еще и проблемы с наркотиками!
– ...Ну, это очень сильное преувеличение.
– Не перебивай меня! А главное, главное – тебя это совершенно не беспокоит. Тебе кажется, что так и нужно жить! Дети моих знакомых, многие моложе тебя, уже занимаются серьезными вещами. У многих есть дети, а...
– ...А я не хочу быть таким, как дети твоих знакомых, – говорю я стальным голосом. – Я их не видел, но представляю, о ком ты говоришь. Я не хочу быть одним из них.
– Не хочешь? Скажи, а кем ты хочешь быть? Чего ты хочешь добиться в этой жизни?
– Абсолютной внешней свободы и внутренней гармонии. Comprends?
Возникает неловкая пауза, которую я же первым и нарушаю.
– Па-ап, а пап. Чего ты от меня хочешь, а? К чему все эти морали? Ты внезапно осознал, – я делаю страшное лицо, – что тебе необходимо заниматься воспитанием единственного сына? Не поздно ли? Может, стоило это делать раньше, хотя бы лет на десять?
– Десять лет назад твоя мама не давала нам общаться. – Он опускает глаза.
– Можно подумать, ты от этого страдал, – хмыкаю я.
– Ты бьешь по больному.
– А ты бьешь по здоровому. Пап, может, тебе кажется, что мы редко встречаемся? Может, я тебя обидел мимоходом? Недостаточно демонстрирую любовь сына к отцу? Не уважаю?
Он молчит.
– Ты из-за этой истории с ментами взвился? Так это обычное дело.
– Что значит «обычное»? – Он бледнеет.
– В смысле, с каждым может случиться. Все в порядке, пап. У меня вызывает уважение твое положение в этом городе. Твой бизнес, твои проекты. Охрана у тебя, кстати, очень крутая. Я люблю тебя, честное слово. Просто у меня своя жизнь. И она другая. – Я протягиваю вперед кулак. – Ударь! – Он слегка касается его своим кулаком. – Вот видишь! Все окей, пап. Давай не будем друг друга залечивать на эти стремные темы. Заметано, да?
– Сердце у меня за тебя болит. – Он укоризненно качает головой, потом поднимает глаза и спрашивает: – Почему ты ничего не съел?
– Это всегда так, когда ломка. Аппетита нет, все мысли только о новой дозе...
– Андрей, – он кривится, – я не люблю такие шутки.
– Извини, пап. – Я смотрю на мобильник. – Слушай, я побегу, да? У меня еще встреча со сценаристом.
