Тайная история Марии Магдалины - Маргарет Джордж

— Но мы всего лишь люди и никогда не достигнем совершенства, — возразил Филипп.

— Возможно, что Господь понимает совершенство иначе, может быть, вы уже совершенны или будете совершенными, — указал Иисус. — Совершенство человека в глазах Господа лежит в повиновении Ему.

«Хорошо бы верить в это» — подумала Мария.

— Здесь мы должны расстаться, — решительно заявил Иисус Филиппу, когда они подошли к Вифсаиде. Он не оставлял ему выбора. — Да укрепит тебя Господь в том, с чем тебе придется столкнуться.

Филипп был явно расстроен разлукой с учителем и единомышленниками, но расправил плечи и, произнеся дрожащим голосом слова прощания, двинулся в город.

Остальные продолжили путь вдоль северной береговой линии озера и подошли к Капернауму как раз тогда, когда рыбный торг был в полном разгаре и на всех причалах толпились рыбаки и торговцы, продавцы и покупатели. Мария с интересом присматривалась к Иисусу: попытается ли он хоть мимоходом разглядеть в этой толпе лица Петра и Андрея? Это было бы так естественно… Но едва она успела подумать об этом, как Иисус обернулся и поймал ее взгляд. Мария почувствовала себя так, будто ее застали на месте преступления. Но в чем ее преступление? Только в том, что она дерзнула мысленно испытать Иисуса, захотела узнать, обычный ли он человек.

Петра и Андрея не было видно. Группа продолжила свой путь по улицам, заполненным толпами отчаянно торговавшихся продавцов и покупателей: одни наперебой, стараясь перекричать друг друга, расхваливали свой товар, другие так же громко сетовали на непомерно высокие цены. Воздух полнился рыбным духом, при этом казалось, что огромные живые рыбины, бьющиеся в чанах и корытах, своими хвостами, словно веерами, нагнетают этот запах.

— Эй, господин! — Какой-то купец попытался привлечь внимание Иисуса, размахивая перед его носом охапкой легчайших шалей. — Самые лучшие! Шелковые! С Кипра!

Иисус отмахнулся, но от купца было так просто не отделаться.

— Господин! Такую покупку можно сделать раз в жизни! Их доставили из Аравии, морем, на специальном корабле! Они намного дешевле тех, которые привозят на верблюдах через пустыню. За полцены предлагаю! А посмотри на цвета! Желтые — цвет рассвета! Розовые — цвет неба над озером после заката. Господин, ты ведь знаешь этот цвет, он существует только здесь, у нас. Там, в далекой Аравии, они никогда не видели таких закатов. Не видели, но создали этот цвет силой воображения. Погляди! — Он растянул на пальцах тонкую ткань.

Иисус внимательно присмотрелся к товару, оценивающе пощупал материю и покачал головой:

— Да, вещь прекрасная. Но, к сожалению, сегодня я не могу ее у тебя купить.

— Ну а завтра ее у меня уже не будет, — вздохнул торговец.

Путники прошли мимо таможни, большого здания, где в комнатушках сидели мытари, писцы и счетоводы, занимавшиеся сбором пошлин. Капернаум находился как раз на границе между землями Ирода Антипы и владениями его сводного брата, Ирода Филиппа. Хоть они и родственники, Ирод Филипп, носивший греческое имя и правивший землями, населенными по большей части язычниками, решительно ничем не походил на правителя Галилеи. Впрочем, какова бы ни была разница между двумя царями, сборщики податей слетались в пограничный городок как мухи на мед от имени и того и другого, и торговый люд терпел от них неприятностей больше, чем от полчищ самого кусачего гнуса. Но мало того что пошлины собирались царями, римляне тоже имели в этом свою долю. Повсюду стояли будки, где на маленьких лавочках сидели мытари, взявшие на откуп сбор выплат за ввоз и вывоз товаров в пользу кесаря.

— Купи я эту аравийскую шаль, — пояснил Иисус, — мне пришлось бы еще и отстоять очередь к мытарю, чтобы уплатить пошлину на покупку привозных товаров. — Он махнул рукой в сторону длиннющей очереди перед ближайшей будкой. — Таким образом, приобретя нечто вещественное, но преходящее, пусть даже красивое, я потерял бы свободное время — великое благо, дарованное нам Господом. Разве это равноценный обмен? Нет, конечно нет.

Но люди, стоявшие в очереди и нетерпеливо тормошившие узлы с покупками, которыми им снова и снова хотелось полюбоваться, похоже, придерживались иной точки зрения. Они терпеливо выслушивали наставления коротышки, который прохаживался вдоль цепочки покупателей и пояснял, как надо заполнять бумаги.

— Алфей, — сказал, поморщившись, Нафанаил. — Неприятный человек. Как-то раз мне пришлось иметь с ним дело. Он жадный, хваткий и расчетливый. Привлек к этому делу двух сыновей, Левия и Иакова, толком я их не знаю, но, думаю, одного поля ягоды. Один из них уже выстроил себе большой особняк.

— Некоторым людям это нравится, — ответил Иисус — Для кого-то это предел мечтаний. Но, по моему разумению, Господь уготовил людям нечто большее. Они имеют иное, высшее предназначение, но чтобы прийти к пониманию своей судьбы, им нужно сначала об этом услышать.

— И ты тот, кто должен возвестить им это? — спросил Нафанаил.

— Да, — сказал Иисус. — Так оно и есть.

Нафанаил опешил.

— И мытарям тоже? Этим нечестивцам?

— В Царствии Небесном ты узришь великие чудеса, за пределами возможного, — рассмеялся Иисус. — И не исключено, что иные мытари войдут туда прежде праведников.

— Да уж, — пожал плечами Нафанаил — Если Алфей с сыновьями вступят в Царствие Небесное, это уж точно будет чудо из чудес.

Капернаум остался позади, а они, миновав причалы, вышли на пустую дорогу, что вела к следующему населенному пункту, Семи Источникам, последнему на пути перед Магдалой.

Они приближались к городу, и Марию охватывала все большая тревога. Расставшись с Иисусом и Нафанаилом, ей предстояло явиться домой, к Иоилю и милой Элишебе, к родителям, братьям и всем прочим, не имевшим о ней вестей с самого ухода в пустыню, если только Петр с Андреем не пришли и не рассказали им о произошедшем с нею. Как они обрадуются ее исцелению! Как они раскроют объятия, чтобы принять ее обратно! Но вместо радости ее наполнял страх, ибо она понимала — к ним возвращалась вовсе не та Мария, которая их покинула.

Путники направились вдоль берега озера и скоро — слишком скоро — подошли к Семи Источникам, где исторгавшиеся из недр теплые воды устремлялись в озеро. Здесь им предстояло расстаться: Иисус и Нафанаил пойдут на запад, а Мария продолжит путь в Магдалу.

— Мария, — обратился к ней Иисус, видимо чувствовавший и понимавший ее колебания, — твой дом призывает тебя. Иди и расскажи обо всех тех чудесах и знамениях, какие явил тебе Господь. Ну а потом, если у тебя не пропадет желание, иди в Капернаум и ищи всех нас там.

Он сказал это доброжелательно и спокойно, словно все было легко и просто. Но дело обстояло вовсе не так. Или так? Похоже, одно из двух: или все действительно очень просто, или так сложно и запутанно, что невозможно преодолеть.

Они стояли на проходившей вдоль берега тропинке, той самой, по которой они с Иоилем прогуливались много лет назад, когда Мария решила выйти за него замуж. Ветер подхлестывал воду, создавая маленькие танцующие волны. Озеро искрилось. Прежняя жизнь манила ее.

— Со мной все в порядке, — скажет она и кинется им в объятия. — Я вернулась, чтобы возобновить то, с чем пришлось так давно расстаться. Я люблю вас всех. Вы моя жизнь.

Но теперь в жизни Марии был Иисус, избавивший ее от одержимости и пригласивший стать свидетельницей того, как он будет исполнять свое предназначение избранного. То, что случилось, и то, чему еще предстояло случиться, казалось настолько волнующим и важным, что она ни за что не хотела отречься от него.

— Я… я не могу. — Мария словно со стороны услышала собственный голос. — Я не могу вот так взять и вернуться. У меня не хватает сил.

На лице Иисуса отразилось удивление, и она сама изумилась своим словам.

— Я имею в виду, что сил вернуться у меня хватит, но очень сомневаюсь, чтобы их достало для того, чтобы уйти снова и помочь тебе осуществить твою миссию. Я отчаянно боюсь, что, оказавшись там, дома, позабуду тебя. Забуду все, что произошло со мной в пустыне, и то, что сделал для меня ты.

Мария ожидала, что он нахмурится и даст ей прощальное наставление, но Иисус лишь спокойно сказал:

— Ты мудра, раз понимаешь это. Тебе открыл это мой Отец Небесный. — Он помолчал. — Хорошо. Ты побудешь с нами и вернешься после того, как мы побываем там, где требуется. Я помогу тебе и укреплю тебя во всем, что ты пожелаешь сделать.

Поняв, что ей не придется испытывать свои силы в одиночку, Мария испытала огромное облегчение.

— Да будет так, учитель! Спасибо тебе, — сорвалось с ее уст.

Однако дорога, что вела на запад к Кане и Назарету, все равно проходила через Магдалу, и уже очень скоро Мария, прикрыв лицо плащом, шла по знакомым с детства улицам, приближаясь к перекрестку, на котором стоял ее дом. Сердце ее разрывалось, ибо она знала: за этими стенами находятся люди, которые, не зная, где она, отчаянно беспокоились о ней и молились о ее защите, но, вероятно — тут нужно быть честной! — смирились с тем, что она для них потеряна.