Собрание сочинений. Т. 9. Дамское счастье. Радость жизни - Эмиль Золя

— Что с вами? — быстро спросила Полина, заметив смущение подруги.

— Ничего, — прошептала та, растерянно улыбаясь.

— Нет, нет, у вас что-то есть на душе. Вы, значит, мне больше не доверяете, если не хотите рассказать про свои невзгоды?

Дениза была не в силах побороть волнение, от которого вздымалась ее грудь. Она протянула подруге письмо, прошептав:

— Вот! Я сейчас получила от него.

В их беседах имя Муре еще никогда не произносилось. Но само это умолчание являлось как бы признанием их тайных тревог. Полина знала все. Прочитав письмо, она прижалась к Денизе, обняла ее за талию и тихонько сказала:

— Дорогая моя, откровенно говоря… я думала, что это уже произошло. Не возмущайтесь; уверяю вас, что весь магазин, конечно, думает, как я. Еще бы! Он так быстро назначил вас помощницей, а кроме того, он вечно увивается возле вас; это же бросается в глаза! — Она крепко поцеловала Денизу и спросила: — Вы, конечно, пойдете?

Дениза глядела на нее, не отвечая. И вдруг она прижалась головой к плечу подруги и разразилась рыданиями. Полина была изумлена.

— Ну, успокойтесь же. В этом нет ничего такого, чтобы стоило уж очень расстраиваться.

— Нет, нет, оставьте меня, — лепетала Дениза, — если б вы знали, как мне тяжело! Я чуть жива с тех пор, как получила это письмо. Дайте мне поплакать — мне станет легче.

Полина была растрогана и, ничего, правда, не понимая, старалась сказать что-нибудь в утешение. Прежде всего он уже больше не видится с Кларой. Говорят, будто он ходит к одной даме на стороне, но это еще не доказано. Потом она стала объяснять, что нельзя ревновать человека, занимающего такое высокое положение. У него столько денег, вдобавок он же хозяин.

Дениза слушала, и если бы она еще не сознавала своей любви, то теперь у нее исчезли бы последние сомнения, — такой болью отозвались в ее душе имя Клары и намек на г-жу Дефорж. Ей слышался противный голос Клары, она снова видела г-жу Дефорж, таскавшую ее за собой по всему магазину с презрением богатой женщины.

— Так вы, значит, пошли бы? — спросила она.

Полина, не задумываясь, воскликнула:

— Конечно! Как же иначе? — Потом, поразмыслив, прибавила: — Разумеется, не теперь, а прежде; я ведь выхожу замуж за Божэ, и теперь это было бы нехорошо.

Действительно, Божэ, недавно перешедший из «Бон-Марше» в «Дамское счастье», собирался на днях жениться на ней. Бурдонкль не любил женатых, но они все-таки получили разрешение и даже надеялись исхлопотать двухнедельный отпуск.

— Вот видите, — возразила Дениза. — Когда мужчина любит, он женится. Ведь Божэ женится на вас.

Полина добродушно рассмеялась.

— Но, дорогая моя, это — совсем другое дело. Божэ на мне женится потому, что он Божэ. Он мне ровня, так что это вполне естественно. Ну, а господин Муре! Разве он может жениться на своей приказчице?

— Нет, нет! — закричала Дениза, возмущенная нелепостью такого предположения. — Поэтому-то ему и не следовало мне писать.

Этот довод окончательно привел Полину в изумление. Ее полное лицо с маленькими добрыми глазками осветилось материнским сочувствием. Она встала, открыла пианино и тихонько, одним пальцем, стала наигрывать «Короля Дагобера», — очевидно, для того, чтобы несколько разрядить атмосферу. В приемную с ее голыми стенами и пустотой, которую еще подчеркивали белые чехлы, доносился уличный шум и далекий протяжный голос торговки, предлагавшей зеленый горошек. Дениза откинулась на спинку дивана, содрогаясь от нового приступа рыданий и стараясь заглушить их носовым платком.

— Опять! — воскликнула, обернувшись, Полина. — Вы, право, неразумны. Зачем вы привели меня сюда? Лучше бы нам остаться в вашей комнате.

Она опустилась перед Денизой на колени и снова начала увещевать ее. Сколько других были бы рады очутиться на ее месте! Впрочем, если это ей не по душе, то чего же проще: достаточно сказать «нет», и вовсе незачем так огорчаться. Но надо хорошенько подумать, прежде чем поставить на карту свое положение, — к тому же отказ ее не может ничем быть оправдан, да и места другого у нее на примете нет. И разве это так уж страшно? Увещание закончилось нескромными шуточками, которые Полина принялась нашептывать на ушко подруге. В эту минуту из коридора донеслись шаги.

Полина бросилась к дверям.

— Это госпожа Орели! — прошептала она, выглянув в коридор. — Удираю… А вы утрите глаза. Незачем им это знать.

Дениза осталась одна; она встала и, еле сдерживая слезы, в страхе, что ее могут застать в таком состоянии, дрожащими руками закрыла пианино, которое подруга оставила открытым. Но, услышав, что г-жа Орели стучится к ней в дверь, она вышла из приемной.

— Как, вы уже встали? — воскликнула заведующая. — Милая деточка, это неосторожно! Я поднялась вас проведать и сказать, что мы обойдемся без вашей помощи.

Дениза уверила ее, что чувствует себя гораздо лучше, что ей будет на пользу заняться работой и рассеяться.

— Я не буду утомляться, сударыня. Вы посадите меня на стул, и я займусь описью.

Они отправились вниз. Г-жа Орели настояла, чтобы Дениза опиралась на ее руку. Она, должно быть, заметила, что у девушки заплаканные глаза, ибо стала украдкой разглядывать ее. Конечно, она многое знала.

Победа над отделом была для Денизы полной неожиданностью, — наконец-то ей удалось его покорить. После почти десятимесячной борьбы, в обстановке постоянной тревоги и непосильного труда, среди упорного недоброжелательства товарок, она в несколько недель победила их и добилась сговорчивости и уважения. Внезапная нежность г-жи Орели очень помогла ей в этом, и она в конце концов завоевала сердца сослуживиц; тихонько поговаривали, что заведующая помогает Муре в делах деликатного свойства, — а она так горячо взяла девушку под свое покровительство, что это, очевидно, вызвано совершенно особыми причинами. Но и сама Дениза пустила в ход все свое обаяние, чтобы обезоружить врагов. Задача была тем более трудной, что ей нужно было добиться прощения за то, что она стала помощницей. Девицы кричали о несправедливости, обвиняли ее в том, что она заработала свое назначение за десертом с хозяином, и даже добавляли отвратительные подробности. Однако, несмотря на их возмущение, титул «помощницы» действовал на них, и Дениза приобретала авторитет, который удивлял и в то же время подчинял даже самых строптивых. Вскоре нашлись и льстецы из числа новеньких. Мягкость и скромность девушки довершили победу. Маргарита перешла на ее сторону. Одна только Клара продолжала выказывать неприязнь и еще отважилась пускать в ход прежнюю оскорбительную кличку Растрепа, но это уже никого не смешило. Кратковременную прихоть хозяина Клара широко использовала, чтобы поменьше работать, вволю предаваться лени, болтать и хвастаться. Когда же она ему надоела, это даже не вызвало в ней возмущения, — в силу своей распущенности она была не способна к ревности и радовалась уже тому, что получила возможность бездельничать. Она только сетовала, что Дениза похитила у нее право наследовать должность г-жи Фредерик. Клара никогда бы и не взяла этого места из-за связанных с ним хлопот, но ее задел недостаток внимания; она считала, что имеет на эту должность такие же права, как и Дениза, только — более давние.

— Ну! Привели роженицу! — прошипела она, заметив, что г-жа Орели ведет Денизу под руку.

— Воображаете, что это очень смешно? — фыркнула Маргарита, пожав плечами.

Пробило девять. Солнце, пылавшее на ярко-голубом небе, нагревало улицы; извозчики катили к вокзалам; празднично разодетые парижане длинными вереницами тянулись в пригородные леса. В магазине, залитом сквозь большие окна солнцем, служащие приступили к учету товаров. Дверные ручки были сняты и, прохожие останавливались, заглядывая сквозь стекла и удивлялись, что двери заперты, в то время как внутри происходит невиданная кутерьма. С одного конца галерей до другого, с верхнего и до нижнего этажа, непрерывно сновали служащие, над головами летали тюки и свертки товаров; все это сопровождалось целой бурей возгласов и цифр, которые выкликались во всех концах магазина, сливаясь в оглушительный шум. Каждый из тридцати девяти отделов выполнял свое дело, не обращая внимания на соседей. Впрочем, до полок еще почти не дотрагивались, и на полу лежало только несколько кип материй. Нужно было как следует разогреть машину, чтобы кончить учет в тот же день.

— Зачем вы сошли? — ласково спросила Маргарита у Денизы. — Вы можете себе повредить, а у нас народу достаточно.

— Вот и я говорю, — подхватила г-жа Орели. — Но мадемуазель во что бы то ни стало хочет нам помочь.

Девицы услужливо окружили Денизу. Работа приостановилась. Денизу хвалили и слушали, прерывая восклицаниями рассказ о том, как она вывихнула ногу. Наконец г-жа Орели усадила ее за один из столов, и было решено, что она займется только описью товаров. В те воскресенья, когда происходил учет, к работе привлекались все способные держать перо: инспектора, кассиры, конторщики, вплоть до служителей; отделы старались заручиться однодневными помощниками, чтобы поскорее покончить с учетом. Таким образом, Дениза очутилась рядом с кассиром Ломмом и рассыльным Жозефом, которые сидели, склонившись над большими листами бумаги.