Сент-Экзюпери - Марсель Мижо

Поэтому я определю «единое» иначе. Я скажу, что существо едино, когда оно не может быть разделено на составные части без уничтожения его Специфических качеств и, следовательно, когда его свойства не могут быть определены, исходя из качеств его составных частей.

Так, например, я говорю: дерево едино, так как дерево нельзя определить, исходя из минеральных солей, из которых оно состоит, и, следовательно, оно не может распасться на минеральные соли и остаться деревом.

Еще проще я скажу: молекула воды едина, потому что свойства, которые проявляются на уровне молекул воды, лишены всякого смысла на уровне ее составных частей. Молекула трансцендентна по отношению к атому.

Я скажу: подобным же образом живая клетка трансцендентна по отношению к молекуле – она едина.

Я скажу: живой организм трансцендентен по отношению к клеткам – он един.

Я скажу: собор трансцендентен по отношению к камням – он един.

Я скажу: картина Ренуара трансцендентна по отношению к пятнам красок – она едина.

Я не могу предвидеть качеств атомов, исходя из свойств электронов.

Я не могу предвидеть качеств галактик, исходя из свойств молекул.

Я больше не могу предвидеть качеств молекул, исходя из свойств атомов.

Как мне кажется, вовсе не случайно то, что нет полного сочетания между квантовой физикой (которая управляет очень малыми величинами) и релятивистской физикой (которая управляет очень большими величинами).

Все это уже бросалось в глаза в биологии, но я мог приписать возникшую трудность временному неведению.

Я не умею предвидеть качества живой клетки, исходя из свойств молекул.

Я не умею предвидеть качества какого-нибудь органа тела, исходя из свойств клеток.

Я не умею предвидеть качества человеческого сознания, исходя из свойств органов его тела.

Лишь когда я сопоставляю характеристику биологических существ, которые на разных ступенях мне показывает наука, с подобной же характеристикой неорганических «существ», биологические бездны представляются мне в особом свете.

Впрочем, следует остерегаться весьма опасной ловушки языка. Ибо я могу всегда – вернее, я могу всегда надеяться – «объяснить посредством...». Так, я могу объяснить качества молекул свойствами атомов. Но ход мыслей при этом совершенно иной – это аналитический подход. В самом деле, я могу объяснить и собор посредством камней. Но что невозможно – это «предвидеть» собор, исходя из камней. Между тем, если вы внимательно присмотритесь к научному ходу мыслей, то убедитесь, что он всегда является «объяснением посредством...», а не «предвидением, исходя из...». Научное рассуждение объясняет воду посредством кислорода и водорода. Оно не предвидит воду. Оно удовлетворяется ходом своих синтезов, если, вновь восстанавливая комбинацию составных частей, оно вновь «обнаруживает» свойства воды.

Но больше всего меня волнует то, что в моей все ленной все отнюдь не пригнано одно к одному в соответствии с описанием, данным Паскалем. Я уже отказался от первичных масс и от ассоциации этих первичных масс. Во вселенной, с которой я сталкиваюсь, на каждой новой ступени появляются новые качества, лишенные смысла на последующих ступенях. Законы, управляющие ассоциацией атомов, вовсе не идентичны тем, которые управляют ассоциацией электронов. С помощью чистого картезианства факт этот слабо можно объяснить.

Биологическими ступенями являются: электрон, атом, молекула, клетка, организм, сознание.

Материальные ступени: электрон, атом, молекула, небесное тело, галактика, вселенная.

И еще раз: меня отнюдь не смущает, что подобные умозаключения могут показаться спорными».

Как бы отголоском этого письма является другое, из которого приведем следующие строки:

«Я скажу дерево едино, ибо его нельзя определить, исходя из минеральных солей, входящих в его состав. Я отнюдь не отрицаю сложность основы. Я вовсе не отрицаю, что дерево может гореть, вместо того чтобы цвести. Я не только не отрицаю этой сложности основы, но я говорю: единственное имеющее значение единство – это то, которое трансцендентно в отношении сложности, проявляющейся на более низкой ступени его составных материалов.

В общем, еще проще: я утверждаю «существо». Я утверждаю его по двум причинам. Вот первых, для меня нет иной психологической реальности: я люблю, женщину, а не сумму клеток, и восхищаюсь собором, а не суммой камней.

Во-вторых, я вынужден был отказаться от картезианского построения мироздания. «Механизм» этот умер. Продвигаясь от первичного кирпичика мироздания к еще более простейшему кирпичику, аналитическое знание подошло в конечном счете к неожиданной бездне: к человеку!..»

Сент-Экзюпери никогда не упускал случая приобрести дополнительные знания.

«Уже одно перечисление тем наших бесед, вероятно, удивило бы даже некоторых ближайших друзей Сент-Экзюпери, – пишет профессор А.-Р. Метраль. – Его скромность, если не застенчивость, мешала ему говорить о своей научной любознательности иначе, чем с глазу на глаз со специалистами данных вопросов... Я надолго сохраню в памяти наши беседы о жироскопах, об использовании волн всякого рода и, наконец, о направленных реактивных явлениях в сжимаемой среде».

Однако в обществе друзей Антуан никогда не чувствовал себя стесненным и, наоборот, увлекал всех и сам увлекался самой разносторонней беседой. Сохранилось даже письменное свидетельство об одной из таких бесед.

В феврале 1940 года Сент-Экзюпери приехал в Париж на один день из Сент-Дизье. Хольвек пригласил его позавтракать вместе с ним у одной приятельницы, За Столом собрались еще несколько Друзей ученого-физика. Говорили обо всем: об искусстве, о литературе, о событиях в науке, были затронуты некоторые чисто научные темы. Когда речь зашла об одной теории чисел, астроном Анри Минер, выслушав соображения Сент-Экзюпери, был поражен, с какой дикостью писатель оперирует научными данными.

Принимаясь за камамбер, Сент-Экзюпери попросил его объяснить, что такое энтропия материальной системы и в чем заключается принцип Карно. Анри Минеру показалось трудным объяснить что-либо, не прибегая к математике. Он попытался найти наглядный пример:

– Возьмем два литра воды,-сказал он,-один при 0њ, а другой нагретый до 100њ, смешайте их, и у вас образуется два литра воды с температурой 50њ. Но если у вас будут два литра воды с температурой 50њ, они сами собой не превратятся в один литр с температурой 0њ и другой – с температурой 100њ. Чтобы добиться такого результата, вам придется остудить один литр до 0њ, а второй литр нагреть до 100њ, что потребует добавочной энергии от какого-либо нового источника, хотя привносимая энергия и равна количественно той, что высвобождается при остывании первого литра. В этом случае энергии количественно равны, но качественно различны. Энтропия в некотором роде является мерой этого состояния. Принцип Карно утверждает невозможность само обратимости первого явления.