Киндер-сюрприз для декана - Джина Шэй

Не помню, как преодолеваю разделяющие нас несколько шагов.

Помню только, как яростно сгребаю кончики кожаного ремня на его горле, притягивая его лицо к себе поближе

– Только попробуй, сволочь, – выдыхаю с бешенством прямо в его губы.

Выдыхаю, и тут же понимаю, как сильно я проколалась. Вот только обдумать и отыграть свое упущение обратно я уже не успеваю. Ройх соскальзывает вниз, Ройх сгребает меня в охапку, Ройх обрушивается на мой рот тайфуном…

А я… А у меня предательски подкашиваются ноги.

Глава 28. Катя

Яд, безумие, пекло…

Как эта гремучая смесь эмоций еще меня не убила – даже не знаю. Стоило бы. Прямо сейчас и здесь!

Его поцелуи – жаркая смерть, раз прикоснется краешком губ, и все, ты разлетаешься пеплом по ветру. Я… Я это знала. Не забывала совсем. Просто… Спрятала это чувство на задний план сцены моей души. В самый темный уголок за декорациями. И вот сейчас шампанское уничтожило те декорации, обнажив истину…

Кто-то улюлюкает? Мне кажется? Впрочем, какая разница?

Моя задача сейчас – остановиться, выпутаться, отпихнуть этого мудозвона… Или нет…

Пальцы скользят по гладкой коже, цепляются за жесткие волоски, задевают мужской сосок.

Его ладонь – у меня на затылке. Впивается в волосы бесцеремонно, нагло. Впивается и не дает уклониться. Мерзавец! А голова-то как кружится…

Вторая моя ладонь – в плену. Ею я пыталась оттолкнуть Ройха в самый последний момент, на инстинктах и именно её пальцы сейчас находятся в клещах неумолимой хватки. Не шевельнешься. Хочется только пищать, потому что еще чуть-чуть и кости сомнутся в кашу.

Бежать! Надо бежать! Надо…

Ни права на вдох, ни мгновения паузы. Он не дает мне ускользать, он удерживает меня с эффективностью настоящих цепей. Целует и держит. И медленно шагает назад…

Почему назад?

Вопрос глохнет, умирает, тонет внутри меня, будто опустившись на самое дно, переливающегося внутри меня шампанского.

Кажется, все свободное место занял во мне этот жадный язык. А все что незанято сейчас – нетерпеливо пульсирует жаром и нетерпением.

Господи, да что за…

Шаг-шаг-шаг…

Он уводит меня куда-то, а я – в какие-то считанные секунды потерялась в пространстве, не осознаю, куда именно.

Неважно. Все это неважно. Сейчас, я последний раз потрогаю кончиком языка его кислотно-ядовитую сущность, соберусь с силами, оттолкну его…

Мой затылок и запястье вдруг оказываются на свободе. Но сама я – нет. Потому что две бесцеремонные ладони сминают тонкий шифон у меня на бедрах и сжимаются на них с силой. Поднимая меня!

Взвизгиваю, вздрагиваюсь, впиваюсь зубами в такую вкусную мужскую губу…

Нет-нет. Никак… Никак не могу оторваться.

Даже ощущая как мерно покачивается подо мной пол. Даже точно зная, что Ройх никогда не задумывает ничего хорошего. Плевать. Плевать.

Лишь бы продолжал меня целовать вот так, с дикой первобытной яростью.

Он жгучий как перец, горький как самая дикая полынь, он совершенно ужасный вариант для мести бросившему меня жениха, но…

Кажется – сама я перец. Сама я полынь. И он – моя кровь, воздух и вода. Острота и горечь, пятьдесят процентов существа. Удаленная рука, которая вдруг нашлась в чемодане под кроватью, и вдруг отчаянно зачесавшаяся. Пыточное проклятие, продляющее мою агонию и линию жизни соответственно – чтобы дольше мучилась…

Вздрагивает мир – хлопает неосторожно дверь.

Меня встряхивает, глаза мои распахиваются, руки в страхе стискиваются на мужских плечах, как на островке безопасности, сталкиваюсь глазами с Ройхом…

Дьявол…

Истинный, во плоти, только рогов и алеющих глаз ему сейчас не хватает до стопроцентного сходства.

Я спохватываюсь, я подаюсь назад. Ладонь его молниеносной коброй снова падает на мой затылок, а язык идет в новую напористую атаку.

– С-с-с-с… – хочется материться, а получается только шипеть. Хочется верить, что шиплю я змеей, а не плавящимся на сковородке масле. А пальцы – пальцы впиваются жадно в спину. Его спину. Твою же мать!

Какие они – приватные номера в стрипклубах. Почти одинаковые. Широкие кожаные диваны, пилон, стол или подиум… Стриптизирам не нужен комфорт, достаточно только света, размывающего лица зрителей и скрывающего твои недостатки.

Наверное поэтому, когда меня роняют на тугую кожу – я не удивляюсь. Я не видела этот диван, я просто знала что он где-то рядом. Надеюсь только – мы вломились не в чужой приват, и к нам никто не попытается присоединиться.

Мой мир корчится в агонии, в пламени, в лихорадочном бреду. Кажется, у меня нет ни малейшего шанса нащупать в этой трясине твердую землю! Что ж… Если шансов нет…

Мои губы обжигает холодным воздухом. Ну или не холодным, но секунду назад между мною и Ройхом через рот текли реки огня. Что там какой-то воздух комнатной температуры – в нем же жить невозможно!

– Юл! – вырывается первым выдохом, когда жаркие мужские губы впиваются в мою шею с голодом настоящего вампира.

Юл…

Забытое, короткое словечко. Две гребанных запретных буквы, которые не хотелось даже в одном предложении употреблять! Подумать только, что именно на них я трачу первый свой выдох после начала этого апокалипсиса…

Хотя… А на что еще-то было его тратить? Так я хотя бы отдаю должное сжигаюшему меня безумию.

Пальцы с наслаждением скользят по волосатой ройховской спине и я не без удовольствия прочерчиваю по ней первые глубокие борозды когтями. Должна же я хоть как-то получить удовольствие, да?

Его рык – голодный, истинно утробный, пробегается по моей коже волной мурашек.

– Малышка…

Его первое слово – не хуже моего. И тональность его утешает мою кипящую праведным гневом гордыню. Не я одна сейчас подыхаю и схожу с ума. Не я одна! Спасибо и на этом!

– Хочешь меня? – шиплю, выгибаюсь, и еще сильнее вонзаю когти свои в голую мужскую спину.

Он раскатал меня по черной гладкой коже, я имею право на “отомстить”!

Вот только он не замечает. Но ответ дает.

– Я хочу тебя больше, чем жить.

Жаркие губы жалят мои плечи. Спускаются вниз тонкие, расшитые бисером бретели.

Жестокие зубы закусывают кожу где-то в районе моего сердца. Будто он бы выгрыз его прямо здесь, прямо сейчас!

Обойдется!

Отвлекаюсь от спины, впиваюсь в волосы пальцами.

– Врешь!

– Клянусь, котенок!

Мне хочется смеяться безумным горьким смехом.

Клятвы, клятвы, кому нужны твои клятвы, Юлий Владимирович? Спасибо, не надо! Членом обойдемся!

Дьявол выдумал шампанское, не иначе. Выдумал, а потом переродился на свет этим конкретным мерзавцем, изменником, предателем. Только так я способна объяснить себе происходящие.

Он