Без единого свидетеля - Элизабет Джордж

Это уже слишком.

— Зачем Робу, Гриффу или кому-нибудь другому мог понадобиться журнал учета посещений, а?

Джек демонстративно пожал плечами и сунул кулаки глубоко в карманы джинсов.

— Когда ты заметил, что его нет?

— Сегодня утром, когда стали приходить первые ребята. Я полез в стол за журналом, его там не было. Тогда, как я уже говорил, я подумал, что вчера вечером куда-нибудь его сунул. Так что я просто завел новый журнал, пока не найдется старый. А старый так и не нашелся, хотя я везде искал. По-моему, кто-то стащил его со стола.

Ульрика вспомнила события вчерашнего дня.

— Полиция, — сказала она. — Когда ты пошел звать меня. Ты оставил их в приемной одних.

— Ага. Я тоже об этом думал. Только вот вопрос. Я никак не могу врубиться, зачем им журнал посещений?

Ульрика отвернулась от его самодовольного и все понимающего лица.

— Спасибо, что сообщил мне, Джек, — сказала она.

— Хочешь, я…

— Спасибо, — твердо повторила она. — Еще что-нибудь? Нет? Тогда можешь возвращаться к работе.

Джек ушел, отсалютовав и щелкнув каблуками, что можно было расценить как шутливый жест, однако у Ульрики сложилось иное впечатление. Она сунула папку с делом Антона Райда обратно в ящик, задвинула его на место и поднялась. Набрала на телефоне номер мобильника Гриффа. У него как раз проходила встреча с новой группой адаптационного курса, их первое знакомство друг с другом. Он не любил, чтобы его прерывали в такие ответственные моменты — когда дети садились «в круг», как это у них называется. Но ничего не поделаешь, придется прерваться, и он поймет, когда выслушает ее.

Он произнес с ожидаемым раздражением:

— Да?

— Что ты сделал с папкой? — спросила она его.

— Как… приказано.

Она чувствовала, что это слово выбрано намеренно; это такой же сарказм, как и салют Джека на прощание. Пока до него не дошло, кто из них в опасности. Ничего, скоро дойдет.

— Это все? — спросил он.

По мертвой тишине в трубке Ульрика поняла, что все участники его новой группы прислушивались к каждому произнесенному им слову. Она ощутила мгновенный прилив злорадства. Отлично, Грифф, думала она. Посмотрим, как ты поведешь себя дальше.

— Нет, — ответила она. — Полиция знает, Грифф.

— Знает что именно?

— Что Джаред Сальваторе был одним из наших. Вчера они забрали наш журнал посещений. Они наверняка увидели там его имя.

Молчание. И потом:

— Дерьмо! — И шепотом: — Почему ты не подумала об этом?

— То же самое я могу спросить у тебя.

— Что ты имеешь в виду?

— Антон Райд, — сказала она.

Снова молчание.

— Гриффин, — сказала Ульрика, — ты должен уяснить одну простую вещь. Ты здорово трахаешься, но я никому не позволю разрушить «Колосс».

Не спеша, аккуратно она опустила на рычаг телефонную трубку. Пусть он пока поразмыслит над услышанным!

Она вернулась к своему компьютеру. Среди файлов она нашла все, что имело отношение к Джареду Сальваторе. По сравнению с бумажной подборкой документов это было немного, но уж сколько есть. Ульрика нажала на кнопку «Печать». Потом набрала номер, который десять минут назад ей продиктовал констебль Эйр.

— Эйр, — мгновенно ответил он.

— Констебль, я нашла информацию, которую вы запрашивали, — сказала она. — Вероятно, вы захотите передать ее начальству.

Нката предоставил компьютеру выполнять за него работу по сверке почтовых индексов, собранных владелицей «Хрустальной луны». Гиги — так ее звали — были нужны индексы, чтобы доказать растущий интерес к ее товарам в других районах города и, следовательно, доказать необходимость основания еще одного филиала. А Нката поначалу хотел узнать, не проживает ли кто-то из клиентов магазинчика в районах, где были найдены пятеро убитых подростков. Однако, поразмышляв о найденной Барб Хейверс связи между местами преступлений и адресами работников «Колосса», он решил добавить компьютеру еще один параметр для сравнения: почтовые индексы всех сотрудников воспитательной организации. На это у него ушло больше времени, чем он рассчитывал. В «Колоссе», как оказалось, очень немногие горели желанием незамедлительно поделиться с полицией своим точным адресом.

Когда он наконец получил результат, то сразу же распечатал и изучил его. Затем вручил его Стюарту, чтобы инспектор передал бумагу Хильеру, когда пойдет просить дополнительные силы для наблюдения за персоналом «Колосса». Нката уже набрасывал пальто, чтобы отправиться выполнять задание в Гейбриелс-Варф, когда в оперативный центр заглянул Линли и тихо окликнул:

— Уинни, нас ждут наверху.

«Нас ждут наверху» означает только одно — они понадобились Хильеру. Он вызывает их именно сейчас — через несколько часов после пресс-конференции, созванной преподобным Брамом Сэвиджем, — и это предполагает, что встреча не будет приятной.

Нката вышел вслед за Линли, не снимая пальто.

— Я собирался в Гейбриелс-Варф, — сказал он исполняющему обязанности суперинтенданта, надеясь, что таким образом получит освобождение от тяжелой повинности.

— Это ненадолго, — сказал Линли.

Прозвучало как обещание.

Они пошли вверх по лестнице.

— Мне кажется, босс, что Барб права, — сказал Нката.

— В чем?

— Про «Колосс». Один из почтовых индексов из списка «Хрустальной луны» совпал с домашним адресом одного служащего. Я передал результат инспектору Стюарту.

— И кто это?

— Робби Килфойл. У него тот же индекс, что и у одного из покупателей «Хрустальной луны».

— Неужели? — Линли остановился посреди пролета, перерабатывая услышанную информацию. Потом он сказал: — Да нет, это всего лишь почтовый индекс, Уинни. Сколько еще человек проживает по этому же индексу? Несколько тысяч? Кроме того, он ведь работает где-то неподалеку, да?

— Буквально по соседству с «Хрустальной луной», — признал Нката. — В закусочной.

— Тогда я не знаю, насколько серьезно следует относиться к этому совпадению, как бы нам того ни хотелось. В этом что-то есть, я согласен…

— Нам это и нужно, — вставил Нката. — Хоть что-то.

— Но пока мы не узнали, что именно он там покупал… Ты видишь, в чем состоит трудность?

— Угу. Он работает в Гейбриелс-Варф уже бог знает сколько. Вполне мог купить что-нибудь в одном магазинчике по соседству, что-нибудь в другом.

— Точно. Но все равно поговори с ними об этом.

Секретарь Хильера, Джуди Макинтош, сразу провела их в кабинет помощника комиссара. Хильер ждал их: он стоял у широкого окна, обратив взгляд на раскинувшийся за стеклом парк Сент-Джеймс. Когда они вошли, он был демонстративно углублен в изучение пейзажа. На подоконнике, под кончиками его пальцев, лежала аккуратно сложенная газета.

Хильер обернулся. Словно для невидимой камеры, он театрально поднял газету за край, и она под действием силы тяжести развернулась. Должно быть, Хильер что-то не рассчитал в своей пантомиме, потому что все выглядело так, будто он полотенцем прикрывает гениталии.

— Как это получилось? — произнес он, медленно выговаривая каждое слово.

Нката увидел, что перед ними развернут последний номер «Ивнинг стандард». Статья на первой полосе посвящалась пресс-конференции, которую утром провел Брам Сэвидж. Заголовок оповещал читателей о безутешном горе приемного отца.

Нката не заметил, чтобы среди эмоций, обуревавших Сэвиджа в связи со смертью Шона Лейвери, было горе, однако слово «горе» куда лучше продавалось, чем «оправданная ярость на некомпетентность полиции» и другие фразы, более близкие к истине.

Хильер продолжал, швырнув «Стандард» на стол:

— Вы, суперинтендант, — обратился он к Линли, — должны были контролировать поведение родственников жертв, следить за тем, чтобы они не сказали прессе лишнего. Это часть вашей работы, так почему вы ее не выполняете? Вы хотя бы представляете, что он там наболтал? — Хильер тыкал пальцем в газету, подчеркивая каждую фразу: — Расизм на государственном уровне. Некомпетентность полиции. Широкомасштабная коррупция. И постоянные призывы тщательно расследовать ситуацию, обращенные к Министерству внутренних дел, к парламентским комитетам, к премьер-министру и ко всем, кто готов взять метлу и навести порядок. — Он сбросил газету со стола в корзину для мусора. — Этот проповедник добился своего — его слушают, — провозгласил он. — Я требую, чтобы этому был положен конец.

Несмотря на гневные тон и смысл речи, в выражении лица Хильера проглядывало удовлетворение. Нката не сразу сообразил, что это самодовольство относится не к обсуждаемым вопросам, а к представлению, которое разыгрывал перед ними помощник комиссара. Хильер хотел отчитать Линли перед нижестоящим сотрудником, понял Нката. То, что в качестве этого нижестоящего сотрудника был выбран он, Нката, объясняется тем обстоятельством, что на прошлых пресс-конференциях он послушно сидел рядом с Хильером как дрессированная собачка.